вслушивался в глухое биение сердца. Все в порядке, а что касается небольшой слабости… Ну, это он просто залежался. Со всеми бывает.
Обманувшись, он садился к столу и начинал работать. Проходил час, другой, притаившаяся болезнь потихоньку начинала сжимать сердце. Ласкар бледнел и, виновато улыбаясь, пробирался к постели. Все. Никакой работы. Покой и лекарства. Дела и заботы снова отодвигались, он закрывал глаза и лежал, лежал, стараясь ни о чем не думать.
Стараться, конечно, можно. Например, если считать до тысячи и обратно. Но вот ни о чем не думать просто невозможно.
Чаще всего он думал о своей неладной судьбе и непременно связывал ее с судьбой открытия, сделанного в лаборатории брата.
Теперь уже можно было говорить об открытии: в этот последний месяц Карел и Полина поставили все точки над «и». Проблема решена. Дело за ее практическим выполнением, а если говорить точнее - за ним самим, за его электронным устройством.
Постельный режим никак не устраивал Ласкара. Впрочем, найдется ли хоть один человек, который добровольно согласится на такую вот домашнюю изоляцию? Все планы у него полетели к дьяволу. Уж на что Карел выдержанный человек, но и он едва скрывал досаду. Ведь они уже давно должны были начать сборку кибернетического устройства. Но как ее начнешь, когда главному конструктору и теоретику Ласкару Долли с трудом удается посидеть за письменным столом час-другой в день. Конечно, кое-что делается и за этот час-другой, но поначалу будто бы простой эксперимент разросся и стал настолько значительным, что потребовал новых длительных усилий. Работа урывками никого не устраивала. Вот если бы встать, поехать в лабораторию и с головой уйти в разрешение сложнейших задач! О своем институте он уже и не думал. Только бы помочь брату!..
Рано или поздно он все же встанет. А пока надо довольствоваться тем, что имеешь. Урезанная логика.
В передней раздался звонок. Ласкар оживился.
Это, конечно, Карел. Он обещал сегодня быть. Так и есть, его голос.
С завидной бодростью, розовощекий, улыбчивый, Карел вошел в комнату, пропахшую лекарствами и старыми книгами.
- О, ты выглядишь героем, Ласкар! - выкрикнул он прямо с порога. - Смотри-ка, и не стыдно тебе с такой свежей физиономией продавливать подушки! Куда только смотрит Памела? Тебя можно посылать колоть дрова…
Ласкар прекрасно понимал притворство брата, но ему было приятно слышать такие слова. Может, и впрямь дело идет на поправку. Однако здравый смысл тут же брал свое, Ласкар хмурился и смущенно покашливал.
- Будет, будет тебе. Я-то знаю. Садись, говори, что там у вас.
Карел начал рыться в своей разбухшей папке.
- Купель испытывали снова. Это уже в девятый раз. Все отлично. Мы закончили еще один опыт на кроликах. Помнишь, я тебе обещал? На, смотри. Ты поймешь без пояснений.
Он протянул пачку фотографий.
- Пожалуйста, по порядку. Дата на оборотной стороне.
Глаза Ласкара загорелись любопытством.
- Эдит? - спросил он, посмотрев на первую карточку.
- Она. Накануне эксперимента.
- А это когда? И кто?
- Тоже она. Ты ведь давно не видел се. Я нарочно не показывал. Эдит спустя три месяца после эксперимента.
- Черт возьми, Карел!
- Смотри дальше, - сказал Карел.
- Ну, а здесь тоже Эдит?
- Да.
Он отложил фотографии, закрыл глаза. Снова открыл их, сказал:
- Знаешь, трудно поверить. Молодой крольчонок. За восемь месяцев…
- Вот какая разительная перемена. К сожалению, подобное чудо нас уже не устраивает.
Ласкар не понял. Тогда Карел объяснил подробнее:
- Все дело в темпе жизни. Мы чего-то не доглядели, и жизнь в обратную сторону пошла быстрее, чем хотелось. Крольчиха Эдит за восемь месяцев успела проскочить около трех лет жизни в переводе на нормальную.
Ласкар смотрел на брата во все глаза. До сих пор он об этом не слышал.
- Значит, не только направление, но и темп жизни тоже в руках экспериментатора?
- Это так.
- Ты уверен?
- Почти. - Карел помолчал. - Почти. По скоро появится и полная уверенность.
Ласкар снова зашелестел фотографиями. Вот он, номер девятый. Взлохмаченный старец со слезящимися глазами и унылой мордочкой. Индивидуум па пороге смерти. Сколько ему оставалось жить? Полгода, год? А рядом другое фото. На нем гладкошерстный молодой кролик с живыми блестящими глазками; под его свежей шерстью угадывались тугие напряженные мышцы. Сбоку рукой Полины написано: «Номер девять. Через шесть месяцев после эксперимента».
- Мы его вытащили, можно сказать, с того света, - пояснил Карел, перехватив вопрошающий взгляд Ласкара. - Помнишь, когда случилась ночная тревога? У него уже наметился пикнозис ядер в клетках. А сейчас, как видишь, жив и здоров.
- А этот? - Ласкар взял из пачки новую фотографию.
- Одиннадцатый номер. Наш мучитель. Тогда, па пороге смерти, он прошел дальше своих собратьев, у него па какое-то время уже было парализовано деление клеток. А когда мы его вытащили, он начал жить в обратном направлении со скоростью примерно один к пяти.
На карточке был изображен кролик с глупой мордочкой малыша. Кажется, он только недавно вошел в жизнь. Тело крольчонка покрывал нежный красивый пух. Ласкар перевел взгляд на соседнее фото. Тот же одиннадцатый… Этот старый сморщенный экземпляр!
- Трудно поверить, - шепотом произнес он, сравнивая оба фото.
- Мне самому трудно, - сказал Карел. - И тем не менее…
- Куда приведет животных новая скоростная жизнь?
- Пока не знаю. Вероятно, все же к смерти. Нельзя без конца жить, это очевидно. Маятник качается в обе стороны. Но он остановится.
- Вероятно, много зависит от темпа жизни.
- Это так. Придется поработать. Именно здесь я вижу новую загадку. Она возникла перед нами совсем неожиданно, осложнив всю проблему.
Ласкар положил фотографии и устало лег на подушки. Слишком сильное впечатление. Будь рядом с ним не Карел, а кто-нибудь другой, он никогда бы не поверил. Уж очень все фантастично, неправдоподобно. Но он знал работу от начала до конца, он следил за перипетиями необычного эксперимента несколько лет. Более того, именно он, Ласкар Долли, предложил брату после московского опыта с Зорькой начать работу на ослабленных, подведенных к порогу смерти животных. И вот результат.
Карел и Полина проделали невероятно сложный и трудный эксперимент. Они разработали удивительную схему воздействия на организм, опробовали ее над сотнями животных, прошли через неудачи и срывы и в конце концов подобрались вплотную к главной загадке жизни. Живые кролики свидетельствовали о проникновении в глубь тайны. Исследователи перешагнули через неведомый порог н вошли в дверь, куда до сих пор не мог проникнуть Разум человека. Теперь мысль экспериментатора осветила самый загадочный уголок жизни. Заманчиво й страшно.
Карел собрал и спрятал фотографии. Он встал и, заложив руки за спину, принялся ходить по кабинету. Ласкар лежал в постели серьезный и сосредоточенный.
- Я сделал заказ на партию обезьян, - сказал Карел.
- А не рано?
- Пора. Не могу топтаться на месте.
- Я виноват в промедлении, - печально сказал физик.
Карел не ответил. Если бы у них действовала электронная машина! Последнюю загадку - темп второй жизни, так же как и преодоление рискованного порога между жизнью и смертью, невозможно решить без такой машины. Мозг человека не в силах подметить и зафиксировать мгновенные изменения в организме подопытного животного. А без этого нечего и думать перенести блестящий результат, который достигнут с кроликами, па человеческий организм. Слишком огромный риск!
Вероятно, об этом же думал и Ласкар, молчаливо переживавший свою беспомощность. Как побороть болезнь и преодолеть проклятую слабость, откуда найти силы, чтобы встать, поехать в лабораторию, с головой уйти в работу? Ведь наступает последний раунд. Если они соберут задуманный и теоретически уже решенный электронный вычислитель, впрягут его в работу, тогда… Что тогда, Ласкар не хотел и думать. Но с этим «тогда» он связывал очень много - и судьбу биологической науки, и свою собственную судьбу.
- Пожалуйста, позови сегодня ко мне Антона Сарджи, - попросил Ласкар.
Карел резко остановился.
- Этого я не сделаю.
- Тогда мне придется самому поехать к нему.
Карел подошел и присел на кровать.
- Слушай, ты и так обессилен, зачем еще одно напряжение? Посмотри на себя.
- Когда ты появился, то говорил что-то другое насчет моего вида.
- Прости меня, но я не хочу, чтобы из-за моей бестактности…
- Речь идет о более серьезном, - об открытии необыкновенной важности, о повороте в биологии, а не о нас с тобой.
- Я боюсь за тебя.
- Буду осторожен. Я сделаю самые необходимые указания, и Сарджи примется за сборку. Право же, это не так трудно. Зато мы выиграем время. И когда я подымусь окончательно, половина дела будет уже сделанной.
Карел кусал губы. Он не смотрел на Ласкара.
- Ну?
- Хорошо, я приглашу Сарджи. Если только не будет возражать Памела.
- Я сам поговорю с ней.
Карел положил свою руку на исхудавшую руку брата.
- А когда ты поговоришь с ней о главном?
Задавая этот вопрос, Карел выполнял просьбу
жены. Полина уже несколько раз напоминала ему… Она все время удивлялась, почему Ласкар и Памела не женятся? Ведь уже не было никаких препятствий к этому. Хеллер уехал, даже не попрощавшись, Памела получила от него уведомление о расчете, она осталась в Силурии рядом с любимым человеком. И тем не менее…
- Я говорил не раз.
- Что она?
- Странно, но Памела уходит от прямого ответа. Словно боится. Не знаю, что думать. Она очень изменилась, замкнулась, похудела. Часто отлучается, нервничает. А я не нахожу в себе воли, чтобы потребовать объяснения. Вот так и тянется.
- Она дома?
- Нет, ушла.
- Может быть, попросить Полину?
- Это лишнее.
- Как знаешь.
Памела Гривс сдержала слово, которое дала своему шефу. Уже через два дня после того, как младший Долли вернул Ласкару техническую схему, без которой физик не мог работать, она улучила момент, вытащила документ и