Ж а р о в. Ладно. В клуб? Вас как звать-то?
Б о л ь ш о й. Николай.
М а л е н ь к и й. Коля.
Б о л ь ш о й. А тебя?
Ж а р о в. Жаров зовите.
Б о л ь ш о й. Имя есть?
Ш у р а. Лагш его имя.
Б о л ь ш о й. Индус, что ли?
Ж а р о в. Русский. Полное имя — Лагшмивар. Родители в честь полярников назвали. Лагерь Шмидта в Арктике, сокращенно — Лагшмивар.
Б о л ь ш о й. Ну, лагерь так лагерь, в клубе встретимся. В семь вечера.
Большой и Маленький уходят.
Ж а р о в (Дусе, тихо). Экзамены сдала, завтра вечером погуляем?
Д у с я (громко). Завтра вечером ты дежуришь.
Ж а р о в. Ах, да… Я двинулся. (Хочет уйти.)
Обращается к Мелешко.
Слушай, ты правда Шолотыркин?
М е л е ш к о (смеется). С пеленок.
Ж а р о в. Запоминающаяся фамилия.
Мелешко и Жаров уходят.
Ш у р а. Дуся, что с Федькой делать? Зарабатывать стал прилично, с мастером отношения наладились, а тут опять связался с этими…
Д у с я. Что с ним возимся, не понимаю. Все ты! Что ты за него вступаешься? Сам не видишь, покатилось — не остановишь.
Ш у р а. Знала бы лучше, так не говорила.
Д у с я. И знать тут нечего. Сам себе хозяин. Не крошка. Только что Тамарку жалко.
Ш у р а. Вот если бы один человек к нему пошел… Федька бы его послушал.
Д у с я. Что с ним, объясни толком.
Ш у р а. Ладно, сам схожу.
Д у с я. Очень все близко к сердцу принимаешь. А ты почему к нам в общежитие перестал заглядывать?
Ш у р а. Все вечера занят: то здесь, то дежурю.
Д у с я. Не темни. С Катей поссорились?
Ш у р а. Нет. Просто почти не видимся. Ладно, пойду к нему. Все равно.
Д у с я. К Федьке?
Ш у р а. Нет, к тому человеку. А ты почему о Кате заговорила?
Д у с я. Потому, что на твоем месте я Катю никому бы не уступила.
Вбегает Ж а р о в.
Ж а р о в. Безобразие! Люди работают, а вы… Ах, это ты, Дуся? Извини, пожалуйста… Горяев, давай, давай!
Д у с я (Жарову). Тебя хлебом не корми — дай пошуметь! (Надела рукавицы.) Пошли, Лаша.
Дуся, Шура и Жаров уходят.
Гонг. Темнота.
У Бориса. Сумерки. Забравшись с ногами в кресло, сидит К а т я. Входит Ш у р а, зажигает свет, видит Катю.
Ш у р а (после паузы). Бориса нет?
К а т я. Нет. А почему ты не здороваешься, Шурик?
Ш у р а. Он скоро придет?
К а т я. Здороваться не хочешь?
Ш у р а. Здравствуй. Я не ожидал, что ты здесь. Бориса нет? Ладно, до свидания.
К а т я. Шурик, нам надо поговорить.
Ш у р а. О чем говорить?
К а т я. Шурик, пойми — мое отношение к тебе не изменилось…
Ш у р а. Ясно, Катя, я все понимаю… Федька в такую историю попал…
К а т я. Почему ты не хочешь… говорить со мной?
Ш у р а. Ну, не надо. Не хочу.
К а т я. Больше не любишь меня?
Ш у р а (не сразу). Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты мне нравишься, очень нравишься. Я ведь… люблю тебя, Катя. Это не пройдет, у меня… никогда не пройдет. Всю жизнь. Я, наверно, говорю что-то не то. Да, Катя?
Входит Б о р и с.
Б о р и с. Здравствуй, Шурик… А, Катюша! (Шуре.) Вот купил книжонку. Стихи по твоей части. О море. Тут есть одно стихотворение… вот…
Ш у р а. Да ладно, сам прочту.
Б о р и с. Нет, нет, слушайте.
Ш у р а. Ладно, Борис, потом.
Б о р и с. Дудки! Стихи надо читать вслух. И нараспев, как читают поэты:
Есть у моря свои законы,
Есть у моря свои повадки.
Море может быть то зеленым,
С белым гребнем на резкой складке,
То без гребня: свинцово-сизым
С мелкой рябью волны гусиной;
То задумчивым, светло-синим,
Просто светлым и просто синим…
Хорошо, а? Здорово.
Ш у р а. Борис, у меня к тебе дело.
Б о р и с. Погоди, вот, дальше слушай.
А какое бывает море,
Если взор застилает горе?
К а т я. Борис, не надо.
Б о р и с. Ладно. Не надо, так не надо…
Ш у р а. Борис, ты должен помочь одному человеку.
Б о р и с. О делах потом, Шурик.
Ш у р а. Федька Лукашев не ходит на работу. Сидит дома, как затравленный зверь. В поселок вернулся Глотов.
Б о р и с. Видел.
Ш у р а. Он припугнул Федьку, а у того не хватает силы пойти и все самому сказать. А другого выхода у него, по-моему, нет.
Б о р и с. Да, пожалуй. Послушай, Шурик…
Ш у р а. Ну вот, раз ты согласен, пойдем к нему вместе. Я говорил с ним, но, понимаешь, что ему мои слова?! А ты — ты адвокат. Ты сможешь ему все объяснить. Его надо убедить.
Б о р и с. Ты, Шурик, добрая душа, но я хорошо знаком с этим сортом людей… Федька не пойдет с повинной. Если он не набрался духу сделать это раньше, теперь, когда приехал Глотов, он и вовсе не пойдет. И довольно об этом. Пойдем прогуляемся, я хочу с тобой поговорить…
Ш у р а. Федька гибнет, а мы с тобой будем… гулять?!
Б о р и с. Федька сам все знает, что к нему ходить!
Ш у р а. Не пойдешь?
Б о р и с. Чайной ложкой море не вычерпаешь… Впрочем, попробуй сходи. Хуже не будет.
Ш у р а. А ты что скажешь, Катя?
К а т я. Шурик, ты не понял Бориса.
Ш у р а. Нет, скажи! Он прав?
Б о р и с. Это прекрасно, что ты с такой горячностью вступаешься за людей, воюешь с хулиганами. Но не считай это единственным делом, которым должны заниматься все.
Ш у р а. Я этого не считаю.
Б о р и с. Ну и прекрасно, значит, не о чем спорить. Но будь осторожен, дорогой. Вам удалось их крепко прижать, а когда зверю некуда податься, он бросается на человека. Угомоните одного хулигана, схватите за руку другого, задержите третьего, а четвертый возьмет да и сунет ножом между ребер.
Ш у р а. Я знаю, что это опасно.
Б о р и с. Ничего, как-нибудь государство с этим справится. Решаются задачи и посложнее.
Ш у р а. А что такое государство? Государство — это мы.
Б о р и с (смеется). «Государство — это я», как говорил Людовик Четырнадцатый.
Ш у р а. Мне наплевать, что говорил твой Людовик Четырнадцатый! Пойдешь со мной к Федьке или нет?
Борис взял папиросу.
Б о р и с. Нет, Шурик, это бессмысленно.
Ш у р а. Хорошо. Я пойду один. (Уходит.)
К а т я. Шурик!
Б о р и с (после паузы). Катя, ты сказала ему?
К а т я. Нет. Он не захотел слушать.
Б о р и с. Как все неловко вышло… Зачем было читать стихи?.. Я нехорошо с ним говорил. Не так… Но мне дьявольски трудно с Шуриком, как будто я в чем-то перед ним виноват. А в чем? В том, что я люблю тебя?! Кому-кому, а Шурику я меньше всего хотел бы причинить боль.
Борис вертит зажигалкой, закуривает.
К а т я. Ты не сердись, Борис. Может быть, я тоже не так тебя поняла, но, по-моему, ты был неправ.
Борис смотрит на зажигалку.
Гонг. Темнота.
Воскресенье. Скамейка у забора. Издалека доносится песня. На скамейке сидят Д у с я и Ш у р а.
Д у с я. Я вчера в гараже была. Спрашиваю ребят: «Как Глухарь поживает?» Смеются. Тихий стал. А сейчас шла — встретила красавца. Ох, и злющие у него глаза! Крепко вы их подкосили.
Ш у р а. Глухарь… Что Глухарь?! Он у всех на виду. С ним справиться можно. Хуже другое.
Д у с я. Ну? Ты о ком?
Ш у р а. Просил я одного человека пойти со мной к Федьке. Да ты его знаешь. Вот если бы это его касалось, его лично… или хотя бы меня… он бы все сделал. А ведь знает, что Федька бы его послушал. Не пошел.
Д у с я. Почему?
Ш у р а. Вчера в Полушкине свадьба была. Гостей полно. Танцы. И вдруг — драка. Пьяная драка из-за какого-то пустяка. «Скорая помощь» приехала. А кругом люди. Схватили бы за руки, ничего не было бы. Так нет, каждый думает: пусть другой лезет. Есть такие, рядом человек погибать будет — пройдет, не оглянется. Но я не понимаю, как можно оставаться безразличным, если рядом кто-то в тебе нуждается! Ведь когда ему понадобится помощь, другие тоже окажутся в стороне. Неужели Борис прав — чайной ложкой море не вычерпаешь? Равнодушие! Вот что противно!
Д у с я. Не считай себя лучше всех, Шурик. Помнишь, когда тебя Федька ударил, ты промолчал. Что это было? Равнодушие?
Шура молчит.
Ты оказался перед выбором. И каждый рано или поздно вынужден сделать свой выбор. Искушение отойти в сторонку — оно соблазнительно и подстерегает каждого. Но если есть в человеке хоть капля живого… Впрочем, что с тобой происходит, я понимаю.
Ш у р а. Думаешь, из-за Кати? Вовсе нет.
Д у с я. Тебе виднее. Эх ты, чайная ложка…
Входит Т а м а р а.
Т а м а р а. А где девочки?
Д у с я. Не приходили.
Т а м а р а. А Слава Мелешко где?
Д у с я. Появится.
Т а м а р а. С гармошкой?
Д у с я. С аккордеоном.
Т а м а р а. Была бы музыка.
Ш у р а. Федьку сегодня видела?
Т а м а р а. Пропади он пропадом, надоел!
Ш у р а. Вот видишь, если Тамарка так говорит, что же требовать от чужого дяди!.. Я думал…
Т а м а р а. Один такой думал-думал…
Д у с я. И что с ним случилось?
Т а м а р а. С кем?
Д у с я. С тем, который думал?
Т а м а р а. А то случилось, что я про Федьку и говорить не желаю. Прогульщик! Лодырь! Валяется дома на кровати и плюет в потолок. Даже про Сахалин не заикается.
Входят З и н а и В е р о ч к а.
З и н а. А где Мелешко?
Т а м а р а. Придет.
В е р о ч к а. С гармошкой?
Т а м а р а. С аккордеоном.
Все смеются.
Д у с я. Как, Верочка, привыкаешь, по автобусу своему не соскучилась?
В е р о ч к а. Что вы, Дуся! Мне на заводе нравится.
Т а м а р а. А почему ты к нам пошла, а не на мебельную?