Тогда же в Дели вошел восставший полк из Алигарха, который поторопился провозгласить императором одного из потомков старой династии Великих Моголов, что было ознаменовано кровавой резней европейцев, вместе с женами и детьми забаррикадировавшихся в королевском дворце.
За этим последовали яростные сражения между повстанцами и английскими войсками, с разным исходом и с большими жертвами для обеих сторон.
Англичане поставили во главе своих сил генерала Бернарда, и тот постепенно взял в кольцо Дели, где повстанцы лихорадочно укреплялись в ожидании неизбежного штурма.
В первых числах июня город был полностью окружен, но, не имея осадных орудий и значительного преимущества в живой силе, англичане избрали выжидательную тактику.
Тем не менее последний час для восставших уже пробил, и Дели со дня на день должен был пасть и захлебнуться в море крови.
Миновав на быстрых лошадях английские аванпосты в Коиле, Сандокан и его друзья направились к Дели, от которого их отделяло лишь несколько часов езды.
Де Люссак, который носил блестящий мундир бенгальских офицеров и имел пропуск от коменданта, расчищал дорогу своим товарищам. Достаточно было его присутствия, чтобы избежать формальностей и расспросов, которые в противном случае вынудили бы Сандокана терять много времени.
Местность была наводнена солдатами, лошадьми, артиллерией — и все это двигалось к древней столице Великих Моголов, подтягиваясь для решающего штурма.
В считанные дни восстание опустошило еще недавно цветущий край. Повсюду виднелись следы пожаров и разрушений. Разоренные селения, заброшенные поля, трупы, валявшиеся прямо на дорогах, над которыми кружили стервятники. Картина была безотрадная, и эта последняя часть путешествия прошла в угрюмом молчании.
Через четыре часа всадники увидели впереди башни и бастионы столицы Великих Моголов.
Линия осады была в нескольких местах прорвана восставшими, которые наводнили окрестности, грабя жителей и уводя скот, еще оставшийся в деревнях. Поэтому попасть в город не представляло особого труда для людей, наряженных индийцами, которые могли сойти за повстанцев, прибывших из Мирута или Канпура.
Момент расставания настал.
— Господин де Люссак, — сказал Сандокан, видя, что лейтенант сошел с лошади, после того как был пройден последний пост, — когда мы сможем снова увидеться?
— Это будет зависеть от сопротивления повстанцев, — ответил француз. — Я буду в первых рядах моего эскадрона.
— Вы думаете, что это затянется?
— Завтра англичане поставят на батарею свои осадные орудия, и бастионы Дели долго не продержатся.
— Каким образом я могу вам передать известия о нас?
— Я думал об этом сегодня утром, — сказал француз. — Мне нужно знать, где вы остановитесь, чтобы защитить вас. Когда англичане войдут в Дели, они, без всякого сомнения, устроят там резню. Они очень ожесточились и поклялись отомстить за своих женщин и детей, убитых в Канпуре, Лакхнау и других городах. У меня идея!
— Какая?
— Каждую ночь с бастиона Кашмир бросайте на другую сторону рва какой-нибудь заметный предмет с письмом внутри. Тюрбан, например, по возможности, белый. Я поручу разыскивать его.
— Хорошо, — сказал Сандокан.
— А пропуска и письма губернатора недостаточно, чтобы защитить нас? — спросил Янес.
— Я не говорю «нет», но неизвестно, что может произойти в пылу сражения. Будет гораздо лучше, если я сам буду там. Темнеет: для вас благоприятный час. Прощайте, мои храбрые друзья! Желаю вам найти маленькую Дарму и рассчитаться с мерзавцем Суйод-ханом!
Они обнялись, опечаленные разлукой и взволнованные, потом лейтенант повернул в лагерь, а его друзья храбро двинулись к городу.
Множество всадников рыскало по окрестностям, грабя предместья, которые англичане покинули утром. Увидя вооруженную группу людей, отряд грабителей во главе со смуглым всадником в чалме приблизился, приказав им остановиться. Тремаль-Найк, который ехал первым, с готовностью подчинился.
— Куда вы направляетесь? — спросил командир.
— В Дели, — ответил бенгалец.
— С какой целью?
— Защищать свободу индусов.
— Откуда вы?
— Из Мирута.
— Как вам удалось пройти английские посты?
— Мы воспользовались поражением, которое вы нанесли им сегодня утром, чтобы обойти их лагерь.
— Правда ли, что они получили осадные пушки?
— Да, их поставят на батарею сегодня ночью.
— Проклятые собаки! — вскричал командир. — Они думают легко захватить нас, но посмотрим удастся ли им это. Нас в городе целая армия, и все решили скорее умереть, чем сдаться.
— Пропустите нас, — сказал Сандокан. — Мы торопимся принять участие в сражении. К тому же с дороги мы очень устали и голодны.
— Никто не может войти в город без разрешения нашего командующего. Я не сомневаюсь, что вы повстанцы, но не могу ослушаться полученных приказаний.
— А кто командует вами? — спросил Тремаль-Найк.
— Абу-Хассам, мусульманин, который примкнул к нам и уже подтвердил на деле свою верность и храбрость.
— Где он находится?
— На краю предместья.
— Он спит уже, наверное, — сказал Сандокан. — А мне бы не хотелось провести ночь у стен Дели.
— Я могу предложить вам кров и еду: следуйте за мной, — сказал командир.
Он сделал знак своим людям окружить маленький отряд и поехал неторопливой рысью.
— Вот этого я не предвидел, — пробормотал Тремаль-Найк, повернувшись к Сандокану, который тоже стал очень задумчивым. — Удастся ли нам выкрутиться?
— У меня сильное желание разрядить мой карабин в этих грабителей и пришпорить наших коней.
— И ты думаешь, что после этого нам удастся войти в священный город? Видишь вон там такие же отряды? При первых же выстрелах все они кинутся на нас. Да и с чего бы нам бояться допроса?
— Увы, сегодня, мой друг, они весьма недоверчивы. К тому же в предместье немало тугов, которые могут тебя узнать.
Бенгалец вздрогнул, почувствовав на спине озноб.
— В этом было бы мало хорошего, — ответил он. — Но, может быть, мы преувеличиваем наши опасения.
Было десять часов, когда они достигли полуразрушенной деревни, состоявшей из двух десятков развороченных хижин.
Многочисленные костры горели там и сям, отражаясь в дулах пистолетов и ружей. Люди бандитского типа, с огромными тюрбанами, вооруженные до зубов, сидели и расхаживали среди них.
— Здесь и живет ваш начальник? — спросил Сандокан у командира повстанцев.
— Да, — ответил тот.
Он расчистил дорогу для своего отряда и остановился перед маленькой хижиной с провалившейся крышей, которая была заполнена повстанцами, лежащими на кучах сухих листьев.
— Освободите место, — сказал он властным тоном, не допускающим возражений.
Когда солдаты вышли, он попросил Сандокана и его товарищей войти, извинившись за скромность помещения, но обещая прислать им сюда ужин.
Уходя, он оставил караул, после чего удалился пешком, гремя на ходу своей огромной саблей.
— Ну и дворец он нам предложил! — сказал Янес, который не потерял ни грана своего обычного хладнокровия.
— Шутишь, дорогой? — сказал Сандокан.
— Ничуть. Это прекрасный отель для военного времени. Здесь есть листья, которые заменят нам постели, и к тому же нам обещали еду. Я уже чувствую, что раньше завтрашнего утра нам в Дели не войти.
— Если мы вообще туда попадем, — сказал Сандокан, которого словно бы мучило какое-то предчувствие.
Янес собрался ответить, когда вошел солдат, одетый в свою старую форму сипаев, неся в одной руке факел, а в другой корзину с ужином.
Едва он вошел, как издал крик удивления и радости:
— Господин Тремаль-Найк!
— Бедар! — воскликнул бенгалец, приблизившись. — Что ты здесь делаешь? Ты, сипай, сражавшийся под командой капитана Макферсона, здесь, среди мятежников!
Повстанец сделал неопределенный жест, потом сказал:
— Здесь нет хозяина, и потом я полностью порвал с англичанами. Мои товарищи дезертировали, и я последовал за ними. А вы, сударь, зачем вы пришли сюда? Хотите примкнуть к нашему делу?
— И да, и нет, — ответил бенгалец.
— Не слишком ясный ответ, сударь, — сказал тот, улыбаясь. — Но, как бы то ни было, я очень рад видеть вас, и буду рад вдвойне, если смогу быть чем-то полезным.
— Мы увидимся позднее, и тогда я объясню тебе, почему я оказался у стен священного города.
— Но учтите, здесь могут быть туги.
— Пока молчи. Что ты принес нам, Бедар?
— Ужин, сударь, хоть и довольно скромный, с припасами ведь у нас туговато. Немного жареной антилопы, лепешки и бутылка пальмового вина.
— Нам хватит, — отвечал Тремаль-Найк. — Выложи это и, если ты свободен, поужинай с нами.
— Не откажусь от такой чести.
Он открыл корзину и достал ужин, не слишком разнообразный, но его хватило на всех. Проголодавшиеся путники ели с аппетитом, прикладываясь по очереди к бутылке с вином.
— Позвольте представить вам доблестного сипая из отряда покойного капитана Макферсона, одного из тех, кто принимал участие в первой экспедиции против тугов Суйод-хана, — обращаясь ко всем, сказал Тремаль-Найк.
— Значит, ты присутствовал при кончине этого несчастного капитана? — спросил Сандокан.
— Да, сударь, — ответил сипай взволнованным голосом. — Он умер у меня на руках.
— Тогда ты знаешь в лицо Суйод-хана, — сказал Сандокан.
— Я видел его, как вижу вас сейчас. Когда он выстрелил в моего бедного капитана, он был в десяти шагах от меня.
— А как же ты сам избежал смерти? Мне рассказывали, что туги уничтожили всех, кто был там.
— По счастливой случайности, господин, — ответил сипай. — Меня ударили кинжалом по голове, в то время как я пытался приподнять капитана, получившего две пули в грудь. Я упал без сознания, а когда я пришел в себя, была ночь. Я лежал среди груды трупов. Туги не пощадили никого из наших. Моя рана оказалась не очень тяжелой. Я остановил кровь и бросился к реке в надежде найти канонерку, на которой мы прибыли в Сундарбан. Но я не увидел ничего, кроме обломков и плавающих на воде трупов: Суйод-хан, расправившись с сипаями, захватил и корабль. Он взорвал и потопил его