кого-то в банке очень привлекает антиквариат. А потому я кое-что придумал.
Молодой человек покрутил головой, словно высматривая что-то. Потом поднялся.
— Сейчас принесу, пакетик в прихожей остался.
Вскоре он вернулся с полиэтиленовым пакетом. Снова сел в кресло.
— Дело в том, что у меня есть две вещи, о которых я говорил. Каждая из золота, и каждой почти тысяча лет. Вот я и подумал: а что, если попросить у банка кредит, предложив в залог это?
Федор достал из пакета золотой сосуд в виде девушки, стоящей на коленях.
— У меня, как я сказал, две вещи. Одна — золотая собачка, но собачка — это святое. А вот девушку не жалко использовать. Вес у нее почти три кило. На нее есть два сертификата, есть предложения о продаже. Пока предлагают пять миллионов долларов. Могут дать и больше. Если ты попросишь у банка пятьдесят тысяч для поездки на соревнования, то банк вцепится в это предложение.
— Я не буду ни у кого ничего просить. Потому что не смогу не вернуть. Вдруг я не буду в числе победителей и не получу призовых?
— Тогда я сам выкуплю.
— Нет, — покачала головой Самохина.
— Ты хочешь найти преступников?
— Да!
— Хочешь поехать на Сейшелы?
Лена подумала, вздохнула и кивнула.
— Так в чем дело?
— Дело в ценности вещи, которую можно потерять.
— Обещаю, что она не будет потеряна. Кроме того, если ты согласишься, обещаю тебе найти спонсоров и организовать соревнование по кайтингу на Ладожском озере. Надеюсь, международная федерация поддержит мое начинание?
— Разумеется. Они любыми средствами хотят популяризировать свой вид спорта, чтобы он стал, наконец, олимпийским.
— Ты согласна?
И Лена кивнула. Потом взяла в руки кубок.
— Тяжелый какой.
— Почти все специалисты считают, что это жертвенный сосуд. Якобы в него сливали кровь девственниц, приносимых в жертву богам.
Самохина быстро поставила кубок на стол.
— Но это полная чушь, — продолжил Федор, — потому что в теле девушки весом пятьдесят или шестьдесят килограммов крови около четырех литров. А эта емкость вмещает меньше литра. Так что это нечто иное, как сосуд для питья, из которого правители пили, скорее всего, мескаль — это что-то вроде текилы.
Через час Лена позвонила Труханову и сообщила, что у нее есть вещь, очень дорогая. И она хочет использовать эту вещь в качестве залога для получения кредита.
— Что за вещь? — поинтересовался Саша без особого энтузиазма в голосе.
— Ритуальный сосуд инков. Ему тысяча лет, весит два килограмма девятьсот граммов. Чистого золото, два изумруда…
— Не знаю, не знаю. Банк такими делами не занимается…
— Очень жаль, — притворно расстроилась Лена. — Я так надеялась, так уговаривала владельца сосуда помочь мне.
— Ну раз такое дело. Если это нужно тебе лично, я постараюсь. Поговорю с тестем — он интересуется антиквариатом. Может, и смогу его уговорить. Сколько ты хочешь получить?
— Пятьдесят тысяч долларов.
— Многовато. Но я переговорю, конечно. Только учти, что если тесть согласится, надо будет, чтобы сосуд осмотрел специалист и дал свое заключение.
Закончив разговор, Лена посмотрела на Федора.
— Он клюнул, я почувствовала это по голосу.
— Дай бог.
Вскоре Труханов перезвонил.
— Тесть готов рассмотреть предложение и даже дал мне телефон специалиста из Эрмитажа. Я связался с этим специалистом. Но тут, увы, облом. Он завтра улетает в Перу.
— Какая жалость! — огорчилась Лена. — Надолго улетает? А то у меня сроки поджимают.
— К сожаленью, так получилось. Прости!
— Ну ладно… Сама виновата — поздно обратилась…
— Погоди. А что, если я уговорю этого музейного червя подъехать к тебе сегодня? То есть я подхвачу его, привезу, заплачу ему за экспертизу. Думаю, что не откажется. Сейчас перезвоню и постараюсь обрадовать.
Перезвонил он через десять минут.
— Уговаривать почти не пришлось. Ему и самому интересно посмотреть на эту вещь. Только музейный червяк уверен, что это подделка. Прямо сейчас я мчусь к нему, а потом к тебе. На все про все полтора-два часа.
Федор прислушивался к разговору очень внимательно, а потом сказал.
— Молодой человек прокололся, потому что предложение было неожиданным для него. Банк подобными делами не занимается. Но тесть приобретает антикварные вещи. Приобретает — это его право, у чиновников в министерстве наверняка водятся свободные деньги. Но ты попросила кредит, то есть этот тесть ни в коем случае не станет владельцем золотой девушки. Если, конечно, ты не сможешь вернуть кредит. Ты — не владелец, и владелец сможет потребовать вещь назад, потому что с ним у тебя не было никакого договора. Труханов не может этого не понимать, но все равно согласился. Из этого можно сделать вывод, что он уверен: вещь ему достается наверняка. И за бесценок.
— Он знает, что для участия в соревнованиях мне нужно десять-пятнадцать тысяч. Но прошу я пятьдесят. Выиграю, получу призовые — неважно, но тридцать пять тысяч в любом случае возвращаю, а потом могу продать свой «Амарок» и вернуть все остальное. Не хочешь ли ты сказать, что он меня может убить за какие-то пять миллионов долларов? Променять меня на какую-то бездушную золотую девушку с изумрудными глазами?
— Нет, конечно. Тебя он обменять не может, потому что ты ему не принадлежала и не принадлежишь. Будем ждать. То есть ты дождешься, когда приедут Труханов и специалист, а мы с Шариком в это время погуляем. Походим вокруг, поглядим, что тут у вас и как… А Шарик, если повезет, с симпатичными лохматыми девушками познакомится.
Специалисту по золоту инков было под пятьдесят. Высокий худой мужчина вошел в квартиру Самохиной с достоинством, с каким входит на университетскую кафедру профессор, чтобы прочитать лекцию тупым первокурсникам. Воротничок белой рубашки был расстегнут, а на шее красовалось шелковое алое кашне.
Труханов держал в руке небольшой кожаный кейс.
— Борис Ильич, — представился музейный работник и поинтересовался: — Ну что там у вас?
Лена провела гостей в комнату, где на столе стоял золотой кубок. Специалист напрягся, подошел к столу, склонился над изделием и стал рассматривать. Наконец взял в руку и хихикнул:
— Тяжеленькая.
— На эту вещь есть два сертификата: один из музея в Лиме — он на испанском, а второй из Британского музея.
— Ну какие в Лондоне специалисты! — улыбнулся Борис Ильич. — Они там в греческих или римских вещичках разбираются, ну, может, еще в древностях из Месопотамии. А это совсем другое искусство.
— Так это подлинная вещь? — спросил Труханов.
— Похоже на то, — ответил музейный червь, — ритуальный сосуд, в который сливали кровь убиенных девственниц. Кровь в дальнейшем использовали для магических ритуалов. Похожие вещи я уже встречал, но эта отличается особой изысканностью. Вполне возможно, что…
— Если это подлинная вещь, сколько она может стоить? — не дал ему договорить Труханов.
Борис Ильич пожал плечами.
— Миллион, два, три… Долларов разумеется.
— Есть официальная оценка, — сказала Самохина. — И есть предложения приобрести ее за пять миллионов. Но владелец не хочет расставаться с кубком. К тому же он считает, что на аукционе могут дать гораздо больше. Сейчас китайские коллекционеры и даже государственные корпорации скупают все, что связано с древними культурами.
— Это действительно так, — согласился Борис Ильич. — Но мексиканские миллиардеры все равно дают за золото инков гораздо больше.
Он посмотрел на Труханова, а тот спросил:
— Что нужно, чтобы точно знать, подлинная вещь или нет?
— Провести анализ золота на соответствие. А так, по внешнему виду…
— Владелец провел все экспертизы. В его коллекции нет подделок, — напомнила Лена.
— Да вы что! — удивился Борис Ильич. — А есть еще подобные изделия?
— Есть, и не только золото инков. Все вещи уникальные.
Труханов промолчал и шагнул к столу, взял кубок из рук специалиста. Правда, тот не сразу отдал и даже попытался прижать золотую девушку к своей груди. Расставшись с кубком, он снова хихикнул и посмотрел на хозяйку.
— Вещь уровня Эрмитажа, уж поверьте мне.
— Помолчите! — осек его Саша. — А лучше спуститесь в машину, нам с Леной надо утрясти все формальности.
Борис Ильич вздохнул, не стал спорить, вышел в коридор и долго возился с замком. Труханов прислушивался, ожидая, когда специалист покинет квартиру. Лена направились к выходу и отодвинула задвижки.
— Надежные запоры, — оценил Борис Ильич, — и это правильно.
Он склонился, подхватил ладонь Самохиной и чмокнул.
— Восхищен, — улыбнулся он, а выпрямляясь, шепнул едва слышно: — Если ваш знакомый захочет что-то продать, обращайтесь ко мне. Все решим в лучшем виде, без китайцев и американцев.
Он вышел на площадку, а Лена вернулась в комнату. Труханов сидел у стола, и перед ним лежали листы бумаги.
— Я не сомневался, что у тебя настоящая вещь. А потому заранее подготовил договор. Ознакомься и, если тебя все устраивает, подпиши.
Самохина начала читать.
— О! — удивилась она. — У тебя есть даже мои паспортные данные!
— Извини, — зачем-то произнес Саша.
— Я готова подписать, только ты не указал сумму кредитных средств.
— Пятьдесят тысяч, как мы и договаривались, — ответил он, — только на руки ты получишь сорок пять. Вернешь не позднее тридцать первого декабря сего года. Прости, но это непременное условие тестя — деньги-то его. А он просто так в долг не дает. Даже мне. Если тебе это не подходит, можешь отказаться. Только других предложений не будет.
— Все устраивает, — сказала Самохина, взяла ручку и подписала оба экземпляра.
Труханов убрал листы в свой кейс, потом попытался засунуть в него же и кубок, но золотая девушка не хотела туда помещаться. Вернул ее на стол. Положил перед Леной пачку стодолларовых купюр, перетянутых банковской лентой.
— Пересчитай!
Самохина начал считать, а Саша наблюдал.