Два шага маятника — страница 3 из 54

Он положил таблетку под язык. Карел промолчал.

Не обижайся. Ты еще найдешь путь к успеху.

Но Карел не поддержал этого разговора. Он сказал о другом:

- Вы сегодня сделали доброе дело, Ласкар. Если Академия решила… Ты говорил мне по телефону насчет ваших планов…

- О да! Разрыв с Браварией и новая политика Силурии позволили там отказаться от военных аспектов работы над ядерными реакциями. Никакой бомбы. Атом для мира. Именно в этой области у нас огромные возможности. Пора бросить играть с огнем. Дальше идти некуда.

- А что вам ответили?

- Пока ничего. Но страна отказалась присоединиться к военным блокам. Это для всех хорошо. Для тебя особенно.

- Я понимаю. Буду готовиться к поездке.

- И не грусти по поводу своих неудач. Временное явление, поверь мне.

- Можно подумать, что тебе поручено сгладить неприятности на моей дороге.

- Ошибаешься. Как раз я хочу сказать обратное: нора тебе бросить занятие бесполезной хемотерапией и подняться выше.

- Выше? Куда выше, Ласкар?

- Боже мой, да ты сам говорил мне!

- Имеется в виду физика?

- Ну конечно! Разве не ты твердил о своем желании сблизить биологию и физику. Отличная мысль, мой мальчик!

Карел сидел, задумчиво глядя перед собой. Вдруг он сказал:

- Утверждают, что ликвидировать старость и смерть можно, только уничтожив самую жизнь.

- И ты согласен с этим утверждением?

- Уже много лет я стараюсь опровергнуть подобный взгляд, но, к сожалению, пока не преуспел.

- Несколько неудач не могут отбить у тебя стремление к поискам. Или не так?

- Я не сдаюсь, но уж очень высоки барьеры! Боюсь, что у меня не хватит сил. И знаний, конечно.

- А если тебе помогут?

- Кто?

- Ну, скажем, наш институт, я, мои друзья. У нас теперь станет больше возможностей.

Карел встал, прошелся по комнате. Щеки у него порозовели.

- Мысль хорошая, - сказал он. - Просто отличная! Я думал об этом, Ласкар. И мне остается только поблагодарить тебя.

Несколько мгновений Ласкар просидел молча. Потом сказал:

- Видишь ли, если действовать по-старому, пытаясь только изменить ход обмена в организме, то предел мечтаний очень близок: уничтожение вредных продуктов обмена, холестерина, подхлестывание отдельных процессов. Все это, как ты сам говорил, может отодвинуть немного смерть и старение - и только. Но сейчас появился и другой путь для перемен.. Это глубокое изучение жизни внутри молекулы, даже внутри атома в молекуле.

- Сфера физиков…

- Не только. Биологи, мне думается, найдут на этом пути бесчисленные клады. Вспомни, почти пятьдесят лет назад Резефорд сумел превратить один элемент в другой, облучая азот альфа-лучами полония. После этого опыта была целая серия превращений. Биологам следует повнимательнее отнестись к работам физиков.

- Ты полагаешь… - медленно начал Карел, заранее зная, что брат перебьет его. - Ты полагаешь…

Тот понял нехитрую затею, но развивать мысль не захотел. Вместо этого сказал:

- Ты сам прекрасно знаешь, о чем я… Ты работаешь и в этой области, только, мне кажется, еще робко. Поезжай в Москву. Кажется, там есть очевидные успехи. Молекулы живой клетки, если их хорошенько поворошить изнутри, не раз заставят биологов ликовать и радоваться. Может быть, ты и найдешь ответ на главный вопрос о жизни и смерти. Физики уже знают, чем можно расшатать самые крепкие молекулы. А вот биологи… Попросту говоря, вы отстаете.

Ласкар осекся, болезненно сморщился и полез в карман за своим драгоценным лекарством. Карел выругал себя. Брат нуждается в покое, устал и пришел отдохнуть, а он затеял бесконечный разговор на тему, которая не может не волновать его.

- Будем спать, - сказал он. - И прекратим пока разговор. Если хочешь, утром обменяемся мнениями на этот счет. Ужин тебе давать?

- Спасибо, не хочу.

- Может быть, чай?

- Вот разве кефир…

Карел виновато развел руками:

- Кофе, чай, даже коньяк… А кефира нет. Не люблю и не держу.

- Ну, для тебя это будущее.

Ласкар осторожно поднялся и, сгорбившись, стал стелить себе на диване. Он быстро улегся, повернулся на спину и закинул руки за голоду. Карел не спешил. Понимал, что все равно не уснет. Слишком много тем для размышлений.

- Вот оправится твоя Эдит, с нее ты и начни, - сказал вдруг Ласкар. - Ее организм основательно расшатан. Самый удобный момент для эксперимента уже из другой области.

Карел сразу понял его, но все-таки переспросил:

- Ты что имеешь в виду? Из какой области?

- Излучение… В пределах толерантной дозы, разумеется.

- Да, пожалуй. Впрочем, это уже было, Ласкар. Я пробовал.

- Ну и что?

- Ничего обнадеживающего.

- Не верю! - твердо сказал Ласкар. И повторил: - Не верю.

В комнате установилась тишина. Карел все еще не уходил. Ласкар лежал с закрытыми глазами. Уснул? Но он вдруг сказал, не открывая глаз:

- Надо быть счастливчиком, вундеркиндом, чтобы добиться успеха с первого раза. Не рассчитывай на это, Карел. Тысяча неудач, а в тысячу первый раз… Хватит ли у тебя сил и упорства?

- То, что я сделал… - начал Карел, но старший брат с какой-то несвойственной ему жестокостью перебил его:

- То, что ты сделал в этой области, страшно мало, недостаточно, это только начало. Пойми, Карел, ты только подошел к границе обширного и пустого поля. Тебе предстоит засеять его и собрать жатву!..

В кабинете коротко звякнул телефон. У Карела дрогнуло сердце. Неужели что с Эдит? Незнакомый голос в трубке сказал:

- Есть телеграмма на имя вашего брата…

- Он здесь, - ответил Карел.

- Тогда я прочту вам, - предложила телефонистка.

- Я слушаю. - Карел смотрел на брата, как бы спрашивая у него разрешения. - Да, да, слушаю. Из Урдона? Так, так. Подпись? А, от Хеллера! Спасибо. Сейчас же передам.

Положив трубку, Карел сказал:

- Ганс Хеллер поздравляет тебя с днем нашей революции, желает успехов и новых достижений.

Ласкар улыбнулся.

- Весьма польщен. Ганс вообще очень внимательный друг. Никогда не забывает своего университетского товарища. Кстати, вот это лекарство прислал тоже он. Собственное производство.

- Насколько я знаю, фирма Хеллера до сих пор производила лишь препараты для престарелых. Именно на этом поприще мы с ним познакомились. Если Хеллер занялся нитроакопентоном, значит фирма расширяет свою деятельность.

- Все может быть. У вас с ним разные дороги, Карел. И пусть будет так. Как ученый, Хеллер уже в тупике. А ты… - Он вдруг замолчал. Часы показывали половину второго. - Пора спать, - сказал он и отвернулся к стенке.

Карел ушел в кабинет, потоптался у телефона, затем набрал номер лаборатории и вполголоса спросил:

- Что нового?

Дежурная лаборантка сонным голосом ответила, что все в порядке, крольчиха успокоилась, она в забытье.

- Где Данц?

- Спит. Домой он не ушел.

- Отлично! - сказал себе Карел и тоже стал укладываться.

Утром он снова связался с лабораторией. Данц весело ответил:

- Ожила Эдит. О удовольствием ест морковь.

- Дадим ей немного отдохнуть, Данц. Я сегодня приду немного позже, пожалуйста, распорядитесь сами.

- Какие планы, шеф? - не удержался Данц.

- О, планы широкие! - Карел засмеялся. - Вот о них-то я и думаю сейчас.

Желаю вам успеха.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Помощь физика. Поездка младшего Долли. Приезд и деятельность Памелы Гривс. Письма из Москвы

Перемены в общественном устройстве жителей города Санта-Рок и вообще всех граждан Силурии не очень долго тревожили ум и сердце Карела Долли. Оп был слишком занят своим делом.

Пожалуй, только близкие люди заметили вспышку энергии у молодого биолога. Ласкар Долли с великим удовольствием отмечал повышенный интерес биологической лаборатории к проблемам физики. Карел сделал заявки на приборы, сам выбор которых говорил о явном повороте исследований в другую сторону. Редкая встреча братьев не заканчивалась теперь подробным разговором об излучениях, о способах изменения вещества и роли мельчайших частиц в жизни белковых тел.

Свободные от занятий в лаборатории часы Карел посвятил изучению русского языка. В Советском посольстве, куда обратился Карел, его встретили учтиво, нет, вернее, дружески. О нем знали в Советской России. Конечно, его желание познакомиться с достижениями русских биологов было принято как естественное, и он быстро получил визу.

- Ты когда едешь? - спросил у него Ласкар.

- Как закончу новые опыты с крольчихой. На это уйдет несколько месяцев. Всего два-три месяца.

По довольному виду Карела, по живому блеску в глазах Ласкар догадывался, что «новые опыты» у него идут успешно. Карел работал увлеченно. Кажется, он и сам понял, что нащупал твердую почву. Но от более подробного рассказа о делах в лаборатории он уклонялся. Причиной тому была не скрытность характера, а особая ответственность перед собой и перед наукой, свойственная всем настоящим ученым. Он не мог и не хотел делать выводов, пока они не станут на прочную основу фактов.

Ласкар не торопил брата. Даже лучше, если Карел поедет за границу с хорошо устоявшимся собственным мнением. То, что было сделано им до сих пор, являлось только прелюдией к настоящей работе. Отрешившись от надежд на простое лечение старости, как средство продления жизни, Карел весь отдался новому увлечению. Его опыт и знания быстро помогли найти иной путь. Первые же эксперименты с животными были обнадеживающими. Если еще Карелу удастся познакомиться с работами других биологов за рубежом, то его продвижение к вершинам науки, несомненно, ускорится.

Ласкар считал, что мировая наука, как и культура, и вообще общественная жизнь развивается тем успешнее, чем больше ученые встречаются друг с другом, делятся своими познаниями. Если его спрашивали, когда начался быстрый подъем современной физики, то он отвечал без задержки: со времени первой встречи физиков в Женеве. Там он впервые пожал руку Блохинцеву и Векслеру, этим необычайно талантливым и энергичным ученым. Их доклады вызвали в среде физиков изумление. Ведь русские первыми начали заниматься управляемыми термоядерными реакциями. Ответственные биол