Заканчивается операция. Входит Т а м а р а.
В о е н в р а ч (медсестре). Ну, Тамарочка, наш лейтенант родился в сорочке. Скажу по совести — боялась я за него. (Заметив, что Тамара взволнованна.) Что с тобой, Тома? Что случилось?
Т а м а р а. Там… внизу, двери, которые заколотил старшина… В подвал… Доска оторвана… Андрей ушел туда, через подвал.
А н д р е й развязывает Д и т е р а.
Д и т е р. Надо вынуть запал.
А н д р е й. Ты все еще дрожишь? Не бойся. (Вынимает запал.)
Д и т е р. Ты спас мне жизнь. Я хочу знать, как тебя зовут.
А н д р е й. Меня зовут Андрей.
Т а м а р а. Андрей! Андрей!
А н д р е й. Кто меня зовет?
Т а м а р а. Это я, Тамара.
А н д р е й. Тамара. Тома, ты?
Т а м а р а. Я. Я, Андрюша. Ты жив? Ты мне только скажи: ты живой?
А н д р е й. Живой, Тома.
Т а м а р а. Ты обещал вернуться. Ты обещал найти меня.
А н д р е й. А как же! Вернусь… Теперь-то обязательно вернусь. Тут, понимаешь, такая заваруха была, думал, больше не свидимся. А теперь… Вот что я хотел тебе сказать, Тома… Когда все тут окончится, давай жить в одном городе. Согласна?
Т а м а р а. Да, согласна… Но ты ведь собирался поехать в Воронеж, к своему лейтенанту, а я в Брянск поеду.
А н д р е й. Что-нибудь придумаем… Вместе в школу ходить будем… для взрослых. И в кино.
Т а м а р а. Андрюша, а ты правду говоришь, что ты живой?
А н д р е й. Правду, Тома, живой.
Вбегает Г е л ь м у т.
Г е л ь м у т (огляделся). Ах, вот оно что… Ну, нет, вы рано радуетесь. (Стреляет в Андрея.)
Андрей падает.
(Дитеру.) А теперь твоя очередь. Ты умрешь как предатель, Дитер Раубах! (Вскидывает автомат.)
Вбегает Т е о, ударом ноги вышибает автомат из рук Гельмута, набрасывается на него, сбивает с ног.
Вбегают У р с у л а и Р е й н г о л ь д.
Т е о. Ты бешеная собака… Таким, как ты, нельзя давать в руки оружие.
Д и т е р. Андрей… Андрей… ты слышишь меня, Андрей? Он убил его!
В подвал врываются К о р о б к о в и С и н и ц а.
К о р о б к о в. Руки вверх! Руки вверх! Все!
С и н и ц а. Кто стрелял? Я спрашиваю: кто стрелял?
Урсула, Дитер, Тео и Рейнгольд смотрят на Гельмута.
Вбегают Т а м а р а и Б а р а б а н о в.
Т а м а р а (бросается к Андрею). Андрей! Андрюша! Ты слышишь меня? (Берет портсигар, раскрывает его — звучит знакомая мелодия. Тамара встает.)
Коробков, Синица и Барабанов обнажают головы.
Л и ф а н о в. Дома у меня на чердаке… велосипед тебя дожидается. Я его в рогожу завернул. Ты на велосипеде-то… умеешь?
З а н а в е с.
1972
ДВА ЦВЕТАДрама в двух действиях
Памяти комсомольца Лени Гаврильцева, зверски убитого хулиганами, посмертно награжденного орденом Красной Звезды, посвящаем эту пьесу
Ш у р а Г о р я е в (Ш у р и к).
К а т я Ш а г а л о в а.
Ф е д ь к а Л у к а ш е в по прозвищу «П р о щ а й, м а м а».
С л а в а М е л е ш к о.
Ж а р о в.
Т а м а р а.
З и н а К а п у с т и н а.
Д у с я М у р а в ь е в а.
Б о р и с Р о д и н.
В а с и л и й И в а н о в и ч В о р о б ь е в.
С т а р ш и н а м и л и ц и и.
Б о л ь ш о й.
М а л е н ь к и й.
В е р о ч к а.
П а р е н ь в о ч к а х.
Д е в у ш к а.
Б о ч к и н.
С т а р и к.
Б а б е ц.
П ч е л к и н.
Г л о т о в.
Г л у х а р ь.
Р е п а.
Действие происходит в рабочем поселке Касаткино.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Переходный мост железнодорожной станции. Облокотившись на перила, стоит Ш у р а Г о р я е в. Проходит Б о р и с Р о д и н. Он останавливается возле Шуры, достает зажигалку, закуривает, глядя на Шуру.
Б о р и с. Думаете, приедет?
Ш у р а. Кто?
Б о р и с. Девушка, которую вы ждете.
Ш у р а. Откуда вы знаете, что я жду… девушку?
Б о р и с (улыбнулся). Самую лучшую девушку в Касаткине.
Ш у р а. Вы ее знаете, да?
Б о р и с. Нет, не знаю. Но, кажется, угадал.
Ш у р а (смущенно улыбается). Да.
Б о р и с. Ждите. Приедет! (Уходит.)
Входит С л а в а М е л е ш к о.
М е л е ш к о. Ну, малярщина, пошли.
Ш у р а. Опять в баню?
М е л е ш к о. Олифой провонял, аж голову ломит. Втянул ты меня, Шурик, в это дело по слабости характера.
Ш у р а. Слава, наша с тобой малярщина — первый сорт. Прораб смеется. «Бросайте, говорит, завод, идите ко мне в стройтрест малярами». Стоит подумать, Мелешко, а?
М е л е ш к о. Чего думать? Чтобы я, фрезеровщик шестого разряда, — в маляры? Ты меня на чем словил? Женское общежитие. Девчатам разве откажешь? Пойдем попаримся.
Ш у р а. Нет, мне еще в военкомат надо.
М е л е ш к о. Во флот рассчитываешь?
Ш у р а. Ага.
М е л е ш к о. Ну, правильно. Отец — капитан, море вроде как в крови. И внешность подходящая — капитаны все сухонькие, поджарые. Но учти: женщина на корабле элемент редкий и нежелательный.
Ш у р а. Ладно, иди, иди!
М е л е ш к о. Нет, правда, Шурик. Женское общество — все равно что кислород. Лично я без него вяну, как цветок.
Ш у р а. В баню опоздаешь.
М е л е ш к о. А… Понял. Катю ждешь? Ну, жди, жди.
Мелешко уходит. Входит Ф е д ь к а «П р о щ а й, м а м а».
Ф е д ь к а. Чего стоишь — порожняк считаешь? Гроши есть? Завтра беру расчет, и все — прощай, мама! — уезжаю на Сахалин! Подкинь пятерку, подъемные получу — отдам!
Ш у р а. На, Федя.
Ф е д ь к а. Живая пятерка — чудеса! А ведь не отдам.
Ш у р а. Подумаешь, дело…
Ф е д ь к а. Все, Шурик, прощай, мама! Здесь много не заработаешь. А вот на Сахалине… Оттуда деньги мешками везут! Слыхал? Один шофер в Сочи с Сахалина приехал, три месяца пил без просыпу, а потом по пьяному делу схватил пачку денег, целую тысячу, и — в море! Ныряли-ныряли, так и не нашли.
Ш у р а (улыбаясь). Зачем же на Сахалин? В Сочи поезжай.
Ф е д ь к а. Чего я там не видел?
Ш у р а. Вдруг повезет — деньги выловишь.
Ф е д ь к а. Нет, Шурик, Сочи не подойдут, мне подальше куда. Эх, ежели бы не Тамарка, — прощай, мама! — удрал бы куда глаза глядят, видеть никого не желаю!
Ш у р а. Настроение паршивое? Моя бабушка говорит, плохое настроение от желудка — съел что-нибудь не то.
Ф е д ь к а. Все в ажуре. Пятерку отдам. Кому другому, может, и не отдал бы, а тебе отдам! Потому, Шурик, — ты человек! Другой, знаешь, гривенник даст, а морали на сотню прочитает. Пошли.
Ш у р а. Нет, Федя, я постою.
Ф е д ь к а. Ну, пока, пойду Тамарку в кино свожу. (Уходит.)
Проходят Б о л ь ш о й и В е р о ч к а, сзади идет М а л е н ь к и й, несет сумку Верочки. Маленький намного выше Большого.
М а л е н ь к и й (передавая сумку Верочке). Ну, я пошел, Большой.
Б о л ь ш о й. До завтра.
В е р о ч к а (Маленькому). Может, вместе пойдем?
Б о л ь ш о й. Пойдем вместе, Маленький.
М а л е н ь к и й. Можно и вместе.
Большой берет у Верочки сумку, отдает Маленькому.
Большой и Верочка идут впереди, за ними уходит Маленький. К Шуре подходит К а т я Ш а г а л о в а, — она в туристском костюме, с вещевым мешком.
К а т я. Здравствуй, ребенок. Ты как здесь оказался?
Ш у р а. Шел с работы… А тут Федька — ну, и… остановился.
К а т я. Случайно?
Шура молчит.
Шурик, ты не умеешь врать. Меня встречал?
Ш у р а. Встречал.
К а т я. А я вчера хотела приехать.
Ш у р а. Знаю.
К а т я. И вчера приходил?
Ш у р а. Приходил. Глупо, да?
К а т я. А я думала — ждешь ты меня или нет?
Ш у р а. Я ждал тебя, Катя. В Крыму тепло?
К а т я. Там все цветет. Некоторые сумасшедшие даже купались. Я, например.
Ш у р а. У археологов на раскопках была?
К а т я. Была. Скучно.
Ш у р а. Шутишь, да? Ты ведь этим увлекалась?
К а т я. Пока сама не увидела. Знаешь, что у них за работа? Вот мы котлованы рыли для общежития, так и они — ковыряются лопатами в жару.
Ш у р а. Долго там была, на раскопках?
К а т я. Часа два.
Ш у р а. Это несерьезно, Катя, два часа — мало.
К а т я. Тебе мало, а мне хватит. И вообще — не хочу уезжать из Касаткина.
Ш у р а. Почему?
К а т я. Потому, что здесь живет один ребенок, а я по этому ребенку соскучилась.
Ш у р а. Правда?
К а т я. Маленький ты еще, Шурик.
Ш у р а. Я старше тебя на полтора месяца.
К а т я. Все равно… Шурик! (Смеется.)
Ш у р а. Подумаешь, дело! Шурик так Шурик… Пошли!
К а т я. А ты похудел. Мама уехала?
Ш у р а. На все лето. К отцу в Мурманск.
К а т я. А кто за коровой смотрит?
Ш у р а. Бабушка… и я.
Проходит поезд. По мосту идет З и н а К а п у с т и н а с чемоданом в руках.
К а т я. Зина, куда ты?
Зина не отвечает.
Ш у р а. Капустина! (Догоняет ее.) Давай чемодан, я помогу. Куда ты?
З и н а. Домой, в деревню.
К а т я. К матери на выходной? Почему с чемоданом?
Ш у р а. В отпуск?
З и н а. В отпуск.
К а т я. Отпуск отгуляла. Уволилась?
Зина опустила голову, молчит.
Ш у р а. Правда, уволилась?
К а т я. Ну, Зинок, что случилось, ну? Говори.