С и м а. Это я у нее была, Стасик.
С т а с и к. Рассказывай! Чего ты к ней пойдешь? Я тебе вот что скажу, Валька. При ней скажу. Я считаю, ты больше всех виноват.
В а л е р и й. Смешно. В чем же я виноват?
С т а с и к. Скажу. Месяца полтора назад, когда она устраивалась в редакцию, я говорил тебе: «Сходи к ней». Помнишь?
В а л е р и й. Ну?
С т а с и к. Почему ты к ней не пошел? Я говорил тебе: «Пойди, ей худо». Почему ты не пошел?
В а л е р и й. Я не обязан тебе это объяснять. Когда перестанешь быть сосунком, поймешь сам.
С и м а. Я тебе скажу, Стаська, почему он не пошел. Он боится ее увидеть. Он до сих пор любит ее, потому и не пошел.
В а л е р и й. Идиотская логика.
С и м а. Нет, Валя, не идиотская. Самая нормальная. От тебя ушла женщина, и ты не можешь этого забыть.
С т а с и к. Я зря завел об этом разговор, но я уверен в одном — ты мог ей помочь. Ты этого не сделал, а теперь… Где она? Что с ней? И какого черта мы тут болтаем, когда надо что-то делать?
В а л е р и й. Наконец-то нашелся виновник. (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Это Морозов. Скажите, никаких новых сведений нет?.. Так… Да… Спасибо. (Стасику.) Я подозреваю, что она сидит у какой-нибудь подруги и пьет черный кофе с лимоном. Вероятно, надо просто отодрать тебя за уши, но я попытаюсь объяснить некоторые примитивные вещи. Она ушла от меня, и на этом наши личные отношения закончились. Все взаимные обязательства отпали. Это ясно. Теперь о том, что произошло с ней. Вита была, очевидно, человеком способным, иначе бы отец с ней не возился. Но способности — это предпосылка. И только. А дальше требуются характер, воля, цель. Характер ее тебе известен. Воли ни на грош. Цель? Если человек отказывается от своего призвания, цель была ложной или она была ему не по силам. Так или иначе — она сдалась, и никто, кроме нее, в этом не виноват.
Входят И г н а т, О л я и Л ю б а. Они приносят бокалы с вином, тарелку с закуской.
О л я. Стаська, где вафли?
С т а с и к. Нету. Не продают. Сгорела вафельная фабрика…
И г н а т. Милое остроумие.
О л я. Не смешно. Ты бы подействовал на Мишку. Они с Юлькой все время бегают на площадку. Сперва целовались на кухне, потом в ванной, а теперь на лестнице торчат.
И г н а т. Не лезь в чужую жизнь. Вы нас извините, Валерий Николаевич, у нас в технологическом такой порядок: если тебе весело, заставь веселиться всех!
С т а с и к. Уйди, Игнат.
И г н а т. Грубо.
О л я (Стасику). Как не стыдно! (Валерию.) Выпейте за нас, мы хорошие.
С т а с и к (Игнату). Чего приперлись?
И г н а т. Пошло. Олюнчик, приведи его в чувство.
О л я. Стасик, ты ведешь себя глупо.
В двери просовывается долговязая фигура, обернутая в простыню.
Лелька, Лелька, иди сюда!
Л е л ь к а входит.
Л е л ь к а. Вуаля!
И г н а т. Лелька, комплимент!
Лелька кланяется.
Чудо двадцатого века! Глотает все — от пуговицы до человека! Предпочитает остренькое. У вас готовальня есть? Может проглотить рейсфедер или циркуль.
С т а с и к. Игнат, прекрати!
И г н а т. Олюнчик, уйми поклонника. Лелька, глотай логарифмическую линейку. (Валерию.) Вам не жалко линейку?
Л е л ь к а. Не бойтесь, я на самом деле ничего не глотаю. Это такой фокус. Меня научил папа. Он работает в цирковом оркестре.
О л я. Глотай!
И г н а т. Вуаля! (Стучит ладонями по столу, выбивая барабанную дробь.)
Стасик уходит. Лелька глотает логарифмическую линейку. Девушки смеются. Лелька передает линейку Валерию.
В а л е р и й. Идите, ребята.
И г н а т. Мы, кажется, не в жилу.
Л ю б а. Извините.
Игнат, Лелька, Люба и Оля уходят.
В а л е р и й. Я когда-то карточные фокусы ловко показывал. Знаешь, этот… «наука умеет много гитик»… Яшка не едет… Если ее нет в военном городке, где же ее искать?
С и м а. Ты извини, Валя, я наговорила глупостей…
В а л е р и й. Бывает… Погоди, как зовут ее приятельницу?.. Как же ее зовут?
С и м а. Не подумай, что я верю, будто ты действительно любишь Виту. Просто я нервничаю…
В а л е р и й. Ладно. Эта девчонка где-то у вокзала жила. Ах, да, Натка! (Открывает ящик письменного стола.)
С и м а. Ты ищешь записную книжку?
В а л е р и й. Да. Старую. Коричневую.
С и м а. В нижнем ящике, где фотобумага. Стаська мальчишка, ничего еще не понимает. Конечно, ты не мог к ней пойти.
В а л е р и й. Да я и сейчас уверен, что не надо было ходить. Абсолютно уверен. И никто меня не переубедит.
С и м а. И чем ты мог ей помочь?
В а л е р и й. Ничем. Я не мог ей помочь, когда мы жили вместе. Мы давно перестали понимать друг друга. (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Занято.
С и м а. Куда ты звонишь?
В а л е р и й. Да этой… Натке.
С и м а. Набери еще раз. Я представляю, как тебе было трудно с Витой. При твоей работе. Когда нужна такая собранность. И все эти ее выходки…
В а л е р и й (набирая номер). Что об этом вспоминать? Я последнее время старался бывать дома как можно меньше. Занято. (Положил трубку.) И при всем при том я не могу отделаться от какого-то неприятного чувства…
Входит О л я.
О л я. Можно?
В а л е р и й. Да.
О л я. Стаська мне все рассказал. Может, нам лучше уйти?
В а л е р и й. Не нужно.
О л я. А мы со своими дурацкими фокусами. Извините.
В а л е р и й. Ничего.
О л я. Мне кажется, Вита не могла… Она веселая. Мы как-то днем смотались с английского, просидели у нее часа четыре. Она рассказывала, как пришла первый раз к вашему отцу. И как села на масляные краски. А у нее было единственное платье, и она чуть не плакала. А вы смеялись. И как потом чистили платье бензином. А она надела вашу пижаму. Да ведь вы все это помните…
В а л е р и й. Да, Олюнчик, помню…
О л я. Я пойду и всех выгоню.
В а л е р и й. Не проявляй чуткости, Олюнчик.
Входят Я ш а и С т а с и к.
Я ш а. Валька, я склоняю перед тобой свою немытую выю — ты великий человек. Провидец! А мне три копейки цена — я посрамлен и уничтожен. (Заметив бокал с вином.) Что за влага?
О л я. Портвейн «Три семерки».
В а л е р и й. Не дури.
Я ш а (поднимая бокал). Трижды семь — двадцать одно. (Пьет.) Число счастливое, вино отвратное.
В а л е р и й. Что ты узнал?
Я ш а. Тучи рассеиваются. Горизонт прояснился. Витка пришла к выводу, что топиться в реке неостроумно. Симуля, куколка, как настроение?
В а л е р и й. Рассказывай.
Я ш а. Идея поехать к военному городку была прогрессивной, Валя! Впрочем, до военного городка я не добрался, а напоролся на одного старикана… Симуля, слушай внимательно.
В а л е р и й. Оставь ее в покое! Что старик?
Я ш а (берет бокал). Очко. (Пьет.) Сей старикан знакомый мой. Он лодочник и лодки выдает напрокат… К нему я и направил свои стопы. Стопы, выя… несовременно.
В а л е р и й. Не балагань, говори толком.
Я ш а. Старик видел ее. Там мостки внизу, где ребятишки рыбу удят, к ним и подошла… Время совпадает. Только светать начало. Старик ее сразу заприметил. Она-то его не видела, а он за ней приглядывал, пока не ушла по тропинке на шоссе. К автобусу. Я всегда держал Витку за умницу. Как бы не простудилась, дуреха…
О л я (Стасику). Я тебе говорила — не может быть, Вита исключительно веселый человек.
Я ш а. Олюнчик, ты прелесть! Витка типичный Олег Попов в юбке!
С т а с и к. Ну, теперь можно сделать заход в массы. А то Олюнчик совсем от рук отбилась.
О л я. Сам виноват, все время где-то бегаешь. Пойдем, там еще салат остался.
Стасик и Оля уходят.
Я ш а. Валька, куда девался твой румянец? Ты белый, как ацидофилин. Симуля, на тебе лица нет. Что здесь произошло?
В а л е р и й. Я поражаюсь твоему легкомыслию. То мгновенно впадаешь в панику, то веришь какому-то старику. Он мог все это придумать, чтобы получить с тебя полтинник.
Я ш а. Рубль. Я ему целковый дал. Но он не врет. А я действительно передрейфил. Но у меня были основания. Рыльце в пушку. Она вышла из дома в три часа, а я ушел от нее в половине третьего. Понял?
В а л е р и й. Почему ты задержался так поздно?
Я ш а. Она печатала на машинке — тук-тук-тук… а я диктовал.
В а л е р и й. Не ври.
Я ш а. Мы пили черный кофе с пирожными и беседовали об аб… стракционистах. Порицали загнивающее искусство Запада.
В а л е р и й. Что ты там делал?
Я ш а. Говорю тебе — диктовал.
В а л е р и й. Ты бывал у нее. Ходил к ней все это время, встречался с ней. И скрывал от меня. Почему?!
Яша молчит.
Я не первый день с тобой знаком и знаю твое отношение к женщинам.
Я ш а. К женщинам я отношусь восторженно.
В а л е р и й. Что у вас было?
Я ш а. А что могло быть между нами? Роман.
В а л е р и й. Трепло! Бабник!
Я ш а. Что тебе не нравится? Два года, как вы расстались. Ты женишься на Симке, а хочешь, чтобы Вита жила воспоминаниями о тебе. Это несовременно, Валя. И бестактно по отношению к твоей будущей супруге. Как ты считаешь, Симуля?
В а л е р и й. Если я узнаю, что ты приставал к ней, я тебя убью.
Я ш а. А как же гуманизм, Валя?
В а л е р и й. Я ударю тебя.
Я ш а. Валяй.
В а л е р и й. Ты приставал к ней?!
Я ш а. Что с тобой, Валя?!
В а л е р и й. Дичь. Распускаю себя, как баба.
Я ш а. Ты не видел ее два года. Что ты знаешь о ней? Это другой человек. Совсем не та девочка, которая убежала из этого дома. Она жила среди людей и очень изменилась. Очень.
В а л е р и й. Изменилась не изменилась — меня это не интересует. Ладно, поверим твоему старику. И к черту психологию! Ты едешь?