– Решайте сами: будете упорствовать или выполните мой приказ. Вы хозяева своего круиза. Проверка документов и вещей все равно состоится.
– Скажите, капитан, – опять подала свой тоненький голос Алина, – а как вы поступите с тем пассажиром, у которого документы окажутся не в порядке?
– Я буду обязан высадить его на берег в ближайшем турецком порту.
– Всего-то? – чему-то обрадовалась Алина и снова кинула взгляд на меня. – Может быть, тот пассажир, который не совсем уверен в подлинности своих документов, добровольно оставит яхту? И тем самым избавит остальных от процедуры проверки, которой так тяготится, к примеру, наш уважаемый доктор.
– Прекрасная мысль! – озлобленно ответил Виктор. – Хотел бы я посмотреть на идиота, который не уверен в своем паспорте.
– Кто же согласится добровольно уйти с яхты? – продолжила мысль сына госпожа Дамира.
– Послушайте! – раздался хриплый бас генерала. – О чем мы говорим? Что за чепуха? С чего мы решили, что среди нас есть пассажир с фальшивыми документами?
– В самом деле! – поддержал генерала Мизин. – Мы ведь сами это придумали!
– Как это сами? – возразила Дамира. – Капитан же самолично объявил, что должен высадить на берег одного из нас…
Она замолчала, потому как в этот момент в салон зашла Лора. В руках она несла поднос с бутылкой минеральной воды и бокалом. Девушка остановилась в дверях, оглядела присутствующих, остановила взгляд на госпоже Дамире и не совсем уверенно спросила:
– Прошу прощения… Кажется, вы просили воду?
При появлении дочери взгляд капитана смягчился, и все же он попытался сказать строгим голосом:
– Воду никто не заказывал.
– Но Стелла сказала, что госпоже Дамире стало плохо, – попыталась возразить Лора, – и она попросила…
– Leave, please![2] – перебил ее капитан, демонстрируя строгое обращение к дочери, а значит, свою принципиальность, и, как только за девушкой закрылась дверь, вернулся к прерванной теме: – Господа! Пограничники разослали радиограммы на все суда, находящиеся на данный момент в открытом море. Поверьте, их не меньше двух десятков. Это тысячи пассажиров! Я больше чем уверен, что среди вас нет того, кого разыскивают.
– Какой вы, однако, самоуверенный! Неужели пострадавший Мизин согласится с этим выводом? – усмехнулась Алина и в очередной раз пощекотала мои нервы: – А вот мы с господином Нефедовым, например, так не считаем… Да, Валерий Васильевич?
Вполне возможно, что лицо мое залила краска, но ни капитан, ни кто другой этого не заметил. Я уже не слушал, что отвечает Алине капитан, какие реплики кидает ему в ответ обиженный на весь мир доктор, не воспринимал нелепые фантазии Мизина об упавшем ему на ухо топоре. Я был весь во власти чувства провала.
В намерениях Алины уже можно было не сомневаться. Она была готова выдать меня капитану, причем немедленно. Я знал: она намеревается сделать это до того, как капитан приступит к проверке документов. И еще я знал, почему Алина вдруг заторопилась вывести меня из игры. Капитан проболтался. Он сказал: пограничники разыскивают человека, и Алина решила, что следствие по делу об убийстве Нефедова вышло на ее след и радиограмма пришла по ее душу.
Я должен был опередить Алину и выдать ее раньше, чем это бы сделала она. Госпожа Дамира, мудрая Тортила, была моим единственным единомышленником, и пришло время, когда мне понадобилась ее помощь.
Глава 23
Едва капитан попрощался и вышел из салона, едва Мизин, вскочив на подиум, предложил всем «нажраться с горя», едва генерал успел сказать мне, что это единственная умная мысль Мизина за прошедшие сутки, как я загородил дорогу госпоже Дамире и, волнуясь, произнес:
– Мне надо с вами поговорить. И чем быстрее, тем лучше.
Она, соблюдая конспирацию, вскинула брови, посмотрела на меня как на злостного нарушителя общественной морали и удивленно произнесла:
– Со мной? А что такое? А почему вы хотите со мной поговорить?
Я не стал изъясняться с ней эзоповым языком, молча взял под локоть и повел к выходу, опережая Алину.
– Вы с ума сошли! – зашипела Дамира, когда мы очутились на лестнице. – Мой сын все видел!
– Да при чем тут ваш сын! – ответил я. – Мы пришли к финишу. Сейчас будет финал.
– Финал? Так быстро? – удивилась женщина. – Вы хотите сказать, что теперь мой сын вне опасности? Но мне нужны гарантии!
– Сейчас вы их получите, – заверил я. – Но сначала надо обо всем рассказать капитану.
– О! – взмолилась Дамира. – Я так не хотела предавать это дело огласке!
– Клянусь вам, что, кроме капитана, об этом никто не узнает. Да он сам не заинтересован в том, чтобы портить настроение пассажирам.
– Да, вы правы, вы правы! – согласилась женщина. – Если бы вы знали, как я вам благодарна! Я так беспокоилась за судьбу Виктора. Мой мальчик такой доверчивый!
Мы вышли на палубу. Я подвел женщину к двери в рубку и, увидев мелькнувшую в окне белую фуражку, постучал.
– Да-да, войдите! – отозвался капитан.
– Я, право, так неловко себя чувствую, – призналась Дамира, прежде чем войти.
Капитан улыбнулся, увидев нас, тотчас предложил женщине маленький раскладной стульчик, а мне кубинскую сигару. Дамира села и вынула из сумочки свои сигареты.
– Чем могу быть полезен? – спросил капитан.
– Дело, по которому мы пришли к вам, не терпит отлагательств, – начал я. – Оно более чем серьезно.
– Я слушаю вас! – Капитан повторно продемонстрировал готовность вникнуть в наши проблемы.
– Я хотела бы, капитан, чтобы все, о чем вы услышите, осталось между нами, – предупредила Дамира.
– Можете на меня положиться, – пообещал капитан и взглянул на меня, полагая, что излагать суть дела буду я.
– Я считаю, что начать должны вы, – перевел я капитанское внимание на Дамиру.
Женщина не стала возражать, вздохнула, прижала ладонь к груди, словно опасалась, как бы не выскочило от волнения сердце, и тихо сказала:
– Мой мальчик очень доверчивый.
– Какой мальчик? – сразу же уточнил капитан.
– Мой сын, – пояснила Дамира, удивленная тем, что капитан оказался таким недогадливым.
– Ну да, конечно, – кивнул Эдди и мельком взглянул на море по курсу яхты.
– У него очень чуткое сердце, – продолжала рекламное вступление женщина. – Он готов безоглядно и бескорыстно помогать каждому, кто его об этом попросит. Бесспорно, это замечательное качество, но, к сожалению, сейчас расплодилось столько мошенников, которые пытаются воспользоваться его добротой с выгодой для себя…
Капитан слушал более терпеливо, чем я, потому как не представлял, насколько издалека начала свое повествование Дамира. Я вежливо перебил:
– Пожалуйста, конкретнее! Кто и когда начал его шантажировать?
– Кто и когда! – в сердцах повторила Дамира. – К сожалению, мой мальчик долгое время находился вне моего контроля, и мне трудно перечислить всех мошенников, которые терзали моего мальчика, словно стая волков беззащитного козленочка. Но можете не сомневаться: их было достаточно много, и они входили в доверие к Виктору под разной личиной…
Мне снова пришлось перебить Дамиру:
– И все-таки давайте перейдем к последним событиям. Какой случай заставил вас обратиться ко мне за помощью?
После этого вопроса я потерял логическую цепочку в ответах женщины и перестал ее понимать.
– Что вы! – с легким укором произнесла она. – Да разве бы я посмела обращаться за помощью к постороннему человеку по столь щекотливому вопросу! Господин Нефедов скромничает, – объяснила она капитану, который смотрел в глаза женщины чрезвычайно внимательно и беспрерывно кивал. – Этот милейший человек сам предложил мне свои услуги, чему я была несказанно рада.
– Позвольте! – поморщился я. – Как это – я сам? Вы, пожалуйста, не путайте. Я просил вас рассказать обо всем подробно, начиная с письма, которое вы отправили мне на московский адрес.
– Какое письмо? – изумилась госпожа Дамира, выпучив на меня глаза. – О чем вы говорите? Не писала я вам никаких писем!
Мне показалось, что я медленно схожу с ума. Теперь капитан уже предельно внимательно смотрел на меня, морщил лоб и кивал.
– Все началось с того, – слегка нервничая, принялась объяснять Дамира, – что эта наглая девка, которую господин Нефедов подкинул моему сыну, села Виктору на шею, заставила его купить путевку в круиз и здесь, на яхте, принялась закручивать ему мозги. Я ее сразу предупредила: девушка, пока я жива, вы женой Виктора не станете! И что вы думаете? Она совершенно нагло мне заявила, что скорее удавится, чем будет воспринимать меня в качестве своей свекрови.
– Очень интересно, – оценил капитан.
– К счастью, господин Нефедов осознал свою вину и предложил мне совершенно безвозмездно свою помощь…
– Что вы придумываете? – прошептал я. – Ничего я вам не предлагал!
– В самом деле! – сказал капитан и перевел взгляд на Дамиру. – Он говорит, что ничего не предлагал.
– Как это не предлагал! – возмутилась женщина. – Как это не предлагал! А кто подкинул мне записку под дверь? Кто, скажите мне, это сделал?
С этими словами она открыла сумочку, недолго копалась в ней и вынула сложенный лист бумаги.
– Пожалуйста, – произнесла она, разворачивая лист и протягивая его капитану. – Я все сохранила. Все вещественные доказательства… Пожалуйста, господин капитан! Читайте! Черным по белому: «Бескорыстно»!
– Да, вы правы, – согласился капитан, прочитав записку, и поднял на меня глаза. – Тут действительно сказано, что вы предлагаете госпоже Дамире бескорыстную помощь. И потому никакой речи о деньгах быть не может.
О чем он говорил? О чем говорила госпожа Дамира? Я выхватил листок из рук капитана и тотчас узнал знакомые мне печатные буквы, выведенные простым карандашом:
«Уважаемая госпожа Дамира! Полагаю, что в качестве невесты вашего сына вы видите более достойную кандидатуру, нежели Стелла. Чувствуя свою косвенную вину за то, что невольно посадил на шею Виктора столь ощутимую обузу, я готов совершенно бескорыстно исправить ситуац