– Понятно. Когда же Лидия Романовна говорила с вашей хозяйкой?
– Когда? Ну, не знаю точно, часов в шесть или семь.
– И хозяйка вам перезвонила, чтобы предупредить?
– Нет! – В тоне женщины слышатся нотки досады. Ей непонятно, зачем нужны все эти дурацкие вопросы, если человека убили, и нужно немедленно ловить убийцу. – У нас правило: каждый час или два перезванивать на работу, на всякий случай.
– Понятно. И что же она сказала?
– Ну, она сказала, чтобы я не ходила к Лидии Романовне сегодня, в среду, а пришла в десять утра завтра, в четверг. Ну, я и пришла.
– Руслана Андреевна, вы давно знакомы с Медведевой?
– Не очень, месяца три, наверное. До меня к ней ходила другая косметичка, Валя Зварич.
– Что случилось с Валей Зварич?
– Ничего не случилось. У нее был конфликт с Лидией Романовной.
– Какого рода конфликт?
– Я не знаю подробностей, но, кажется, Валя ей нагрубила. И Лидия Романовна велела ее больше не присылать.
– Значит, вместо Вали стали присылать вас?
– Ну, да.
– И вы с ней ладили?
– Лидия Романовна была настоящая дама, не жадная. И вещи отдавала, какие не нужно. Очень приличные вещи, почти неношенные.
– Она была вами довольна?
– Ну… я думаю, да. Всегда расспрашивала о семье.
– У вас есть семья?
– У меня есть муж, – женщина поджала губы. – В Надыме. Я оттудова уехала год назад.
– Почему же, если не секрет?
– Не секрет. Надоело его пьянство беспробудное. Скандалы надоели. Бабы его надоели. Кобелина паршивый! – В голосе ее зазвенели слезы. – Теперь пишет, зовет назад. Конечно, кто ж его так обихаживать будет, как я? Попробуй, найди другую такую дуру. А только не поеду я! Подохну, а не поеду!
– Успокойтесь, Руслана Андреевна. – Кузнецов налил в стакан воды из литровой бутылки «Перрье» и протянул женщине. Та залпом выпила. – А теперь вспомните, пожалуйста, кого вы видели в доме Лидии Романовны во время своих сеансов… массажа? Возможно, знакомых, друзей?
– Никого не видела!
– Никогда?
Женщина задумалась. Кузнецов не торопил. После паузы она сказала неуверенно:
– Вот разве артистку.
– А как ее зовут, артистку эту, не помните?
– Элла вроде. Элла! Точно, Элла.
– А фамилии ее не знаете?
– Не знаю.
– Откуда вы знаете, что она артистка?
– Она сама рассказывала, что работает в нашем театре… название такое еще не наше. Молоденьких играла. А сама уже старая.
– Инженю?
– Вроде. Странная такая.
– В чем же странность?
– Говорила что попало. У генеральши маски на стене – страх один, так она говорила, что из настоящих людей сделаны. И могут порчу навести. Да и посмотреть на нее – сразу видно, что не все дома.
– Она была подругой Лидии Романовны?
– Да, они дружили, когда молодые были… Лидия Романовна после смерти мужа опять сюда вернулась. Но…
– Но?
– Как бы это сказать… Лидия Романовна вроде как насмехалась над ней… не по-доброму.
– Почему вы так думаете?
– Называла ее «наша ведьма».
– А Элла как на это реагировала?
– А что – Элла? Смеялась, конечно, чтобы не злить Лидию Романовну. А сама продукты у нее из холодильника воровала. Стыдоба!
– Воровала?
– Ну да! Я раз закончила массаж, маску питательную положила и пошла в кухню кофе себе сделать. А она там! Выгребает из холодильника и себе в сумку. Увидела меня, чуть не упала, смотрит молча, потом говорит, Лидия Романовна сказала забрать кое-что… а сама красная, слезы от стыда на глазах. Она ее ненавидела!
– Почему вы так думаете?
– Ну, как же! Лидия Романовна – богатая, все ее знают, муж генералом был, а эта – никто. Девочек играла. Она перед ней все время: «Лидочка, Лидочка», а у самой, когда не смотрят на нее, лицо аж страшное делается…
– Понятно. А еще кто бывал у Лидии Романовны?
– Я больше никого не видела.
– Хорошо, Руслана Андреевна, а теперь постарайтесь вспомнить… – Кузнецов сделал паузу и внимательно посмотрел на сидящую перед ним женщину. Она, в свою очередь, приоткрыв рот, смотрела на него. – Вспомните, какие ценные вещи были в квартире. Возможно, Лидия Романовна показывала вам что-то или рассказывала…
– Какие ценные вещи? – женщина настороженно смотрела на следователя. – Деньги?
– Не только. Ювелирные изделия, антиквариат.
– Деньги были. В ящике туалетного столика, в спальне, толстая пачка долларов. Я сама видела.
– А еще? Драгоценности?
– Был платиновый браслет, старинный, с бриллиантами. Еще часы, очень дорогие, покойного генерала… Еще рубиновое колье, она его никогда на снимала, только на ночь. И серебряная женщина.
– Что за женщина?
– Подсвечник такой. Женщина держит факел, а в него свечки вставлены! Да он и сейчас на серванте стоит, я видела. Лидия Романовна говорила, ему двести лет, один итальянский мастер делал. Больше вроде ничего не знаю.
– Ну, что там у тебя? – спросил Кузнецов своего помощника капитана Николая Астахова, который закончил опрос соседей и вернулся в квартиру Медведевой. Тело убитой женщины уже увезли, следственная бригада закончила свою работу и тоже уехала. Дверь девятой квартиры была закрыта и опечатана. Они отказались от машины и пошли пешком. Во-первых, недалеко, во-вторых, по дороге можно было спокойно поговорить.
– Кое-что есть, – отвечал Коля. – Соседка из седьмой квартиры, что как раз напротив медведевской, инициатор вторжения, рассказала обо всех, кто бывал у генеральши. Видимо, подсматривала. Очень ценный свидетель. (Кузнецов хмыкнул.) Говорит вот только много, нервы, говорит, никуда, все никак не успокоится. Вся их компания до смерти перепугалась. Это же надо такое учудить! Но с другой стороны, если бы не они, два-три дня мы бы точно потеряли. – Коля достал носовой платок и высморкался. – У другой соседки, той, с ключом, недоразумение по имени Шалимар, размером с крысу, и характер крысиный. Вцепился мне в брюки. Тоже нервы. И дрожит весь, шерсти никакой, светится насквозь. Список узкого круга, так сказать, у нас в кармане. Ее убил свой – замок без следов взлома, она сама открыла дверь убийце. Квартира чистая, без следов обыска – убийца знал, что брать.
– Она вчера отменила вечерний сеанс массажа, – сказал Кузнецов.
– Отменила массаж? А когда должна была прийти массажистка?
– В девять. А в шесть или семь она позвонила в салон и попросила перенести сеанс на следующее утро. Причина, видимо, была достаточно серьезной.
– Интересно… – протянул капитан.
– Что именно?
– Она ожидает гостя и отменяет массаж. Значит, гость собирался прийти примерно в то же время – в девять или около девяти. И тут возникает вопрос. – Капитан делает многозначительную паузу. – Почему именно в это время? Какая разница? Часом раньше, часом позже… Она могла пригласить его на десять. Знаете, отменить массаж… это серьезно. Но! – Коля поднял палец. – Возможно, он пришел без звонка, шел мимо, дай, думает, зайду, и ей пришлось отменить массаж. Она знала, что он задержится до девяти, а то и позже.
– И что?
– А то, что это был свой. Но лично я считаю, что это была своя.
– Почему? – заинтересовался Кузнецов.
– Шестое или седьмое чувство подсказывает мне, что это дамское убийство, – сказал задумчиво Коля. – Но это, так сказать, мысли вслух.
– А можно поподробнее?
– Все, как в театре, – пышные шторы, золотой шнур… даже то, что ее привязали к спинке стула! Что-то здесь не так, вывернуто все. Мужик задушил бы руками или стукнул подсвечником.
– Смотря какой мужик.
– Нормальный!
– Нормальные мужики не убивают.
– А если они все с приветом, зачем их держат по тюрьмам, а не в психушках? – рассудительно спросил капитан. – Лисица считает, неофициально, конечно, что смерть наступила между семью и десятью вечера. Завтра зайду к хозяйке салона, уточню время звонка. И, возможно, Медведева как-то объяснила ей причину.
– А кто там у тебя в узком списке?
– Ну, на первом месте некий Игорь Дмитриевич Полунин, близкий друг Медведевой.
– Кто такой?
– Совладелец турбюро «Вокруг света», здоровый бугай, как сказала Клавдия Ивановна, та самая дама из седьмой квартиры. Каждый день забегал. Медведева его и с людьми нужными сводила, и деньги дала на бизнес. И вообще была очень привязана. Поздняя любовь, так сказать. Интересный паренек, похоже, не дурак и себе на уме.
Следующая – дамочка в вуалях, Элла Сергеевна Семашко, актриса ТЮЗа, вся из себя. Вечная девочка. Клавдия Ивановна ее очень не одобряет.
Затем старый друг детства, видный такой мужчина, учитель физики из шестой школы, Петр Петрович Трембач. Пьющий, к сожалению.
Был еще один член сплоченной компании, администратор городской филармонии, Аркадий Семенович Паперный, душа-человек, веселый, шутил все время. Последние трое собирались у Медведевой каждую пятницу, и они играли в преферанс.
– Почему был?
– Трагически погиб, утонул в Крыму прошлым летом. Был в отпуске с подругой. А подруга на двадцать лет моложе. Вот сердце-то и не выдержало. Думать головой надо было.
– Это все тебе Клавдия Ивановна рассказала?
– Она. И не только это.
– Действительно, ценный свидетель!
– Не то слово! К сожалению, почти весь день в среду она провела в постели и поэтому не видела, кто приходил к Медведевой вечером. Очень переживает по этому поводу и рвется расспросить соседей. Я просил ее не беспокоиться, но думаю, она не послушается.
– Сколько квартир в подъезде?
– Двенадцать. По три на площадке. Дом еще сталинской постройки. Когда-то здесь были коммуналки, потом народ разъехался, квартиры выкупили и переделали. Шикарные апартаменты получились. В первой живет учительница на пенсии, ее нет сегодня, у дочки, внучку стережет. Квартира номер два стоит пустая, хозяева вроде как за кордоном. В третьей – старик-инвалид. В четвертой на втором этаже – профессор истории Максимилиан Павлович Дворецкий с женой. Пожилые люди, очень приличные. В пятой – парочка, прости господи, из