Уже вечером, за полчаса до того, как нас с Денисом должны были забрать, я шел от кафетерия к парковке медленным шагом, почти не глядя по сторонам и размышляя о том, что мне осталось не так-то много времени… Уже пятая часть отпущенного мне демоном срока минула. А я все еще не придумал, что мне делать дальше с этим нежелательным соседством. Самое интересное, я вдруг понял три простых вещи. Первая — я слишком быстро привык к тому, что в моей жизни все поменялось, перестал бояться абсолютно всего: болезней, хулиганов, мажоров с их влиятельными родителями, общественного осуждения… О мелочах вроде маминого справедливого гнева или робости по отношению к девушкам — вообще можно не упоминать. Второе — я слишком привык к своим новым возможностям. Появилась какая-то беспричинная уверенность, что я справлюсь с любой проблемой, выйду сухим из любой заварушки, окажусь победителем в любой войне. Ну и последнее… в какой-то момент я осознал, что моя жизнь словно бы ускорилась. Яркие и масштабные события потекли рекой, очередью одно за другим, накатывая волнами и не давая и минутки на отдых, чтобы остановиться и осмыслить происходящее. Словно что-то нагнетает эти события, заставляя нырять в них с головой, не задумываясь. Что-то или кто-то…
Додумать эту мысль я не успел, потому что справа от меня, из узкого бокового прохода вынырнули трое крепко сбитых парней, подхватили меня под руки и затянули туда, откуда секундой ранее появились. Растерявшись, я не успел даже пикнуть, не говоря о том, чтобы оправится и среагировать. Меня вытолкнули на небольшой пустой пятачок в окружении технических зданий универа, где уже стояло двое, впереди — знакомая и ненавистная рожа грека.
— Ну что, сученыш, наконец-то ты попался, и у нас есть возможность поговорить как следует, и перетереть наши с тобой нерешенные вопросы, — ухмыльнулся стоявший напротив меня Никеас, поигрывая в руках ржавым металлическим прутом. — Мне тут птичка напела, что ты совсем зазвездился, почувствовал себя бэтменом? Пора тебе напомнить кто ты есть, отброс, и из какой дыры в заднице вылез…
Глава 17
Меня держали за оттянутые назад руки, с заломленными кистями. Не то, что не вырвешься, даже кукиша не скрутишь. А значит, все мои новоприобретенные трюки не стоят и выеденного яйца.
«Малисса! Ты нужна сейчас! Эй!» — позвал я мысленно, задержав дыхание и прислушиваясь. Ничего. Словно она специально прячется поглубже в такие моменты, а вылазит только когда сама хочет. Убить меня не убьют, вероятно, но пару неприятных моментов испытаю…
Резкий удар под дых заставил согнуться пополам, удерживаемые руки вывернулись под неестественным углом, но на фоне боли от удара — в руках я почти ничего не почувствовал.
— Ты че, пёс, решил меня игнорить?
Я поднял голову, через силу немного разогнулся, чтобы рукам стало полегче, глянул Никеасу в глаза.
— Чего… ты хочешь… — кашель прорывался через слово и дышать было трудновато.
— Я спрашиваю, с чего вдруг ты стал таким смелым, а? Позволяешь так по-хамски базарить с серьёзными людьми, да еще и на угрозы переходишь… чё что там, совсем берега потерял?
Сделав глубокий вдох, отвечаю как можно спокойнее:
— Я всего лишь попросил И Су Йена уладить ситуацию между нами. Объяснил, что случилось недоразумение, предложил компенсацию… понятно, не такую, как вы удваивали каждый раз. Готов один раз хорошо заплатить…
— Да? Мне он сказал другое. Что ты вкрай берега попутал. Записал разговор с ним, угрожал мне и ему Безами…
— Чем?
Я не успел задать вопрос, как тут же получил еще удар и снова сложился.
— Ты туго догоняешь, да? Вопросы задаю я! Еще раз откроешь свое хлебало без разрешения — проверю насколько крепко у тебя держатся зубы вот этим, — он сунул мне под нос все тот же ржавый прут. — «Безы» — это Имперская безопасность. СИБ, олень ты тупой. Так что, говоришь, ты ему не угрожал, и вел себя как положено? Мне не верить на слово другу, а поверить такому как ты шнырю?
Ну урод, дай мне только освободить руки. Я тебе такого шныря покажу…
— Я не…
— Что? Громче, говори!
— Давай договоримся. Я предлагаю отдать оригинал записи с камер и компенсацию в 200 тысяч. Единоразово. И мы расходимся.
Я почувствовал как чужая рука сжимает мне волосы и поднимает голову.
— Чел, во-первых, кто тебе сказал, что ты можешь выдвигать какие-то условия? Во вторых, после того что ты тут устроил, кривлялся, строил из себя крутыша, почему ты думаешь, что каких то двух вшивых сотен достаточно?
— Тогда альтернатива. Я солью все записи СИБ. И вы оба загремите за решетку…
Никеас откинул голову и заржал.
— Ля, он и правда такой тупой? — картинно спросил Мазанакис глядя мне за спину. — Ты хорошо понимаешь, что сейчас говоришь и кому пытаешься угрожать? Давай я тебе растолкую кое-что. Не бесплатно, сумма компенсации увеличится, зато ты станешь чутка умнее… Да, Йен отказался тебя прессовать, сказав, что вмешиваться не будет. Я его понимаю. Серьезные люди мыслят более здраво, чем вы, бомжи. Для серьезного человека любая проблема — это, по сути, всего лишь лишние финансовые расходы. Так вот, твоя угроза для Йена это всего лишь необходимость просить помощи семьи– пока ситуация не обострилась. И да, если ты ее выполнишь — его семье придется заплатить приличную сумму чтобы все уладить. Но тогда твоя угроза реализуется и перестанет быть сдерживающим фактором. Знаешь что тогда будет? Тогда глава семьи И Су узнает о тебе, как об угрозе… и что по-твоему будет дальше? Сейчас, пока ты не сделал этого — твоя непосредственная проблема только я. Но давай, выполни то, что сказал, а я посмотрю сколько времени ты еще проживешь, и твоя мамаша заодно, да и твоему хозяину Градову достанется!
Никеас явно наслаждался ситуацией, а мне стало не по себе. Черт, он прав. То же самое я буквально вчера говорил самому И Су Йену: угроза страшна пока остается угрозой.
Я зажмурился и мысленно завопил:
«Малисса! Малисса чтоб тебя в жопу все черти ада драли! Ответь, тварь рогатая!»
Но ответа понятно не было. Оставалась надежда, что демонесса просто прикидывается глухой, и в последний момент вмешается…
— Я уже молчу о том, что при всем твоем желании запись с камеры меня лично никак не затронет, — продолжил разглагольствовать Никеас. — Записи со мной у тебя нет, а обвинения с чужих слов на камеру любой адвокатразобьет в пух и прах… а у меня хороший адвокат, поверь… Теперь, что до компенсации. Лям. Один миллион. Срок две недели. И при этом ты согласишься на работенку, которую тебе предложили. Там и отработаешь. А в качестве наказания думаю сломать тебе руку или ногу. Скорей, наверное, руку, ноги тебе еще пригодятся, — он ухмыльнулся.
— Давай без этого, я могу еще кое-что предложить, — начал я, но снова получил под дых.
— Заткнись, — скучающим голосом оборвал он. — Ложите его правую руку сюда, — он указал на выступающую бетонную площадку вентиляции высотой примерно по пояс.
Меня поволокли вперед, упираться было практически бессмысленно. Я уже приготовился к неизбежному, зажмурился… И неожиданно сзади раздался истошный рев, и одного из парней, держащих мои руки приложило чем-то тяжелым. Звук напомнил удар куском трухлявой ветки по пустой тыкве. Хватка, удерживающая правую руку, ослабла, и я рванул ее изо всех сил. Свобода!! Ну теперь повоюем!
Я выбросил правую руку навстречу опешившему Никеасу, и прошептал первое что пришло в голову: «Тенебрае долоса, фортуна руенс!» Тот опомнился и бросился было наперехват, огибая бетонную площадку, замахнулся на меня прутом, но при размахе огрел своего же союзника по лицу, пока тот оббегал его сзади. Бычара взвыл. Никеас даже не заметив этого, попытался огреть уже меня, но я свободной рукой двинул в зубы парню, держащему мою левую руку, и шагнув назад отклонил корпус влево — закрываясь его телом и подставляя под удар грека. Получив по башке от своего же, светловолосый прыщавый хмырь тоже охнул и медленно завалился на бок. Странное все-таки это заклинание, решительно непонятно как оно действует, но судя по всему гадит прилично…
В этот момент мимо меня пролетела толстая старая коряга, брошенная кем-то сзади, врезавшись в еще одну шестерку, но тот заслонился руками. Коряга ударившись, откатилась в сторону.
— Валим! Ярик! Валим нахер!! — крикнул сзади знакомый голос.
Здравая мысль, не могу с ней не согласиться. Но тут Никеас снова замахнулся своим железным прутом, явно намереваясь швырнуть его. В меня или в моего нежданного помощника — еще не ясно. Ясно только то, что один из нас после этого останется тут лежать. А меня этот расклад никак не устраивал.
И тогда что-то произошло. Внутри меня закипело, заклокотало, начал шириться и разрастаться комок гнева. Ярость охватила меня целиком, на глаза словно надели солнечные очки или затемняющую пленку. Мне захотелось просто взять Никеаса и разорвать пополам. Уничтожить, сжечь, развеять по ветру. Или… Все еще плохо соображая, что именно делаю, я сложил руку в жесте «оглушения», и направил на его мерзкую рожу указательный палец. Интересно, требуется ли для правильного выполнения заклинания полноценный контакт? До этого я всегда касался головы цели. Но если достаточно только указать…
— Веритас абсконди, люкс таше!! — громко прорычал я, и комок ярости в моей груди сжался, рванул к руке, просвистел по ней к пальцу, указывающему на противника и…
Яркая вспышка, словно передо мной сработали разом десяток профессиональных фотокамер и между ними проскочила искра сварки. Я рефлекторно зажмурился и отвернулся, а потом вообще припал на землю, опасаясь, что Никеас швырнет прут вслепую и ему повезет…
Спустя недолгих две секунды где-то впереди прозвучал звук падающей об асфальт железяки. Я приоткрыл глаза и увидел Никеаса, застывшего с отведенной для броска (уже пустой) рукой, и еще двух парней рядом с ним, словно зависших в разнообразных позах. Глаза всех троих смотрели перед собой в никуда. Ну нифига ж себе, кажется, переборщил… впрочем, так даже лучше.