Лена управляла автомобилем, разговаривала и понемногу успокаивалась. Она пожаловалась Федору, что соревнование на Ладожском озере — это несбыточная мечта, а пока у нее нет денег, чтобы на Сейшелы слетать… Когда до дому оставалось не более двухсот метров, она вдруг увидела Лаленкова со спортивной сумкой через плечо.
— А сколько нужно на Сейшелы? — спросил Федор.
— Да ладно, — вздохнула Лена, — проехали.
Она остановила машину перед Лаленковым и попрощалась с Федором.
— Пока, я перезвоню.
— О-о! — воскликнул Лаленков, когда увидел Самохину. — А я тут не знаю, куда податься. У нас во всем доме воду горячую отключили. Пошел было в баню, а там ремонт. Лешки Смирнова дома нет. Теперь уж не знаю, где помыться.
Он придал своему лицу жалобное выражение и прижал ладонь к сердцу.
— Самохина, будь другом: пусти помыться! Я только ополоснусь и сразу домой.
Лена задумалась, а бывший одноклассник продолжал наседать:
— Чего тебе бояться: блох у меня нет. Потом, за тобой должок.
— В каком смысле? — растерялась Лена.
— А помнишь, как ты мне в школе фонарь под глазом повесила, а потом еще как-то…
— Когда?
— На втором курсе я тебя в гости пригласил. Хотел в любви признаться… А ты мне чуть руку не сломала.
— Ладно, — согласилась девушка, понимая, что отвязаться от Лаленкова невозможно. — Залезай в машину.
Сергей забрался на заднее сиденье, выглядел он усталым.
— Что в сумке таскаешь? — поинтересовалась Лена.
— Шампуни, мыло, полотенце, банные тапочки… Короче, все причиндалы.
Мылся Лаленков долго, а Лена в это время разговаривала по телефону. Сначала решила набрать номер Федора, чтобы продолжить разговор, но вместо этого позвонила Саше Труханову, чтобы узнать о возможности получения кредита. Телефон бывшего любовника был занят постоянно. Но потом он перезвонил сам.
— Извини, что не ответил сразу. Важные переговоры. Видел, что ты пробиваешься, но дело есть дело… Прости.
— Я хочу получить кредит. На какую сумму могу рассчитывать и под какие проценты? — сразу спросила Лена.
Саша молчал.
— Алло! Ты слышишь?
— Думаю, — ответил Труханов. — Короче, это не телефонный разговор. Давай встретимся у тебя и поговорим.
Теперь молчала Лена. Понятно, чего он добивается, но возобновлять с ним отношения в планы не входит.
Особенно сейчас, когда у нее появились планы на будущее. К тому же она задала самый простой вопрос для работника банка.
— В чем сложность? — спросила она.
— Дело в том, что банк значительно сократил портфель потребительских кредитов — если и предоставляем кому-то ссуды, то только проверенным клиентам, только под залог или под надежные гарантии возврата.
— Если это так, зачем встречаться?
— Вариант есть, но не по телефону. Я подскачу через часок.
Самохина прислушалась к звукам, доносящимся из ванной комнаты.
— Сейчас не надо: у меня в гостях бывший одноклассник.
— Зачем тогда звонишь? — мгновенно среагировал Саша. — Проси кредит у него. Или у вас все иначе: он — друг и не может быть спонсором? — И Труханов повесил трубку.
Глупо, конечно, получилось. Но ведь Лена и не собиралась с ним встречаться. А теперь он решит, что Самохина не хочет встречаться, потому что у нее есть любовник, с которым она еще и в школе вместе училась.
Лена подошла к окну и посмотрела на Фонтанку, по которой шел прогулочный катер с открытой палубой. На креслах сидели веселые беззаботные люди и смотрели по сторонам. А где-то были Сейшельские острова, открытые адмиралом Васко да Гамой. Окруженные Индийским океаном, с постоянным ветром… Там можно летать и смотреть, как проносятся внизу крохотные коралловые островки, некоторые из которых полностью покрыты водой и лишь светятся на солнце бледно-розовым блеском. Машут своими кронами огромные сейшельские пальмы, среди ветвей летают черные попугаи и соловьи бульбуль, а по песку ползают стокилограммовые альдабрские черепахи…
В комнату вошел Лаленков в свеженькой белой майке. Он вытирал волосы махровым полотенцем и внимательно смотрел на Лену.
— Сейчас уйду, — произнес он, продолжая рассматривать бывшую одноклассницу. Потом вздохнул и жалобно спросил: — А у тебя поесть что-нибудь найдется?
Лена усмехнулась. Ничего другого от Лаленкова она и не ожидала.
— Я приготовила ломи-ломи.
— Что? — не понял Сергей.
— Рыбный салат по-гавайски, — объяснила Лена. — Я, когда была там на соревнованиях, попробовала, и мне понравилось. Только его традиционно делают из лосося, но из сига получилось еще вкуснее. Рыба, лук мауи, но можно и зеленый, помидоры, специи, все переминается руками и на одну ночь в холодильник…
— Ну что ж, — махнул рукой Сергей, — тащи, попробуем.
Он ел салат, запивая его квасом, а Самохина сидела напротив за столом. Ей есть не хотелось.
— У тебя есть знакомые богатые люди, которые могут дать в долг тысяч десять долларов? — спросила наконец она.
— Зачем?
Лаленков начал накладывать себе вторую тарелку.
— Хочу принять участие в соревнованиях, а без денег это никак.
— Нет, — покачал головой Сергей. — Богачей среди моих друзей нет. Богатые дружат только с богатыми, а я пока… — Он задумался. — А когда надо?
— Сейчас… Недели две-три потерпеть можно, а потом уже не потребуется.
— Может, я и сам смогу помочь дней через десять. Не в том смысле, что у меня будут такие средства… А просто, наверное, смогу найти у кого-нибудь…
Он смутился, как будто только что проговорился, выдал какую-то тайну.
— Десять тысяч долларов, — вздохнул он. — Всюду эти доллары! Без этих долларов никуда. А ведь это просто бумажки. Когда-то американцы привязали свою валюту к золоту, а все остальные страны привязали свои валюты к американской. Но потом президент Никсон отменил золотой эквивалент, и теперь это просто бумажки.
Лаленков подвинул к себе блюдо с салатом.
— Вкусно получилось. Надо будет Светке моей сказать, чтобы так же делала.
Он уставился на Лену в задумчивости, а потом произнес как откровение:
— И на Гавайях тоже все за доллары. — И вздохнул. — Я ведь, когда на экономическом учился, очень этими вопросами интересовался. Ты знаешь, например, что федеральная система США — это частное предприятие и государство по его обязательствам не отвечает? В тысяча девятьсот тринадцатом году несколько банков организовали ФРС, чтобы печатать деньги, а вкладываться не хотели, и тогда они попросили в долг у нашего Николая Второго, пообещали бешеные проценты выплачивать каждый год. Но потом банкиров стала душить жаба, и, чтобы ничего не отдавать, они устроили в России революции. Когда в Штатах узнали о свержении царя, по всему Уолл-стриту развесили государственные флаги, словно самый большой праздник отмечали… Вот такие дела.
1918 год, 9 сентября, полдень
Поручик Вербицкий жил в Соляном переулке напротив училища барона Штиглица. Долгоруков с Воронцовым подъехали к дому на извозчике. Алексей был все в той же матросской форме, в бескозырке с лентой линкора «Императрица Мария». А его друг во френче, поверх которого он надел кожаную куртку.
Парадный вход был закрыт, а потому оба прошли арку и, оказавшись во внутреннем дворике, возле дровяного сарая увидели дворника, скучающего на подготовленном к распилу стволе липы. Подошли к нему. Дворник нехотя поднялся.
— В какой квартире Вербицкий проживает? — тихо спросил Воронцов.
— Кто? — изобразил непонимание дворник. — Не знаю такого.
— В какой квартире, я спрашиваю! — повысил голос Воронцов. — Ты, сволочь, с ЧК говоришь! Молчать будешь, отвезем на Гороховую. Там вспомнишь, но только поздно будет.
— Так я чего? — испугался дворник. — Я ничего. Мое дело двор и улицу в порядке содержать. А Вербицкий здесь недавно, вот я и забыл. В десятой квартире живет — там, где прежде присяжный поверенный Ложкин проживал. Жил один, но почтенный был мужчина. Присяжный поверенный этот. А потом, как революция произошла, так он в две недели сбежал, потому что испугался, что новая власть будет всех судейских… Но вы сами понимаете…
— Вербицкий дома сейчас?
— Не знаю. Утром выходил, а вот возвращался или нет — не заметил. Давайте я проведу к нему и даже в дверь постучу, если надо.
Они подошли к двери черной лестницы, откуда тут же выскочила испуганная рыжая кошка. Пока поднимались, дворник рассказывал шепотом:
— Я думал, что этот Вербицкий тоже ваш, потому как собственное понимание имею… Живет он с актриской из тетра «Палас», это неподалеку — на Итальянской, если не знаете. Про нее ничего хорошего сказать не могу: на фортепьянах песенки играет. Все больше «Девочку Надю» наяривает… А еще курит и недокуренные папироски на улицу бросает. Я ей замечание как-то сделал, а она мне говорит, что это для бедных она старается, для тех, у кого на табак или на махорку денег нет. А потом взяла и пожаловалась своему Вербицкому…
Они поднялись на третий этаж, и дворник указал на дверь квартиры.
— Вот здесь.
— Стучи! — приказал Долгоруков.
— Зачем стучать? Тут звоночек имеется.
Дворник повернул ручку звонка и приблизил ухо к двери.
— Кухарку они не держат, — шепнул он. — В ресторациях обедают.
Он повернул ручку еще раз и тут же отпрянул.
— Кто-то есть внутрях.
Дворник выпрямился и вытер руки о свой фартук.
— Кто там? — прозвучал из-за двери женский голос. — Мы никого не ждем.
— Это Терентий, дворник. Я вам дровишек принес, чтоб вы грелись. А то нонче ночи холодные уже… Как же без дровишек?
Щелкнул замок, потом прозвучал звук отодвигаемой задвижки, дверь отворилась. На пороге стояла девушка в шелковом халатике. Увидев Долгорукова и Воронцова, девушка попыталась захлопнуть дверь, но не успела.
Воронцов придержал дверь, потом впихнул девушку внутрь, вошел следом, а Долгоруков, перед тем как войти, пропустил вперед себя дворника Терентия.
— Понятым будешь!
— Так точно! — обрадовался дворник. — Мне не впервой.