ей тяжело без него…
Говорила Света не спеша, очень уверенно и спокойно.
— Про остров ничего не говорили?
— Про какой остров? — наигранно удивилась Лаленкова. — А, про тот самый, на который мы на катере плавали? А что про него говорить? Островок как островок — маленький и необитаемый. Не Мадагаскар и не остров Гоа даже.
Судя по ответу, Светлана не сомневалась в том, что ее разговоры прослушиваются.
— Позвонила родителям Сергея, сообщила им страшную весть. Забот теперь много. Свободное время, чтобы выбраться пообщаться, появится не скоро… — И Лаленкова закончила разговор.
Лена все утро после ухода Лаленковой не могла отделаться от мысли, что она что-то упустила: что-то очень важное проскользнуло мимо ее сознания, и теперь она мучительно пыталась вспомнить, что именно. Казалось, эта потерявшаяся в суматохе мысль поможет поставить все на место и понять, как что произошло и кто виноват во всех этих преступлениях. Она сидела перед компьютером, как будто пытаясь найти отгадку именно в нем: в интернете, в социальных сетях, в фотографиях убитых друзей. Рассматривала выложенные Смирновым школьные фотографии, общую классную, на которой они были запечатлены, кажется, в пятом классе. Лена стояла во втором ряду очень серьезная, рядом с ней напряженный Лаленков, а со стороны на них косился Смирнов и неизвестно чему удивлялся. Наивные дети, которые еще не знали, да и не могли знать своего будущего…
Пару раз звонил Федор, сообщил, что занимается делами, но рассчитывает скоро подъехать вместе с Шариком. Пришлось переключиться на приготовление обеда. Она как раз успела к приезду друга. Узнав, что стол уже накрыт, Федор сказал, что не откажется, а Шарик вряд ли будет есть, потому что сыт. Собака, видимо, не расслышала этого его утверждения и навернула миску риса с кусками мяса. За обедом Лена рассказала о вчерашнем визите Лаленковой, описала ее состояние и вспоминала, о чем они беседовали.
Федор слушал, кивая. А потом сказал:
— Очень хорошо, что она жива, но печально, что погибли все остальные участники этой истории. Потому что теперь и подозревать некого. Каждый из них мог проболтаться кому-нибудь. В этом случае остается надеяться, что мужчины по определению менее болтливы. А если судить по хронологии событий, то первыми погибли Смирновы. Из чего можно сделать вывод, что несдержанной на язык оказалась Ирина. Я был у них в квартире, осмотрел, что успел, и могу предположить, как все происходило. Ее и убили первой, потому что посчитали, вероятно, что все, что она знает, она уже рассказала. Стали допрашивать Алексея, который видел, как убивали жену, а потому был сломлен с самого начала и рассказал сразу все, надеясь, что его пощадят. Но этого не произошло. Судя по всему, он сообщил убийцам, что драгоценности забрал Володя, и назвал его адрес. После чего пошли уже к Баруздину, ничего не нашли. Зато забрали телефон, уверенные в том, что уж Лаленков точно знает, потому что больше некому, но по неосторожности застрелили его… Теперь получается, что опасность грозит именно жене Лаленкова, потому что она — единственная, кто может знать, где хранятся все ценности.
— Света не знает. Мы с ней на эту тему беседовали. Вот если бы она не просидела два дня у подруги, то была бы в курсе, а так…
— А так она жива, что гораздо важнее. Все равно надо ей позвонить и предупредить, чтобы уехала хотя бы на какое-то время. Желательно не на поезде и не на самолете, потому что можно узнать фамилии и паспортные данные людей, приобретавших билет.
— Она все понимает.
— И все же надо ей позвонить и просто потребовать, чтобы она исчезла из города.
Что Самохина и сделала. Светлана выслушала ее очень внимательно, потом сказала, что она и сама боится оставаться в городе и сейчас как раз думает, где лучше спрятаться, чтобы вернуться домой, когда все закончится и злодеев найдут. Она поблагодарила Лену за все, сказала, что никогда не забудет ее участие. И перед тем как они попрощались, Самохина услышала, как Света опять заплакала.
— Жалко ее, — сказала она Федору, — как бы она с Сергеем ни жила, плохо ли, хорошо, но все оборвалось так внезапно и страшно. Теперь надо скрываться, надеясь, что следователи окажутся настоящими профессионалами и сработают как полагается.
— У следствия пока никаких зацепок. Про черный внедорожник им передали, и теперь они наверняка будут просматривать все видеозаписи наружного наблюдения, сделанные в районе той ночью. Попытаются установить номер автомобиля. Но если преступники готовились заранее, то номер они могли заменить, чтобы случайные свидетели не опознали машину. Но ни одного свидетеля, насколько мне известно, до сих пор нет. Понятно, что рано или поздно найдется кто-нибудь, видевший что-то. Но вряд ли этот свидетель сможет точно указать приметы убийц. Мы каждый день видим десятки, а то и сотни людей, нам незнакомых, а спроси потом, во что они были одеты и какие у них особые приметы, наверняка не скажем. Так что и нам, и следствию остается только ждать, когда преступники проявят себя.
Федор посмотрел на Самохину, словно ожидая от нее каких-то вопросов. А Лена молчала, размышляя.
— Я понимаю, что страшно вот так ждать, — произнес он.
— Не в этом дело, просто в разговоре с Лаленковым всплыло название банка, и, хотя Света сказала, что Володя Баруздин банкиру не звонил, я попытаюсь по своим связям что-нибудь разузнать.
И она набрала номер Труханова. Саша отозвался почти мгновенно.
— Как хорошо, что ты мне позвонила, — произнес он. — Мы в последний раз как-то невнятно расстались. Последняя встреча была скомканной… Я скучаю по тебе, если честно. Все искал предлога, чтобы с тобой встретиться. Хотелось бы снова заняться с тобой кайтингом, хотя, когда вверх поднимаюсь, у меня внутри все обрывается… Но готов терпеть, лишь бы тебя видеть…
Голос его звучал непринужденно и бодро. И говорил он громко, Лена даже подумала, что сидящий рядом Федор слышит весь разговор, а потому встала и вышла в коридор, а Труханов продолжал кричать в трубку:
— Давай напрямую… Признаюсь, что с моей женитьбой глупо как-то получилось. Насмотрелся всяких западных фильмов, где не любовь на первом месте, а выгода. Я по наивности рассчитывал, что создаю не то чтобы династический брак, но мне казалось, что деньги к деньгам должны… Потом рассчитывал, что тесть поможет как-то моему продвижению…
— Не помог?
— Помогает, если его просить об этом, но он в Москве постоянно, а я здесь. Потом, и он не дурак, давно понял, что между его дочкой и мною любви нет. Не семейная жизнь, а тягомотина какая-то… Мы, кстати, решили с ней развестись. Вместе уже не живем. Я сказал Алисе, что у меня другая… В смысле, была девушка, которую я любил и продолжаю любить, ну и она призналась, что иначе представляла семейную жизнь. Наверняка и у нее кто-то…
— Саша, давай как-нибудь в другой раз о твоей личной жизни, — попросила Лена. — У меня тут неприятности…
— Тогда я прямо сейчас готов приехать и помочь, — не дал ей договорить бывший возлюбленный. — Ты дома?
— Да, но…
— Я выезжаю! — крикнул Труханов и прервал разговор.
Но Лена звонила не для того, чтобы договариваться о встрече, тем более что встречаться с ним вообще не хотелось. Она снова набрала номер Труханова.
— Через полчаса я у тебя, — сказал он.
Вероятно, он уже находился в машине. Слышался шум мотора, и гремела веселая музыка.
— Я хотела спросить: тебе не звонили вечером в воскресенье и на неделе со странным предложением что-то приобрести?
— Да мне постоянно звонят разные сумасшедшие с разными предложениями. У кого друг гостиницу в Дубае продает, кто-то векселя банка «Сатандер» хочет пристроить, кто-то у себя дома хранит яйцо Фаберже…
— Вот как раз… — попыталась объяснить Лена, но Саша не слушал.
— Достали уже! Устал отказывать. Знаешь анекдот про еврея, продающего возле банка сосиски? Его спрашивают: «Банк вам не мешает?» А он отвечает, что у него с банком договор: он не дает кредитов, а банк не продает сосиски. Так же и я: мне подобной болтовни на работе хватает…
И он снова отключил телефон. Перезванивать Самохина не стала. Вернулась к Федору, который сидел в комнате и гладил собаку.
— С кем ты разговаривала? — спросил он.
— Со старым приятелем. Он как раз в «Евротрасте» работает, в банке, про который Лаленков рассказывал…
— Банкир? — поинтересовался Федор.
— Да какой он банкир! Просто служащий банка. Не бедный, конечно, и парень неплохой: симпатичный, предупредительный, воспитанный…
— Качества, которых мне не хватает, — признался Федор.
— Сейчас нас ничего не связывает, — поспешила оправдаться Лена. — То время, когда я хотела выйти за него замуж, давно прошло.
— И правильно сделала, что передумала. От банкиров лучше подальше держаться. Я был с одним знаком. Как-то попросил у него в долг до зарплаты, а он ответил, что не распоряжается кредитами…
— Вообще-то Саша сейчас подъедет.
Лена замолчала, обвела взглядом пространство вокруг себя, подумала даже, что стоит позвонить Труханову и убедить его не подниматься к ней, потому что у нее в доме не убрано, или придумать другой предлог… Но, с другой стороны, Саша может и помочь. Наверняка у него в банке есть служба безопасности. Труханов вызовет специалистов, она все им расскажет, а те посоветуют, как вести себя дальше, и, может быть, даже будут ее охранять. Ведь Саша намекал, что неравнодушен к ней до сих пор, а значит, сможет договориться с начальником службы безопасности, а тот — договориться с полицией… Хотя у Федора тоже есть люди, которые помогают…
— Я понял, — произнес Федор, поднимаясь из кресла, — нам с Шариком надо уходить. Напоследок давай поговорим еще вот о чем… Обсудим самое ближайшее будущее, так сказать. Начнем с того, что «Евротраст» — не такой уж надежный банк. Это, разумеется, к нашему делу не относится…
— Федя, если ты слышал часть разговора, то мог неправильно все истолковать.
— Я не слушаю чужие разговоры. В конце концов, это твоя жизнь, которая, если честно, мне не безразлична, и потому я прошу у тебя только одного — быть осторожнее. Сейчас не стоит встречаться ни со старыми знакомыми, ни с новыми…