— Наемники, босс. Толи «Черепа», толи «Костяки»… нашивка с кабаньим черепом на кожанках. — прохрипел тот, шипя и морщась от боли. — Много, человек шесть или восемь. Вооружены…
Я обессилено положил голову на землю и прикрыл глаза. Только этого не хватало — попасть посреди бандитской разборки.
— Эй ты, — позвал меня рыжий бандит, пихнув в бок. — Сможешь их вырубить так же? — он кивнул на Леху, все еще лежащего с открытым одним глазом.
— Только по одному, с небольшого расстояния и в прямой видимости, — покачал головой я.
— Что ты мне заливаешь? — зашипел грек. — Никеаса и двух его приятелей троих сразу… Но расстояние и правда было неьольшим…
В этот момент в потолок над нами ударила автоматная очередь, брызнула бетонная крошка, и следом с противоположной стороны коридора послышалось:
— Эй вы! — гулко выкрикнул грубый, словно прокуреный мужской голос. — Мазанакис, Дун Хо Рин, я знаю что вы там!
Рыжий и азиат переглянулись.
— Кто спрашивает? — рявкнул Мазанакис.
— Не твое дело, — был ответ. Нам нужен мальчишка и его дружки. Отдай, и можешь валить куда хочешь. Если нет — мы зайдем и положим всех…
«Наши» бандиты коротко посовещались между собой и рыжий ответил:
— Если вы вломитесь — то первые двое, кто сунется — останутся тут лежать. Плюс этих шнырей вы не получите, мы их просто кокнем или используем в качестве живых щитов!
Снаружи кто-то засмеялся и ответил со странно знакомым акцентом:
— Хо Рин, крыса трусливая! Это Танака. Но ты и сам думаю меня узнал. У меня приказ: доставить госпоже Яромира Харта и всех, кто с ним. Он должен быть наказан за свою наглость и длинный язык. И он будет наказан.
Вдох застрял у меня в груди, а сердце пропустило удар. Твою мать. Еще и Сирогане! Если они нас получат… наши призрачные шасы выжить вообще упали ниже нуля.
— Поэтому, слушай сюда, — продолжил бандит снаружи. — Я знаю, что Харт у вас. И я знаю, зачем он вам. Так вот, поверь, то что его в наказание за дерзость по отношению к госпоже — по сравнению с тем, что придумали вы намного… интереснее. Еще и его дружкам перепадет. Ты меня знаешь, и должен понимать: я в любом случае заберу их, нарушить приказ госпожи для меня… проще умереть. Только в первом случае — я заберу только этих крысят, а во втором — просто закину пару гранат, подожду пока вас взрывом перемешает с бетоном как в блендере. Возьму ваши головы как доказательства госпоже…
— Вы не можете на нас напасть! Это нарушение договора о перемирии! — закричал азиат, и на его лице проступила испарина.
— Да мне все равно. Если я не выполню приказ, мне так и так прикажут умереть. Так что терять мне нечего. Вам на подумать — тридцать секунд, после этого говорить с вами будет уже взрывчатка. Время пошло.
— Хорошо, мы согласны! Черт бы тебя побрал, забирай их, Танака! И помни, ты обещал, что вы уйдете больше никого не тронув, если их получите!
— Мои люди входят! Оружие на пол! Чуть что — кидаю гранаты!
Мазанакис скривился, и дал знак своим, те побросали оружие.
— Ну, значит судьба, — ухмыльнулся он, глядя на меня. — Мне тебя даже жаль, отброс. Знаю я этих палачей. Ты будешь умолять, чтоб тебя убили…
В этот момент вовнутрь юркнули трое, держа бандитов на прицеле. По одному приблизились к нам троим. Девушку грубо схватили за руки, вырвали провода из «звенящей рубашки» и так и поволокли к выходу. Второй подхватил лежащего в отключке Лешку, перекинул через плечо и ретировался.
Еще один приблизился ко мне, оттолкнул бандюгана, придавившего меня к полу, рывком поднял на ноги и подтолкнул в сторону выхода. Замыкали группу двое крепких парней в косухах с автоматическими пистолетами направленными на Мазанакиса и его людей, которые пропустили нас, двинувшись следом за нами, пятясь спиной вперед и удерживая грека и его банду под прицелом.
Нас выволокли на воздух и подвели поближе к двум черным тонированным внедорожникам. Двери одного из них были приоткрыты, а возле стоял тот самый крупный японец со шрамом на левой щеке… Навстречу странным бородатым и неухоженным боевикам выскочили двое азиатов, одетых в аккуратные строгие дорогие костюмы. Нас перехватили, осторожно, но настойчиво затолкали в авто, забрались следом, машина загудела и рванула с места, петляя на поворотах и набирая скорость.
Все произошло так быстро, что я даже толком не успел испугаться и осознать, что положение похоже стало еще хреновее. По крайней мере — мой внутренний дерьмометр зашкаливало.
«Я не боюсь! Страх убивает разум! Страх — это маленькая смерть влекущая полное уничтожение. Я встречу свой страх лицом к лицу…»
Перестать бояться. Я точно знаю дату моей… ну если не смерти, то утраты контроля над телом. А до того — я неуязвим.
Я сделал глубокий вдох, открыл глаза и посмотрел на сидящего напротив крупного японца, все с тем же вселенским спокойствием на лице и шрамом на левой стороне лица. Слева от меня Леха встряхнул головой, очнулся, повертелся по сторонам. Его лицо было сплошным синяком, но голос был вполне бодрым.
— Ярик, что… где мы? Что произошло?
Я хотел было подать знак, чтобы он заткнулся, чтобы не говорил со мной — если покажет привязанность ко мне, то станет целью для этих… а так он им не интересен, может выбросят где-то на дороге. Шансов не очень много, но если к нему нет претензий — могут и не тронуть. А их нет. И до этого Сирогане не проявляли агрессии без явной причины. Которой тоже нет.
— Ярик! — повысил голос Алексей. — Ответь, что происходит!
Глянув на него исподлобья я сделал знак вести себя потише, всерьез ожидая, что ему сейчас пропишут «успокоительного», чтобы вел себя потише. Заставил себя замереть, ожидая что сейчас кто-то из этих его просто…
— Тише, Лешка, — прошептала Катюха дрожащим голосом. — Нас взяли… похитили другие… кто-то. Перезахватили.
Тот удивленно уставился на нее, а я подвис, призадумался, внимательно окинув взглядом обстановку и новых похитителей. Никакой реакции. Никакой агрессии.
Прокрутил в голове события последних пяти минут, и неожиданно мне пришла в голову дичайшая идея. Настолько безумная, что хотелось покрутить пальцем у виска и самому себе сказать, что я наивный мечтатель. Это ведь невозможно, правда?
— Кать, — тихо позвал я. — Ответь на один вопрос. Этот человек — не тот, кто тебя сталкерил последние пару дней? — я внаглую кивнул в сторону здоровенного японца со шрамом.
— Нет, — отрицательно покачала головой девушка. — Тот… он остался там, он был в той банде…
Я все еще ждал, что на нас сейчас рявкнут, чтобы мы заткнулись. И ничего. Никакой реакции. И я с каждой минутой расслаблялся все больше, потому что в моей душе ледяной холод медленно отступал, уступая место другому чувству.
Катька всхлипнула, закусила губу, ее челюсть задрожала.
— Ярик… мы… нам хана, да? — спросила она сквозь слезы.
Будучи уже почти уверенным в своей правоте, закидываю еще одну удочку прежде, чем поделиться с девушкой, тем, что ей сейчас нужнее всего. А именно — надеждой.
— Извините, — привлек я внимание здоровяка, слегка подняв руку. — Можно вас попросить? У вас не будет немного воды? У девчонки сейчас обморок случится…
Японец безучастно глянул на меня, потом молча протянул руку, щелкнул защелкой панели и в его руке оказалась начатая бутылка минералки без газа. Он протянул ее мне, и отвернулся к окну. А я расплылся довольной улыбкой, выдохнул, и тихо рассмеялся истерическим смехом, испытав неописуемое облегчение.
— Ты чего? — осторожно спросил Леха, а я кинул ему бутылку с водой.
— Держи. Дай Катьке, пусть пару глотков сделает, успокоится. И ты расслабься. Теперь все позади, все кончилось.
Оба, и Лешка и Катя одновременно глянули на меня как на ненормального.
— Ярик, — осторожно начала девушка. — Ты… шутишь так? Что кончилось? Нас же сейчас завезут…
— Куда? — ухмыльнулся я уже не вздрагивая, и не опасаясь реакции «похитителей». — Никуда нас не завезут. Высадят где ни будь поближе к городу…
— С чего ты взял? Что…
— А вы подумайте головой, как следует! — торжествующе выдал я и принялся строить теорию. — Вы хорошо помните, как вас приволокли в эту дыру? Наручники, мешки на голову, грубое обращение… А сейчас? Вас осторожно посадили в машину, не связали, не заткнули рот и не засунули в багажник. Похитители не реагируют на наши разговоры, не обрывают, требуя заткнуться. Предоставили относительную свободу, склонны удовлетворять мелкие просьбы в пределах разумного, как с той же водой, — я кивнул на бутылку.
— И… что? — все еще не понимая спросила девушка.
— А то, — торжествующе сказал я, — что это не похищение! Это — спасательная операция! Вы в безопасности! Мы в безопасности!
Катя с недоверием посмотрела на меня, потом на Лешку, тоже недоверчиво моргающему. А на лице сидящего напротив здорового японца проступила слабенькая, едва заметная ухмылка.
Глава 21
Девушка от удивления даже плакать перестала, неуверенно переводя взгляды с одного застывшего молчаливым изваянием японца на другого. Потом осторожно уточнила:
— Ярик, я, конечно, понимаю, что ты хочешь меня успокоить… но я своими ушами слышала. Если бы те не сдались и не отдали нас…
— Такой опции у них не было, Кать. Сама подумай: у подонков, что тебя похитили была конкретная цель — поймать меня… не хочу фантазировать дальше, но реально я бы предпочел сдохнуть, чем остаться в их руках. Эти же господа, выполняя задание по нашему спасению, сделали три вещи: показали абсолютное превосходство в расстановке сил, показали абсолютное безразличие к сохранению наших жизней, и напомнили о своих принципах — мы всегда получаем что хотим, вопрос цены для нас вторичен…
— Но как так? Если нас спасают, но при этом наши жизни не важны…
— Я не сказал, что они не важны. Я сказал, что на это указано противнику, причем максимально достоверно. Если бы Мазанакис понял, что нас не захватывают а спасают — была бы перестрелка, кого-то ранили бы или убили. А так он верил в то, что их просто убьют вместе с нами, чтоб не возиться. Остальное сделал страх. Шакалы всегда готовы вцепиться в слабого, но перед львом поджимают хвост и думают только о своих шкурах… Война — путь коварства и обмана, а неначатый бой — выигранный бой. Так ведь, господин Танака? — я осторожно обратился к здоровяку, который единственный из всех боевиков смотрел на меня с долей интереса, но продолжал хранить молчание. Только улыбка стала чуть-чуть шире, еще больше убеждая меня в своей правоте.