Глава 13. Новая жизнь.
С того самого момента моя жизнь сконцентрировалась на Шейхе. Мы практически не расставались ни на секунду. Постоянно были вместе. Он помогал мне во всем, особенно когда мне предстояли сложные переговоры с президентом Земного сотрудничества. Обмен военнопленными спас меня от дальнейших препирательств и потоков угроз. Шейх и прочие кесши были мастерами своего дела. Президента и всех конгрессменов убили во время очередного внепланового собрания в связи с освобождением командного состава и лично сына президента.
Именно он возглавил восстание на Земле, именно ему я оказала поддержку, нагрянув на военные секретные базы. Именно Эдмунд Абрахам был провозглашен избранным президентом нового Земного Содружества. Я выступала послом между нашей расой и лацертами. Я вела все переговоры вместе с Шейхом и радовалась нашим победам. Порабощенные представители младших рас обрели свободу. Было подписано очень много документов о содружестве, пактов о ненападении. Политики занимались своими делами, и я вдруг поняла, что это не мое.
Я чаще стала чувствовать лишней. Я скучала на советах, поэтому осталась дома. Этого даже никто не заметил, кроме любимого.
Шейх стал постоянно пропадать на таких совещаниях. Я все больше отдалялась от той круговерти, в которую мне поневоле пришлось окунуться. Но пришло время удалиться. Жизнь налаживалась, и то, к чему мы так стремились, восстановилось. Отец вернулся домой, официально объявив, что у него нет дочери. Дядя занялся своими разработками и медицинской практикой. Его помощь пострадавшим в войне была очень нужна.
Я пробовала себя в помощи беженцам, искала призвание у дяди в медицинском блоке, но все было не то. Ни одно дело мне не было по сердцу.
Я все больше стала тосковать по Шейху, по его планете. Хотелось прокатиться с ним на аэроцикле и по-настоящему окунуться в речку с головой. Мне многое хотелось, но Шейх был занят.
А в один прекрасный вечер, когда я стояла у окна, рассматривая, как восходит луна, раздался звонок.
Это был Шейх.
- С-с-салли, - тихо позвал он меня старым именем, и мое сердце болезненно сжалось. – С-с-салли, я обещал тебе, что пройду с-с-с тобой этот путь до конца. Я это с-с-сделал. Наш тяжелый путь закончилс-с-ся.
Он немного помолчал, чтобы продолжить:
- Я обязан вернутьс-с-ся на родину.
Повисшая тишина казалась настолько звенящей, что хотелось закричать. Я знала, что мы вместе на краткий миг. Я чувствовала, что он специально подготавливал меня. Для этого он оставлял меня все чаще в одиночестве.
Я могла бы и раньше догадаться, просто не желала этого делать. Хотела растянуть время. Я отвернулась от монитора, чтобы Шейх не видел моих слез и боли. Я надеялась, что он позовет меня с собой, но он молчал. Молчала и я. Не дождавшись от меня ничего в ответ, Шейх отключил связь, когда его кто-то окликнул из своих.
Я протяжно выдохнула, опускаясь прямо на пол. Я просто шестеренка, которая смогла остановить жернова войны. Что я и сделала. Больше я была не нужна.
Горькие слезы текли из глаз. Штанины намокли от них, но я все сидела, смотря на черный монитор, вспоминая его.
Он кесш, он важен для своего народа. А я никто, и не могу найти себе места даже среди своих.
Сколько просидела я на полу, не помню. Очнулась лишь от трели входящего звонка по комсвязи от дяди. Вот только разговаривать ни с кем не хотелось. Встав с пола, направилась в спальню, где в свои холодные объятия меня приняла моя кровать. Она еще помнила, как на ней мы спали с Шейхом. Как предавались на ней любви, нарушая ночную тишь жаркими стонами. Помнила она, и не собиралась забывать я.
Закутавшись в одеяло, прикрыла глаза, погружаясь в тревожный сон, где я стояла рядом с Шейхом. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Я ни в чем не винила его. Просто наслаждалась одним созерцанием его безразличных глаз.
***
- Детка, ты долго собралась киснуть? – заботливо спросил дядя, присаживаясь ко мне на кровать.
Он единственный, у кого был доступ в мою квартиру. А больше никто не желал приходить сюда. Кэс так и не простила мне предательство. Не поняла моей любви к тому, кто чуть меня не убил. Брэд звонил и долго извинялся за свою уже жену. Я обещала не расстраиваться, хотя не сдержала слово. Она была единственной моей подругой, и потерять еще и ее было тяжело.
- Долго, - призналась ему, с тихой грустью разглядывая дядю.
Он не давал мне скатиться в глухую депрессию, регулярно наведывался, ставил уколы и кормил. А еще гонял мыться, напоминал, что я девушка и не могу вонять, как бродяжка.
- Салли, детка, ты можешь объяснить, что произошло? У вас же все хорошо было. Что стряслось? Я не могу понять, - в который раз пытался вывести меня на разговор дядя, пользуясь профессиональными навыками.
Все же доктор это не профессия – это стиль жизни. Я долго молчала, собираясь с силами. Лекарство действовало, и бесконечный поток слез иссяк. Три безутешных дня прошло, когда я ничего не хотела, и мир казался серым и ужасно несправедливым.
- Просто время закончилось, - в первый раз я ответила дяде за эти три дня. - Его призвали домой.
Родственник выдохнул с облегчением и потрепал по плечу. Я понимала, что он беспокоится обо мне. Но боль утраты зияла открытой раной на сердце. Шейх для меня был всем, он был смыслом моей жизни.
- Да, я видел, как его призвали. И тебе неплохо бы было это увидеть, - решил задеть меня за живое дядя Майкл, но провокация не удалась. Я даже не отреагировала, продолжала равнодушно лежать, рассматривая родное и любимое лицо, так похожее на материнское. - У него тогда все из рук выпало, когда старшие кесши прибыли за ним прямо на совет. И сказали ему, что пора отцепиться от якоря и стать прежним. Мне его жалко было в тот миг. Никогда не видел его таким растерянным.
- Он и отцепился от якоря, от одной его большой необходимости, - тихо ответила, и слезы вновь полились из глаз. Сердце тоскливо сжалось. Почему-то вспомнилось, как он ласково называл меня любимой. Его нежные прикосновения, которые рождали во мне ответные чувства.
- От тебя, что ли? – очень насмешливо получилось у дяди.
Я сумела лишь кивнуть. Родственник сокрушенно покачал головой, обтирая бумажными салфетками мои щеки. Он недовольно рассматривал меня, прежде чем не менее зло спросить:
- И ты позволила ему это сделать? Разве ты не любишь его?
Я очень удивилась неодобрению, которое сквозило в голосе дяди. Стало вдруг обидно за себя. Зачем он задал этот вопрос. Неужели по мне и так невидно, что я жить не могла без него. Что дышать было невмоготу, когда он не рядом.
- Люблю, - твердо ответила, отворачиваясь от родственника.
Он расстраивал меня своим сомнением.
- Тогда я не понимаю тебя, Салли, - устало вздохнул дядя, разворачивая меня к себе лицом. - За любовь борются, а ты? Опять превратилась в молчаливую безвольную куклу. Я был рад, когда появился в твоей жизни Шейхник, ты стала сильной и решительной. Я гордился тобой, детка. Не знаю, что он тебе сказал, наверное, оскорбил, раз все у вас так обернулось. Борись, Салли.
Я лишь громче стала всхлипывать. Бороться надо за того, кто тебя ждет. А если ты не нужна, то смысл в этой борьбе? Зачем приносить боль тому, кто не хочет быть с тобой.
- Знаешь, почему отец к тебе так относится? – решил сменить тему дядя, но выбрал еще более неудачную, чем разговоры о Шейхе.
- Знаю, - тихо ответила и попыталась отвернуться. Но дядя не дал. Навис надо мной, заставляя смотреть ему в глаза.
- Нет, Салли не знаешь, - стальные нотки в голосе родственника пугали своей решительностью. - Он не боролся. Он сдался, позволяя моей сестре делать, как она сочтёт нужным. Он знал, что беременность ей противопоказана, и роды ее убьют, и не боролся. Он за это не может себя простить. Видит тебя и понимает, что мог настоять, мог надавить, упросить или заставить, но не стал. Просто сдался и наблюдал, как она радовалась всю беременность. Видел, как силы уходят из нее. Это было его решение. Но ты живое свидетельство его слабости. Бороться надо было до конца. Я не смог ее переубедит не рожать. До самой последней секунды ее жизни был рядом и боролся за ее жизнь. Это страшно, Салли, когда родной любимый человек умирает у тебя на руках, но я счастлив. Я видел ее последний взгляд на тебя. В нем было столько жизни и любви. Она умерла, переполненная радостью и счастьем, что смогла дать тебе жизнь. Тогда я понял, что все не зря. Поэтому я не оставил работу, хотя мог. Я продолжаю бороться за жизнь людей. И ты не сдавайся, детка. Моя сестра была очень сильной духовно, и это есть в тебе. Борись.
Слова дяди, словно раскаленные спицы, вонзались в сердце, бередя старые раны.
- За что бороться? – тихо задала вопрос дяде, желая услышать ответ. - Я не нужна ему.
Родственник усмехнулся и жестко спросил:
- А он тебе?
Как же тяжело мне давались ответы на, казалось бы, простые вопросы. Боль снедала душу. Рыдания вновь сдавливали горло, мешая говорить.
- Нужен. Но навязываться я не хочу.
- Тогда покажи ему, во что он превратил тебя! – продолжал настаивать на своем дядя Майкл. - Вспомни, как чувствовала себя ты, когда он был рядом и покажи ему, что все не зря. Пусть он будет спокоен, что с тобой все хорошо. Я уверен, он о тебе беспокоится, по-своему. Лацерты все же не люди. Но я видел его отношение к тебе. Он любит тебя, Салли. И ты должна ему быть благодарна за эту любовь.
Прикрыв глаза руками, стерла слезы, кивнула в ответ:
- Я благодарна.
Скептический взгляд разбил мои надежды поскорее отделаться от дяди. Он не собирался так просто сдаваться, он решил непременно довести меня, окончательно добить:
- Вовсе нет. Посмотри на себя, во что ты превратилась. Нос распух от слез, глаза все выплакала. Некрасивая ты, детка. Вставай, умывайся, и пойдем, поработаем. Дам тебе работу сложную, так чтобы забыла о себе и перестала жалеть. Понимаю, что у каждого из вас своя жизнь, но за любовь надо бороться.