С каждым шагом растительность становилась все гуще, и это было трудным испытанием для терпения и ловкости малайцев, хотя они и не были новичками в джунглях.
Бамбуки сменялись бамбуками, густыми и очень высокими, прерываясь время от времени нагромождением толстых лиан да лужами с гнилой желтоватой водой, вынуждавшими делать длинные обходы.
Удушающая жара, которая царила среди этих растений, заставляя потеть малайцев и индийцев, но больше всех Янеса, который как европеец больше других страдал от обжигающих лучей тропического солнца.
— Я предпочитаю наши девственные леса Борнео, — ворчал бедный португалец, весь красный и мокрый от пота, точно вышедший из парилки. — Долго это будет продолжаться, черт подери! Я уже сыт по горло бенгальскими джунглями.
— Часов десять-двенадцать, — отвечал Тремаль-Найк, который, напротив, казалось, прекрасно себя чувствовал среди этих тростников и болот.
— Я доберусь до твоего бенгали в весьма жалком виде. Хорошие же места выбрали эти туги! Черт бы побрал их всех! Могли бы найти себе убежище и получше.
— Не уверен, что они предпочли бы другое. Здесь они чувствуют себя в полной безопасности. Звери и холера, болота и лихорадка — вот их лучшие стражи. У них хватает ума, чтобы понимать это.
— И нам придется таскаться по этим джунглям целыми неделями? Хорошенькая перспектива!
— Слоны помогут нам. Когда ты заберешься к ним на спину, в свежем воздухе недостатка не будет. Стоп!
— Что такое? — спросил Янес, снимая с плеча карабин.
Малайцы из авангарда остановились и склонились к земле, внимательно прислушиваясь.
Перед ними было нечто вроде тропинки, довольно широкой, по которой могли пройти три-четыре человека в ряд и которая, казалось, была протоптана недавно — бамбуки, лежащие на земле, еще не успели завянуть.
Сандокан, шедший сзади с Сурамой и вдовой, догнал ушедших вперед.
— Проход? — спросил он.
— Сделанный каким-то огромным животным, которое идет впереди нас, — ответил один из малайцев. — Бамбук повалили минут десять назад.
Тремаль-Найк вышел вперед и осмотрел почву, на которой обозначились широкие следы.
— Перед нами идет носорог, — пояснил он. — Он услышал удары парангов и ушел. У него, должно быть, один из тех редких моментов, когда он в добродушном настроении. Иначе он бы, как сумасшедший, накинулся на нас.
— Куда он направляется? — спросил Сандокан.
— На северо-восток, — ответил один из малайцев, взглянув на свой ручной компас.
— Это и наше направление, — сказал Тремаль-Найк. — Поскольку он расчищает нам дорогу, пойдем за ним: это сэкономит наши силы. Однако держите наготове карабины: с минуты на минуту он может повернуть назад.
— Мы готовы встретить его, — отозвался Сандокан. — Женщины сзади, а мы впереди. Начнем нашу охоту.
Глава 12НАПАДЕНИЕ НОСОРОГА
Свирепый гигант ушел отсюда всего несколько минут назад. Должно быть, он прятался здесь от жгучих солнечных лучей — от них часто трескается его кожа. Но шум, который производили паранги, заставил его подняться и уйти. Наверное, зверюга был и в самом деле мирно настроен, ибо очень редко эти исполины, сочетающие страшную силу с безрассудной яростью и жестокостью, добровольно уступают дорогу. На всех: и людей, и других животных, включая даже слона, — они нападают с дикой яростью, и ничто не может остановить этот страшный напор. А толстая шкура защищает их даже от пуль. Уязвим у него только мозг, и чтобы свалить носорога, нужно попасть ему точно в глаз, что, конечно же, дело нелегкое.
Хотя носорог с минуты на минуту мог повернуть назад, Сандокан решительно шел вперед по проложенной тропе в сопровождении Янеса и Тремаль-Найка. Они продвигались, однако очень осторожно, держа палец на курке карабина, и часто останавливались и прислушивались.
Но не было слышно никакого шума: очевидно, носорог успел уже уйти далеко.
— Он очень любезен, — сказал Янес. — Проложил нам шикарный проспект, дал отдохнуть нашим людям. Пусть продолжает в том же духе, пусть так и следует прямо до ворот твоего поместья, дружище Тремаль-Найк.
— А там пусть заходит в конюшню, — смеясь, ответил бенгалец. — Я бы задал ему хорошего корму из вкусных корней и свежей листвы.
— А ведь факт: он все время придерживается нужного нам направления.
— Посмотрим, насколько его хватит, — сказал Сандокан. — Как бы ему не надоело наше общество, и он не решил избавиться от нас. Если это взбредет ему в голову, нам не поздоровится, господа.
Так они продолжали продвигаться вперед, а за ними на расстоянии пятидесяти шагов шли малайцы, охраняя Сураму и вдову. Пройдя еще семьсот-восемьсот метров, они заметили, что бамбук начинает редеть, а впереди слышится оглушительный гам, точно множество водяных птиц слетелись и устроили птичий базар у пруда.
— Неужели выходим на открытое место? — спросил Сандокан. — Я мечтаю о глотке свежего воздуха.
— Тихо, — сказал Тремаль-Найк. — Где-то здесь носорог.
— Но его нигде не видно.
— Он мог затаиться в зарослях. Янес, вышли на разведку трех человек.
Едва португалец сделал знак трем малайцам подойти к ним, как впереди показалось открытое пространство с озерцом желтоватой воды, поросшим тростником и листьями лотоса.
На противоположном берегу виднелись какие-то развалины: колонны, арки, обломки треснувших стен — видимо, остатки древней пагоды.
Сандокан быстрым взглядом окинул водоем и тут же отпрянул назад в заросли.
— Он там, этот зверюга, — прошептал он. — Похоже, он дожидается нас, чтобы наброситься.
— Взгляну-ка и я на это чудовище, — сказал Янес.
Он лег на землю и ловко пополз среди бамбука туда, где кончались заросли. Огромный носорог стоял на берегу пруда, наполовину погрузив свои ножищи в грязь и опустив голову. Его страшный рог был направлен в сторону людей. Это был один из самых крупных экземпляров, почти в четыре метра длиной и больше метра высотой. Его уродливая голова, короткая и треугольная, вросшая в массивное бесформенное туловище, казалась страшным тараном, на конце которого торчал длинный и острый рог.
— Ну и зверь! — воскликнул Янес, разглядывая его. — Неужели он не даст нам пройти?
— Скоро он не уйдет, — ответил осторожно подошедший бенгалец. — Они упрямы, эти животные.
— Мы можем стрелять в него прямо отсюда. Шесть пуль достаточно, чтобы свалить его.
— Гм! Сомневаюсь в этом.
— Мы с Сандоканом убили не одного в лесах Борнео. Правда, те были не такие огромные.
— Когда он стоит, трудно поразить его насмерть.
— Это почему?
— Складки, которые собираются на его броне, прилегают одна к другой и мешают пуле проникнуть внутрь. Когда же он идет, они раздвигаются, оставляя открытой внутреннюю ткань. Тогда вполне можно пробить шкуру.
— Пусть его убьют где-нибудь в другом месте. А мы попытаемся просто обойти этот пруд.
— Именно это я и хотел предложить. Постараемся по крайней мере добраться до развалин той пагоды. За ее колоннами и стенами мы будем в безопасности.
— Лишь бы он не заметил нас.
— Пока мы не выйдем из зарослей, он не двинется, — успокоил Тремаль-Найк.
Они вернулись к Сандокану, который совещался со своими малайцами, что предпринять, чтобы не подвергать опасности двух женщин.
Предложение Тремаль-Найка было сразу одобрено. На том берегу, усеянном обломками и огромными каменными глыбами, носорогу негде было бы развернуться. Стрелять же по нему было бы удобнее.
Убедившись, что чудище не переменило позицию, они углубились в заросли, стараясь обогнуть пруд, не производя шума. До развалин оставалось уже не более ста шагов, когда со стороны пруда послышалось громкое пыхтение и вслед за тем тяжелый галоп, от которого задрожала земля. Исполин бросился в заросли, в ту сторону, где прятались его враги.
Янес схватил за руку Сураму с криком:
— Бежим! Он у нас за спиной!
Заслышав это восклицание, носорог, который устремился было по своей старой тропе, сделал резкий поворот и бросился вслед за ними. Казалось, поезд на всех парах врезался в заросли бамбука. Толстые стволы ломались, как соломинки, падая в сторону, как скошенная трава.
Обе женщины и с ними весь отряд ударились в отчаянное бегство. За несколько минут они добежали до развалин и укрылись за колоннами, за огромными гранитными глыбами. Но в тот же момент зверь выскочил из зарослей и устремился вперед, опустив голову и выставив воинственно свой ужасный рог.
Янес и Сандокан выстрелили одновременно, почти в упор.
Раненый колосс встал на дыбы, как пришпоренная лошадь, и с яростью бросился на каменную стенку, которая прикрывала их. Не выдержав мощного удара, она треснула. Кирпичи разлетелись, и оба пирата повалились среди ее обломков, выронив карабины.
Тремаль-Найк, который вместе с Сурамой и вдовой успел взобраться на огромную каменную глыбу, издал крик ужаса, уверенный, что они погибли.
И вдруг все увидели, что носорог отчаянно роет землю своими огромными ногами, по которым густо стекает темная кровь.
— Готов! — раздался чей-то воинственный голос.
Это один из малайцев, бросившись на помощь Сандокану и португальцу, сумел подобраться к нему сзади и своим парангом разрубил исполину сухожилия задних ног.
Животное упало, издало страшный крик, но тут же опять поднялось. Однако этой минуты хватило Сандокану, Янесу и малайцу, чтобы спрятаться за каменной стеной.
Их товарищи подняли карабины и открыли бешеный огонь.
Весь израненный, с перерезанными ногами, носорог несколько раз крутанулся вокруг своей оси и, как безумный, испуская оглушительные вопли, бросился в пруд, оставляя за собой полосы крови.
Несколько минут он бился в воде, поднимая вокруг себя красные волны, попытался было вернуться на берег, но силы изменили ему. Он упал. Еще несколько мгновений его тело содрогалось в конвульсиях, потом вся огромная серая масса оцепенела, погружаясь понемногу в топкое дно.
— Ему конец, — сказал Янес. — Ну и громадина, черт побери!