Л и д к а. Не буду! Еще чего не хватало! Разговору даже такого не было. (Любе.) Не верьте ему, он все выдумал, хочет доказать, что храбрый. (Максиму, тихо.) Еще говорил, что любишь! (Убегает.)
Л ю б а (смеется). Что, Максим, свадьба откладывается?
М а к с и м. Тебе смешно…
Л ю б а. Нет, родной, совсем не смешно. Лида славная девочка, но это же несерьезно.
М а к с и м. Нет, мама, это очень серьезно.
Входит С о л д а т к и н с самоваром в руках.
С о л д а т к и н. Зачем же ты Вовкину лошадку на чердак выбросила? Я ее в старом ГУМе еще купил. Вовке четыре года стукнуло. А потом Максимка с ней забавлялся… Чего в ванную-то забились?
Максим и Люба молчат.
Иди, Максим, я тебе раскладушку принес, погляди, куда лучше поставить.
М а к с и м. Нет, дед, я у тебя не останусь. Я с мамой на Каляевскую поеду. Видно, мне так на роду написано… За что ни возьмусь, все шиворот-навыворот получается. Можешь радоваться, мама, в школу водолазов я не пойду. Какой из меня водолаз!
М а к с и м у себя дома, лежит на тахте. Л ю б а и С е р г е й стоят возле него.
Л ю б а. Надо что-то делать с ним. Срочно.
С е р г е й. А что случилось?
Л ю б а. Он не желает подниматься.
С е р г е й. Ну, пусть денек поваляется, подумает.
Л ю б а. У него полная апатия. Я устала. Я не знаю, что с ним делать.
С е р г е й. Оставь ты его в покое… Ко всем его неприятностям у него еще и несчастная любовь.
Л ю б а. Сергей, я тебя умоляю… возьми его к себе в лабораторию. Он будет у тебя на глазах. Он, кажется, тебя уважает, прислушивается к тебе.
Максим вздохнул.
С е р г е й. В принципе… можно и взять. Лаборантом. Мыть посуду. Нет, пожалуй, нельзя.
Л ю б а. Боишься, что он перебьет всю посуду?
С е р г е й. У нас уникальное стекло. Оно стоит колоссальных денег…
Л ю б а. Возьми его, Сергей. Он поработает у тебя годик, а потом пойдет на химфак.
С е р г е й. Он стонал от химии еще в школе. Я за него решал задачки.
Максим снова вздохнул.
Л ю б а. У всех дети как дети… А у меня…
С е р г е й. Ты просто передержала его в детской комнате. Не даешь ему сделать ни шагу без присмотра.
Л ю б а. Он уже делал, слава богу, такие шаги. Работал радистом в поезде. Я ночами не спала. Мальчишка болтался невесть где… Я была счастлива, когда его оттуда выгнали.
Максим отвернулся к стене.
С е р г е й. Ты хочешь, чтобы я утешал тебя, или ты разрешишь мне высказать… что я думаю по этому поводу?
Л ю б а. Говори.
С е р г е й. Я могу взять Максима к себе. Найдется место. И, вероятно, наши девочки научат его обращаться со стеклом… Потом… мы с тобой уговорим его пойти на химфак. Но я не сделаю этого.
Л ю б а. Почему?
С е р г е й. Потому что… Хватит! Довольно! Он сам должен как-то определиться. Сам, без нашей с тобой помощи. Пусть валяется на постели. День. Два. Неделю, в конце концов… И пусть чего-нибудь измыслит.
Л ю б а. Что он может измыслить? Ты бы не говорил так, если бы Максим…
С е р г е й. Если бы Максим был моим родным сыном, я бы с ним не церемонился!
Л ю б а. И что бы ты с ним сделал?
С е р г е й. Я бы бросил его в воду.
Максим удивленно обернулся.
Л ю б а. Как… в воду?
С е р г е й. А как учат плавать? Максиму необходимо пожить одному, без тебя, без меня и без деда. Одному. Я в этом твердо уверен.
Л ю б а. Внушай, внушай ему это!
С е р г е й. Не волнуйся, этого не произойдет. Это, к сожалению, невозможно.
Л ю б а. Почему?
С е р г е й. Потому, что ты его не отпустишь.
Л ю б а. Не отпущу. Что это за дурацкая идея — куда-то уезжать, чтобы стать человеком! А в Москве… в столице нашей Родины, в Москве нельзя стать человеком?
С е р г е й. Можно.
Л ю б а. А если можно, то незачем об этом и говорить. Ты возьмешь его к себе?
С е р г е й. Хорошо, возьму.
Л ю б а. Скажи ему.
С е р г е й. Максим, я беру тебя к себе в лабораторию.
Л ю б а. Ты слышишь, Максим?
Максим молчит.
Договорились? Твердо? Да, Сергей?!
С е р г е й. Договорились. Твердо. Но, если хочешь знать, мы губим его. Губим. Губим хорошего, умного, славного парня. Делаем из него куклу, марионетку!
Сергей и Люба уходят.
Максим достал из-под подушки сигарету и закурил.
Почтамт. Посылочный отдел. К а т ь к а разбирает посылки. Л и д к а стоит рядом.
К а т ь к а. И с того дня ты его больше не видела?
Л и д к а. Нет. Не ходит он к деду.
К а т ь к а. А дед у него был?
Л и д к а. Был.
К а т ь к а. Ну и что?
Л и д к а. Пятый день лежит, не поднимается.
К а т ь к а. Заболел?
Л и д к а. Нет. Просто так лежит и не встает.
К а т ь к а. А пищу принимает?
Л и д к а. Принимает. Мать ему куриный бульон варит.
К а т ь к а. Живот у него, что ли, болит?
Л и д к а. Да ничего у него не болит. Дурью мучается.
К а т ь к а. Значит, переживает.
Л и д к а. Чего он переживает?
К а т ь к а. Не сегодня-завтра письмо от него получишь.
Л и д к а. С чего это ты взяла?
К а т ь к а. Всегда так бывает. Если человек переживает, обязательно письма пишет.
Л и д к а. Это верно. Я сама хотела написать. Только гордость не позволяет.
К а т ь к а. А чего ты ему писать хотела?
Л и д к а. А я и сама не знаю. Жалко мне его.
К а т ь к а. Неужели так и сказал матери: «Женюсь»?
Л и д к а. Так и сказал.
К а т ь к а. А не врешь?
Л и д к а. Честно.
К а т ь к а. У меня тоже отрицательные эмоции. Все чего-то переживаю. Надо бы элениум принимать, да боюсь, говорят, вредно без назначения врача. А врачи не назначают. Я к своей районной побежала, она говорит — пей валерьянку.
Л и д к а. А чего с тобой?
К а т ь к а. Я тут с одним познакомилась. Художник-маляр. Тридцать два года. Ни за что не дашь! И, представь себе, холостой! Две недели от меня не отходил, так я ему понравилась. А потом за город съездили. И пропал. Как в воду канул. А я и телефона его не знаю.
Л и д к а. Ну и плюнь, больно он тебе нужен, такой!
К а т ь к а. Ты молоденькая, тебе что! А мне уже замуж пора, все сроки вышли. Двадцать два.
Л и д к а. Чего тебе беспокоиться? Ты красивая.
К а т ь к а. А что толку? Чего-то во мне, видно, не хватает.
Л и д к а. Чего не хватает?
К а т ь к а. Я и сама не знаю. А чего-то не хватает. В меня все влюбляются с ходу. Увидят — вот такими глазами смотрят. А потом… походят-походят и бросают… Я женщина такого типа, на которых не женятся.
Л и д к а. Ерунда это все. Полюбит — женится.
К а т ь к а. Где он, этот, который полюбит? Что-то не видать. Вот ты счастливая, у тебя есть человек, который тебя без памяти любит.
Л и д к а. Почему без памяти?
К а т ь к а. Если человек пятый день лежит — переживает, значит, любит. Без памяти любит. Я бы на твоем месте и думать не стала, пошла бы за него сию минуту.
Л и д к а. А куда мне торопиться? Я еще свою любовь не проверила… Может, я и не люблю его вовсе, может, это просто увлечение.
К а т ь к а. Дура ты, дура! Мужик на тебе жениться хочет, а ты еще раздумываешь!
Л и д к а. Какой же он мужик?.. Мальчишка. Тебе все равно за кого, лишь бы замуж! Сама говорила: человек должен встать на ноги, разница в возрасте, делим пополам, прибавляем семь… Где они, твои принципы, где? Я тебя спрашиваю: где?
Вечер. С о л д а т к и н и Л и д к а играют в подкидного дурака.
Л и д к а. Вы чем даму кроете? Валетом?!
С о л д а т к и н (ворчит). Ах ты, старый пень… И верно, валет. Ну, а козырек годится?! (Хлопает картой по столу.)
Л и д к а. Чем кроете, Григорий Сазонович? Козыри-то крести, а вы бубновой семеркой червонную даму!..
С о л д а т к и н. Не серчай, не серчай… Принял. Подкидной дурак без обмана не игра.
Л и д к а. Вот если спишь плохо, какое лекарство принимать надо?
С о л д а т к и н. Дурь из головы выбрось сразу уснешь. Козыри-то, выходит, вини.
Входит М а к с и м.
М а к с и м. Добрый вечер.
С о л д а т к и н (Лидке). Взяла? Вот тебе еще две шестерочки на погоны. Сдавай, дуракам почет. (Максиму.) Садись с нами, Максим. Совсем деда забыл.
Максим достает из кармана бутылку водки, ставит на стол.
Зачем принес?
М а к с и м. «Столичная».
С о л д а т к и н. Вижу. Ты это брось! (Передразнивает Максима.) «Столичная»!
М а к с и м. Это тебе. Твою-то я выпил.
С о л д а т к и н. А… Другое дело. В шкаф поставь. (Лидке.) На троих сдавай. Каждый за себя.
М а к с и м. Дед, а где твой котелок?
С о л д а т к и н. На что он тебе?
М а к с и м. Нужен.
С о л д а т к и н. Любаша сколько лет подбирается выбросить… Вот и понадобился. Всякой вещи свой час приходит. На что котелок?
М а к с и м. Он в кладовке? Я поищу.
С о л д а т к и н. Ты там все перевернешь. Сам принесу. (Уходит.)
М а к с и м (передает Лидке письмо, не глядя на нее). Прочтешь завтра. Вечером.
Л и д к а. Чего придумал? Сказать что хочешь — говори.
М а к с и м. Можешь порвать.
Л и д к а. Зачем тебе котелок?
М а к с и м. Не все равно? На рыбалку еду.
Л и д к а. Врешь.
Входит С о л д а т к и н с котелком.
С о л д а т к и н. Не потеряй.
М а к с и м. Не бойся, дед.
С о л д а т к и н. Латунь, не что-нибудь. Он у меня с войны еще. Почистить надо.
М а к с и м. Почищу.
С о л д а т к и н. Я его кирпичной крошкой протру. (Уходит.)
Л и д к а. Не темни! Зачем тебе котелок?