— Ужас, ужас, ужас! — наконец подала голос Лаленкова. — Теперь я не сомневаюсь, из-за чего это все произошло… Я приеду к тебе? Сейчас вызову такси, а ты встречай меня внизу. Я позвоню, когда буду подъезжать…
Конечно, отказать ей Лена не могла.
На Светлане было розовое летнее платье без рукавов и с большим вырезом. А когда она уходила с сумкой, наполненной банными принадлежностями, то была в белом трикотажном платье.
— Подруга затащила в торговый центр с бутиками, она в какой-то степени шопоголик и мне рекомендовала что-нибудь купить, чтобы настроение поднять. Мое белое платье уже старое, вот я и приобрела это. Тем более что хорошие скидки были…
Лицо у Светланы было заплаканным, но спокойным. Свое спокойствие она объяснила тем, что знакомая, у которой она была, узнав про смерть Лаленкова, напичкала гостью какими-то таблетками.
— Одно только успокаивает, — сказала она Лене, когда они расположились за столом на кухне, — что если бы я тогда от тебя отправилась домой, то не сидела бы сейчас здесь: меня бы тоже грохнули, и была бы я тоже мертвой, как Сережка, как Ира с Лешей…
— Тебя-то за что? — Лена притворилась, что ничего не понимает.
Лаленкова махнула рукой, но скрывать тайну не было смысла.
— Что уж теперь! Дело в том, что на том островочке мы нашли кое-что. Кое-что — это древний саквояж с драгоценностями. Их там спрятал человек, которого уже давно нет на свете. А потому они ничейные. Лешка Смирнов знал, что клад там. Мы, как все это стали пересчитывать, то немного с ума сошли. То есть это они там взбесились, а я-то спокойная была. Стали думать, что со всем этим богатством делать. Сережка мой сказал, что надо разделить между всеми участниками поровну, то есть на пять равных частей. Володька, разумеется, был против, потому что в таком случае он получил бы меньше всех, и предложил разделить на три части, после чего все обиделись на него, потому что тогда его доля на человека… То есть как на участника общего дела получалась самая большая. А Лешка Смирнов слушал, слушал и посоветовал всем не разевать рот на то, что принадлежит только ему. А потом сказал, что десять процентов нам с Лаленковым, десять Володьке Баруздину, а остальное им с Иркой.
Баруздин, конечно, обиделся, но потом потребовал еще пятнадцать процентов, пообещал, что тогда найдет надежного покупателя, и тут же начал кому то звонить.
— Кому, не помнишь?
— Он, когда говорил по телефону, выходил из комнаты.
— Не банкиру, случайно?
— Вроде нет, хотя про какого-то банкира разговор до этого был. Но потом нашел кого-то другого, потому что банкир — наемный служащий, денег у него своих нет, а деньги у хозяина банка. Получается, что лишний посредник, который еще заберет от нашей доли столько, что нам на всех если десять процентов останется, то это в лучшем случае. Баруздин, кажется, говорил, что тот человек занимается биржевыми операциями не только на наших биржах, но за границей: в Лондоне, в Токио… И все у него очень успешно, и все его деньги там. Еще Сережка уточнял у него, возможно ли получить банковскими векселями, чтобы не тащиться через границу с наличкой. А Ирка спросила: можно ли виллу в качестве оплаты на Лазурном Берегу… Потом все смеялись и говорили, что можно купить целый остров на Мальдивах, построить на нем виллы и ходить друг к другу в гости. Все такие счастливые были… Я тоже радовалась. А чему радовались? По-честному, нужно было делить на три части. Тут же раздать и разойтись. Володе Баруздину, если покупателя найдет, каждый потом принес бы из своей доли. Нам с Сергеем за то, что настояли на том, чтобы на остров ехать, — ведь Смирнов не верил в эту сказку. Лаленков так на него наседал, что тот сломался наконец. Да и то для Смирновых это много… Когда мы с Сергеем уходили, я попросила в счет нашей будущей доли камушек один… То есть брошку с рубином и брильянтами. Так на меня все сразу заорали, дескать, какая я безрассудная — собираюсь ходить по ночному городу с миллионом евро в кармане…
— А где теперь эти драгоценности?
— Ну откуда же я знаю? Мы уходили, клад оставался у Смирновых.
— После этого не встречались всей компанией?
— Встречались, разумеется. Баруздин сообщил, что у него все на мази. Покупатель только хотел посмотреть товар, и Володька ему должен был привезти показать и продать как раз ту брошку с рубином. Сергей потом дома даже сказал мне, что после продажи этой брошки нам надо купить «Мерседес», а то у нас «Пежо» маленький, да и кредит за него еще не выплачен. А так отдадим нашего «пыжика» обратно в салон и там же возьмем «мерс». А мне он пообещал гарнитурчик с брюликами. Но я тогда уже не сомневалась, что обманет и что развод неминуем как смерть…
Лаленкова произнесла это страшное слово, и голос ее дрогнул, на глазах появились слезы…
— У тебя нет глоточка чего-нибудь крепенького? — спросила она. — Чтобы уже окончательно успокоиться.
— Виски, — сказала Самохина и вдруг вспомнила, что последним, кто пил из этой бутылки, был как раз муж Светланы.
Она принесла бутылку, поставила на стол, потом заглянула в холодильник, в поисках какой-либо закуски. Услышала, как гостья взяла бутылку и наполнила стакан.
— Льда прихвати и чем-нибудь разбавить: колу или содовую.
Ни того, ни другого не нашлось. Была только бутылка минералки, и, доставая ее из холодильника, Лена вдруг замерла: до нее только сейчас дошло, каким спокойным голосом попросила льда убитая горем гостья. Хотя это еще ничего не значит: возможно, и Светлана обладает выдержкой, да и успокоительные таблетки действуют.
— И себе налей, — приказала Лаленкова, — помянем муженька моего непутевого.
Осушили стаканы: Света выпила почти половину и поморщилась, а Лена — то, что накапала себе на самое донышко.
— Знаешь, как мы познакомились? — спросила Лаленкова. — Он тебе не рассказывал?
— Нет.
— Я в баре с подружкой была, а он с Лешкой Смирновым. Посидели, потом парни в гости позвали, продолжить вечер. Зима была, а я в новых сапожках. Красивые такие, австрийские. Мы идем, и я сама себе нравлюсь. Родители Сергея были в отъезде. Расслабились мы немного. Да, забыла сказать, что подружка моя по дороге слиняла, а Лешка не пошел ее догонять. Ну да, расслабились мы, я-то не настолько, чтобы себя потерять, а Лаленков размяк, начал сразу в любви признаваться, умолял остаться у него. Но я — ни в какую. Смирнов под шумок исчез. Я собираюсь тоже уйти, дубленочку надела, а одного сапога нет. Все мы с Лаленковым перерыли. Пришлось остаться до утра. Потом уж Смирнов пришел, когда мы в постели лежали. Принес пива и сапог мой. Вот такая у них, блин, дружба была. Два дня я у Сергея гостила, а потом родители вернулись, и он поехал меня провожать. Когда прощались, я в шутку спросила: «Когда свадьба будет?» А он не стал увиливать и ответил, мол, когда скажешь. Ну вот так у нас и продолжилось знакомство. Потом свадьба, ну ты была там, помнишь, как весело было. А теперь… Теперь все это в прошлом.
Светлана показала глазами на бутылку и вздохнула:
— Наливай!
Выпили молча, и Лаленкова сразу закурила.
— Не знаю, всерьез ли вы собирались разводиться, но Сережка очень переживал, когда ты вдруг исчезла, — сказала Лена. — Искал тебя, думал даже, что ты у тетки в деревне или что к Кондрашовой уехала…
— К кому? — не поняла Светлана.
— К Кондрашовой, на номер которой ты звонила перед исчезновением.
— А-а, — сообразила наконец Света, — это коллега бывшая. Ну да, вот как раз я у нее и была. А так-то мы с ней почти не общаемся… Теперь-то уж точно долго не увидимся. Интересы у нас, как выяснилось, разные. Да что мы о ней и о ней! Давай лучше о том, как мне дальше жить. Я теперь вдова. Ирки Смирновой — моей лучшей подруги — тоже теперь нет…
В этот момент позвонил Федор, и Самохина ответила ему, продолжая сидеть за столом, не уходя для разговора в другую комнату, чтобы Лаленкова не подумала, что она что-то от нее скрывает.
— Одна радостная весть все-таки есть, — сказала она в трубку. — Света Лаленкова нашлась. Сидит у меня на кухне, мы ее мужа поминаем.
— Ну слава богу, — обрадовался Федор. — Утешь ее по возможности. И не отпускай никуда от себя. Пусть переночует, дверь на все засовы обязательно закрой. А я утречком подскочу. Пока никаких новостей.
— Кто звонил? — поинтересовалась Лаленкова, когда Лена закончила беседу.
— Мой друг. Он помогал нам с Сергеем тебя разыскивать. А теперь советует тебе остаться у меня и немного прийти в себя. Переночуешь и успокоишься.
У Светланы выступили на глазах слезы. Она закрыла ладонями лицо и прошептала:
— Спасибо. А я даже не знала, что у меня есть такая хорошая подруга.
Они еще немного посидели за столом, а когда Лена повела гостью в предназначенную для нее комнату, Лаленкова машинально взглянула на себя в зеркало и, заметив, что Самохина перехватила ее взгляд, предложила:
— Надо бы завесить его. Ведь так, кажется, полагается, когда кто-то умирает.
Лена так и сделала. Правда, такого большого куска ткани в доме не нашлось, и пришлось воспользоваться старым парафойлом.
Глава шестая
Рано утром Света ушла. Сказала, что в полицию, чтобы ее не искали, а заодно узнать, как идет расследование убийства ее мужа. Лена предложила подвезти ее до отдела полиции, но Лаленкова отказалась, пообещав позвонить после того, как освободится. Расставаясь, она обняла Лену и поцеловала.
— Мне так тяжело сейчас, — прошептала она.
Позвонила Светлана около полудня, доложила, что ее исчезновением никто и не занимался, а убийством Лаленкова занимается следственный комитет. Но следователь хам, задавал множество вопросов, в том числе о ее отношениях со Смирновыми и с Владимиром Баруздиным. Оказывается, все эти преступления объединены в одно дело. Следователю она рассказала все честно про дружбу с семьей одноклассника ее мужа и о некотором разладе в их собственной семье. Даже призналась, что пыталась уйти от Сергея, развестись, но, пожив два дня вдали от него, поняла, как любит мужа и как