Лицо моей собеседницы побледнело, начало слегка подрагивать, ладошки сжались в кулачки. А я сглотнул и прошептал одними губами:
— Прости… Абиссус ратионис, веритате илюстратус, Сущитанум!
Осторожно коснулся лба большим пальцем правой руки, и…
Темнота. Жуткий полумрак, лишь тонкая полоска света пробивается сквозь наглухо зашторенное окно почти под потолком. Обстановка и мебелировка комнаты похожа на большую спальню, выполненную в мрачных тонах. Огромная кровать с колоннами и балдахином расположена в затененном углу комнаты, а на ней в позе на коленях прикована цепями к двум столбам заплаканая девушка. Голова безвольно свисает на грудь, по подбородку, корпусу, животу и ногам стекают струйки крови — она явно без сознания. Человек в бардовом домашнем халате опускает руку с хлыстом, расстроено выдыхает, и кричит куда-то в пространство:
Эта все… отвяжите, отправьте пока в клетку, пусть придет в себя. Давайте другую. И принесите защипы и клещи, хлыст последнее время она выдерживает даже не пикнув, а я люблю музыкальное сопровождение!
Откуда-то слышн приближающиеся шаги, двое в масках и серых балахонах начинают отвязывать пленницу, а стоявший плешивый низкорослый мужик с уродливой харей тычет в меня пальцем.
— Эта следующая…
Потом пришла боль. И крик. Тело обжигали прикосновения хлыста, грудь невыносимо терзало что-то железное и острое, и что-то похожее ощущалось в районе промежности…
Резкий толчок в грудь и громкий вскрик: «НЕТ!! УЙДИ! УБИРАЙСЯ!!»
Видение исчезло во вспышке, я почувствовал сильнейший толчок в лицо, оцарапавший кожу и отшвырнувший меня на кровать. Едва я сумел перемогаться, как увидел девушку, растянувшуюся на полу на заднице, и отползающую от меня прочь. Она истерично плакала с закрытыми глазами, и мотала головой в разные стороны, словно стараясь избавиться от наваждения, которое вгрызалось в ее разум с безжалостностью голодной гиены.
Вот же дерьмо. Сам того не зная, я вытащил из ее памяти такую мерзость, от которой меня самого сейчас выворачивали наизнанку рвотные позывы. Я банально не сдержался, наклонился в право и весь мой сегодняшний ужин в полупереваренном виде оказался на полу. Сплюнув, я вытерся свисавшим со спинки кровати полотенцем, поднялся и подскочил к девушке.
— Ну все, все! Все закончилось! Расслабься, малышка, это только видение, иллюзия! Это не настоящее! — движимый каким-то странным внутренним чувством я прижал ее к себе, и принялся аккуратно гладить по голове. Дрожащая кроха первые пару секунд вырывалась, била меня кулачками, старалась отпихнуть, но я просто терпел и продолжал аккуратно гладить девушку по голове. Через пару мгновений она перестала вырываться, еще пару раз вполсилы толкнула меня, потом затихла и остановилась. Уже осознанно подняла голову, глянув прямо в глаза. Я перестал ее гладить, ослабил хватку и убрал руки, показывая, что не буду ее удерживать или заставлять против ее желания.
Маша всхлипнула, закусила нижнюю губу, из ее глаз потекли крупные слезы, и уткнувшись мне в шею она разрыдалась. Вот же блять. Мне стало так противно, словно я только что сожрал две коровьи лепешки, и искупался в выгребной яме.
— Прости меня пожалуйста, — прошептал я, погладив ее по голове еще раз. — Когда я это сделал… я просто хотел понять, от чего ты бежишь. Я решил доверить тебе свою сокровенную тайну, и должен был понять, с кем имею дело… Я не знал, что это окажется такой… мерзостью. Мне жаль…
Девчуля затихла, дыхание немного выровнялось, а тело расслабилось, словно ее только что отпустил титанический спазм. Прошло несколько мгновений, и она неожиданно спокойным тоном пробормотала мне в ворот футболки:
— И как, я прошла проверку? Узнал, что хотел?
Я вздохнул, отпустил ее и отстранился, рывком встал на ноги, хотя меня все еще пошатывало и подташнивало. Протянул ей руку.
— Да. Узнал, и да, прошла. Ты каким-то чудом вырвалась из этого подвала, от этих людей, и сейчас в бегах, так?
— Да.
— Это кто-то серьезный и влиятельный?
— Влиятельней некуда. Он… — она замолкла, сделала вдох и неожиданно попросила: — давай не сейчас, хорошо. Я обязательно расскажу. Позже. Если будет необходимо…
Я просто кивнул, облизнул губы. Задумался на пару минут, так и стоя с протянутой рукой. Девушка пристально глянула на меня, ухватилась за руку и рывком поднялась.
— Ответишь на один вопрос?
Я неопределенно пожал плечами, взяв со стола стакан с водой и сделав несколько глотков.
— Ты ведь тоже это все видел, да? Как и я, пережил все это снова? Этот пыточный подвал, ублюдка Лазаревского…
Я прикрыл глаза, прокручивая в голове эти образы и меня снова затошнило.
— Да, видел. Значит так. Предварительно ты принята. У меня есть убежище, в котором тебя никто не найдет достаточно долго. Мне нужно, чтобы за ним приглядывал доверенный человек. Я хорошо заплачу, и потом, когда со мной будет… — я не смог сказать «покончено», и заставил себя перефразировать. — В общем, у меня есть около месяца. Потом со мной, вероятно, произойдут перемены, если я ничего не успею придумать. Если… когда это случится — ты сможешь оставаться там столько сколько захочешь. Или сколько получится. Деньги, которые я не истрачу — оставишь себе, ей они не понадобятся… Больше никаких вопросов, — поднял я руку, видя, что девушка порывается снова что-то спросить. — Все потом. Если ты согласна на мои условия — с этого момента никаких споров, пререканий или вопросов без разрешения. Все поняла?
Девушка пронзила меня рентгеновским взглядом своих чистых больших серых глаз и без колебаний кивнула.
— Отлично. А сейчас — мы отсюда уходим. Собери свои вещи, время на сборы 10 минут. Телефон придется выбросить. Если в нем есть что-то важное….
— Нету. Это одноразовая дешевка. Я их меняю раз в месяц.
— Молодец. Собирайся, времени мало…
Мы покинули гостиницу в кратчайшие сроки. Я подошел к стойке, позвал администраторшу.
— Мы съезжаем. Мне плохо, я отравился какой-то дрянью… и немного нарыгал в номере на пол. Вот в качестве компенсации — я протянул одну из трех оставшихся после приема пятитысячных купюр.
Администраторша, которая хотела было возмутиться — проглотила слова не дав им прозвучать, приветливая улыбка снова выплыла на лице.
— И есть еще ода просьба, я сделал знак, и она наклонилась ко мне. — Понимаете, девушка замужем. А муж — большой ревнивец. Причем он какой-то важный госслужащий… в общем, если он узнает, что мы тут… ну вы понимаете…
Та закивала, глаза расширились от явного испуга.
— В общем, можно как-нибудь аннулировать запись о постояльце? — я протянул tit одну купюру.
— Без проблем! — улыбнулась она, положила пальцы и хотела аккуратно утянуть предложенное, но я придержал, не отпуская. — И записи с камер — тоже не мешало бы…
Та с шумом выдохнула, но кивнула.
— У нас как раз профилактика намечается, камеры сбоят. Та, что в фойе отваливается, и на третьем этаже плохо работает…
Я убрал руку, и купюра ловка пропала со стойки. Я напутственно намекнул, что если камеры не потрут и ее муж наведается — неприятности будут у всех. Тогда мне недвусмысленно намекнули, что данный отель частенько используется парочками для свиданий. И почти все — женаты или замужем, а отель умеет хранить тайны и свою репутацию…
Последнее, что я сделал с мобильника Маши — это вызвал такси, назвав адрес за остановку до нужного нам дома, в одном из тупиков, где нет камер, после чего перед выходом из такси — нажал в меню «заводской сброс» и обнулил телефон полностью. На сим-карте специально неправильно ввел пин три раза — и еще десять раз код восстановления, до полной и необратимой блокировки. Симку достал и унес с собой, а телефон «уронил» под сиденье в такси, да там и «забыл».
Покинув авто, мы ушли вглубь лесопарковой зоны и чегерями, обходя асфальтированные дорожки пробрались в узкий технический переулок, уставленный рядами мусорных баков.
Маша, и до того удивленно поглядывавшая на меня, глядя какими огородами я ее веду сейчас и вовсе брезгливо сморщила носик, но пока не высказывала недовольства. Когда наконец мы приблизились к узкой задней двери, через которую я раньше всегда выносил мусор, я пошарил рукой за старым электрощитом, между ним и стенкой. Да, все лежало там, где я и оставил. Связка ключей и пульт электронных замков и охраны.
В доме Лусиано по-прежнему горел свет, играло старое радио. На дисплее домашнего телефона не было ни одного не отвеченного звонка, а домофон и камера не зарегистрировали никаких звонков в парадную дверь извне. Значит все спокойно.
Девушка завороженно ходила по холлу, оглядывалась вокруг и изучала обстановку, открыв рот. Я, недолго думая, повел ее в гостиную с креслами и камином. Включил приглушенный свет, пультом отрегулировал положение ставен и жалюзей. Кивнул девушке на одно из кресел, во второе бухнулся сам.
— Выпить хочешь? — спросил я ее, но она подозрительно на меня посмотрела и помотала головой. — Как знаешь, а я выпью…
Я налил себе темно-коричневой жидкости сделал глоток… крякнул и поморщился- уже забыл какую крепкую гадость потреблял старый ублюдок Лусиано, гореть ему в аду. В прочем, он, вероятно, сейчас и горит.
— Чей это дом? — осторожно спросила Маша, явно чувствуя себя неуютно.
Видимо, какие-то ассоциации прошлого всплывали в ее сознании, поэтому я решил пока не посвящать ее во все подробности.
— Одного старого итальянского маразматика. Он… выехал и очень надолго. За домом слежу я…
Девушка недоверчиво сверлила меня глазами, но я лишь улыбнулся и подмигнул, стараясь разрядить обстановку.
— Ага, как же… скажи честно ты сквоттер*?
— С чего ты взяла? — возмущенно ответил я. — Ты забыла, где мы познакомились? У меня вполне есть собственное жилье. К тому же, вряд ли хозяин дома будет отдавать скваттерам ключи от дома, коды доступа к системе охраны, как думаешь?
Маша пожала плечами, и глянула куда-то в сторону.