М у х и н. Нет, пожалуй, часа два будет.
Р е г и н а. А ну-ка, быстро: как зовут хозяина?
Б е л ы й. Проверяешь? Правильно делаешь, потому как не зря говорится — доверяй, но проверяй. Ивана Игнатьевича я, красавица, хорошо знаю.
Р е г и н а. Давно?
Б е л ы й. Года два, чтобы не соврать. Сам-то я шофер, у него в больнице работаю.
Р е г и н а. Значит, люди свои. А то я испугалась: вхожу — двери не заперты, да еще вы тут с чемоданами.
Белый засмеялся, неуверенно захихикал Мухин, смеется Регина. Белый взял чемодан, кивнул Мухину.
Б е л ы й. Пошли. Нам с тобой некогда разговоры разговаривать. (Регине.) Прощевай, красавица.
Р е г и н а. Вы мне вот что скажите: как он себя чувствует? Что-то по телефону мне его голос не понравился.
Б е л ы й (настороженно). Держится старик… Сердце у него, конечно, но виду не подает. Молодец! (Мухину.) А ты как скажешь?
М у х и н. Для своего возраста держится вполне прилично.
Б е л ы й. Прилично?! Герой, можно сказать. Водку пьет не хуже молодого. А сама кто ему приходишься? Тоже, извини, имеем право спросить.
Р е г и н а. Родственница.
Б е л ы й. Родственница? Погостить приехала? Ну ладно, располагайся, живи. Мы побежали.
Белый и Мухин снова взяли в руки чемоданы.
Р е г и н а (Мухину). А ты кто? Тоже шофер?
М у х и н. Нет, не шофер.
Р е г и н а. А кто же?
М у х и н. Я водопроводчик.
Р е г и н а. Водопроводчик?
Б е л ы й. А что ты удивляешься? Водопроводчика, что ли, не видела? Я его с собой прихватил подмогнуть. Видишь, вещей-то сколько. Одному никак не управиться.
Р е г и н а. Ну, вот что, ребята… Вещей я вам не отдам. Мне Иван Игнатьевич о них ничего не говорил.
Б е л ы й. Тебе не говорил, нам говорил! Зря мы, что ли, на дорогу тратились?.. Нет, красавица, так не пойдет. Мы свое дело до конца доведем.
М у х и н (Белому). Пожалуй, она права… Ее не предупредили. В этом есть свой резон.
Б е л ы й. То есть как так права?
М у х и н. Если бы она не появилась, другое дело. А сейчас… Все-таки надо учитывать… Обстоятельства некоторым образом изменились, и теперь, естественно…
Б е л ы й. Что же, мы даром работали?
Р е г и н а. Я заплачу. Сколько?
Б е л ы й (торопливо). Четвертак.
Р е г и н а. За что четвертак?!
Б е л ы й. Игнатьич обещал четвертак.
Р е г и н а. Пятерку. И ни копейки больше.
Б е л ы й. Десятку!
М у х и н. Денег мы не возьмем.
Б е л ы й. Тебе не надо — не бери.
М у х и н. И ты не возьмешь!
Б е л ы й (Регине). Давай на бутылку, и будем в расчете.
Р е г и н а. Чемоданы поставьте на место.
Белый взял чемодан, пошел наверх.
Б е л ы й (ворчливо). Один говорит — вези, другой — не надо. Развелось хозяев… (Уходит.)
Р е г и н а. А ты что стоишь?
Мухин взял чемодан.
Первый раз вижу живых грабителей.
М у х и н (остановился). Кого?
Р е г и н а. Грабителей, говорю, первый раз вижу.
М у х и н. Но-но! Поосторожнее! Это кто грабители?!
Регина подходит к Мухину, снимает с него кепку, открывая коротко остриженные волосы.
Р е г и н а. Не смущайся, малыш. Когда из колонии?
М у х и н. Сегодня утром.
Р е г и н а. А ты мне нравишься. Я думала, будешь врать. Так вот, малыш, на всякий случай, чтобы ты знал. Хозяин этой дачи никакой не Иван Игнатьевич, а вовсе Сергей Петрович. Мой отец.
М у х и н. Сергей Петрович!.. Отец…
Сверху спускается Б е л ы й.
Скажи мне, Белый, кто хозяин этой дачи?
Б е л ы й. Снова здорово. Теперь этот меня экзаменовать будет! Профессор Кривошипов Иван Игнатьич. Доктор наук.
М у х и н. Врешь ты все. Все выдумал. И Ивана Игнатьевича выдумал. И Тоньку свою… У нее спроси, чья это дача!
Б е л ы й. Чья?
Р е г и н а. Моего отца, Сергея Петровича Полозова.
Б е л ы й. Вы меня на пушку не берите. (Показывая на портрет Эйнштейна.) Я этого Эйнштейна знаю!
Р е г и н а. Это дача моего отца. Он тоже профессор-медик.
Б е л ы й. Неужто я перепутал? А как же ключ… под половицей? Там и лежал, на месте. И замок знакомый — три раза проворачивается… Неужто обмишулился? Нынче что дома, что дачи — все друг на дружку похожи. Стоят сто домов, и все на одно лицо — и внутри, и снаружи! Так что, может, я и обмишулился.
Р е г и н а. Обмишулился. (Мухину.) Неси чемодан. Неси.
Мухин поднял чемодан, понес наверх.
Повезло вам, мужики, что на меня напоролись. Другая бы вас сдала в милицию!
Б е л ы й. А это, красавица, лишнее. Зачем же такой грубый разговор? Мы чемоданчики исключительно аккуратно на место поставили. Какие у тебя могут быть претензии?
Возвращается М у х и н.
Р е г и н а. Эх, вы! В первый же день… не успели из колонии выйти и сразу чуть не засыпались.
Б е л ы й (Мухину). Ты, что ли, стукнул?
Р е г и н а. Я и сама не слепая. Сними кепку, поглядись в зеркало.
Б е л ы й. Смелая. А тебя, красавица, случайно ножичком ни разу не трогали?
Р е г и н а. Резали. Полтора месяца в больнице лежала.
Б е л ы й. Значит, не утихла? Имей в виду — еще раз нарваться можешь. Скажи спасибо, что у меня принципы есть. Членовредительство не уважаю. (Мухину.) Пошли. А тебе, красавица, вот что я скажу: от тюрьмы да от сумы не зарекайся. И прежде, чем человека оскорблять, ты его спроси: за что он наказание несет?
Р е г и н а. По какой же статье сидел?
Б е л ы й. Статья? Разве в статье дело? Что статья о человеке сказать может? Статья — она вроде ярлыка, а что за товар под ярлыком, это еще распробовать надо.
Р е г и н а. Ну, и что там, под твоим ярлыком? Попал в дурную компанию?
Б е л ы й. А вот и не угадала. Из-за любви все случилось. Тонечкой ее звали.
М у х и н. Тонечкой?
Б е л ы й. Тонечкой. Учти, Мухин, мне на это имя исключительно везет. Фигурка — тростиночка. Талия вот-вот переломится… Десятилетку заканчивала. И полюбил я ее, верите ли, первой большой любовью. А тут как раз выпускной вечер. Моя Тонечка в слезы. Подружки в щелку да в шифоне, а ей, извините, надеть нечего. Ну, думаю, я не я, а платье достану. Ночь не спал, все думал, как Тонечке помочь. Словом, нашел я ей платье. В салоне для новобрачных. С манекена снял. Надела она его, стала перед зеркалом — верите, нет, слезы на глаза навернулись от счастья. И красивее ее никого не было. Только на том же вечере с нее это платье сняли. Милиция, ОБХСС… Так я споткнулся в первый раз на своем жизненном пути.
Р е г и н а. И что же было после?
Б е л ы й. С тех пор я к социалистической собственности не касаюсь. С тебя, красавица, трешка. Не забыла?
М у х и н. Не мелочись, Белый.
Р е г и н а. Вот тебе десятка. Сбегай в магазин, разменяй. Или лучше купи что-нибудь, я с утра ничего не ела. Только не перепутай дачи, они здесь все одинаковые.
Б е л ы й. Мухин, ты понял? Ловит меня. Ловит, понимаешь? Думает, смоюсь. Десятки не пожалела. Ну, погоди! (Уходит.)
М у х и н. На доверие работаешь, как Макаренко? Плакали твои денежки.
Р е г и н а. Вернется. Он тебя, малыш, так легко из своих лап не выпустит.
М у х и н. Мне тут тоже делать нечего, я пойду.
Р е г и н а. А вдруг он вернется, а тебя нет?
М у х и н (пожал плечами). Он сам по себе, я сам по себе.
Р е г и н а. Знаешь, я его боюсь.
М у х и н. А меня не боишься?
Р е г и н а. А чего тебя бояться?
М у х и н. По внешности судишь? Внешность бывает обманчива. Меня все с детства безвредным считали. У меня и кличка такая — Тихоня.
Р е г и н а. А вообще-то ты — ой-ой-ой?! (Смеется.) Водопроводчик… За что сидел?
М у х и н. По семьдесят седьмой. Вооруженное ограбление. Хорошо еще, вовремя пушку в водосточный люк успел скинуть, а то бы десятку схлопотал.
Р е г и н а. Сколько же ты отсидел?
М у х и н. Сколько ни отсидел, все мои.
Р е г и н а. Да ты, пожалуй, прав, внешность обманчива. Вот у нас на теплоходе старпом был — зверь зверем, зубы все наружу, клыки, как у волка, а на самом деле добрейшее существо.
М у х и н. Мне пора. Пока.
Р е г и н а. Жутковато здесь. Дачи стоят пустые. Ни души. А я хоть и не самая трусливая, но побаиваюсь. Да еще с вами… страху набралась.
М у х и н. Поезжай ночевать в город, к отцу.
Р е г и н а. А вы с Белым… опять за чемоданчики? Да и нельзя мне туда. Я с его женой даже не знакома. У нас — война. Потому сюда, на дачу, и приехала.
М у х и н. И давно воюете?
Р е г и н а. Двадцать лет.
М у х и н. А кто с кем?
Р е г и н а. Мать с отцом. Отец, правда, делает вид, что никакой войны нет, но мать настроена агрессивно.
М у х и н. А ты за кого?
Р е г и н а. За мать, конечно.
М у х и н. Чего ты мне зубы заговариваешь?
Р е г и н а. Скучно одной. Я человек компанейский, плохо переношу одиночество. Ты сегодня завтракал?
М у х и н. Завтракал.
Р е г и н а. Еще там?
М у х и н. Там.
Р е г и н а. А я только стакан чаю в поезде…
М у х и н. Погляди в холодильнике…
Р е г и н а. Откуда? На даче никто не живет.
М у х и н. А ты погляди.
Регина открывает холодильник. Мухин нерешительно переминается, затем направляется к двери. Регина достает колбасу.
Р е г и н а. Куда?! Сказала — никуда не уйдешь. На, ешь. (Дает Мухину ломоть колбасы.)
М у х и н. Колбаска, свежая.
Р е г и н а. Скучно жевать всухомятку. Будь другом, поставь чайник!
Мухин неодобрительно посмотрел на Регину, но пошел на кухню.
(Вслед Мухину.) Не смущайся, малыш, меня все слушаются.
М у х и н (вернулся). Иди сама.
Р е г и н а. Ты как ребенок — лишь бы наоборот. Иди, золотко, иди.