Я глядел ей в глаза несколько долгих мгновений и отрицательно покачал головой.
— Не сможешь или не хочешь?
— Не смогу, — качаю головой. — Впрочем, это состояние — ненадолго. Скоро они все должны прийти в себя. Ну, обычно приходят.
Девушка пытливо прищурилась, о чем-то размышляя.
— А Никеас Мазанакис — тоже должен прийти в себя? — уточнила она, не отворачиваясь.
— Должен был прийти. Но в его случае… скажем так, есть нюансы.
Я задумался. Итак, она знала про Мазанакиса. Знала о наличии у меня этих странных умений, но это как раз не удивительно — Аки уже на себе опробовала. Интересно, не поэтому ли она решила заполучить меня в слуги? С каждой секундой во мне крепло желание развернуться и уйти. Вернуть ей этот телефон, дорогие часы… Хотелось просто громко и четко сказать: я передумал, не хочу быть слугой, отпусти меня пожалуйста. И назначь мне другое наказание, или другой способ вернуть долг за спасение. Но сказал совершенно другое.
— Итак, ты знаешь о случившемся с Мазанакисом. И, вероятно имеешь представления о некоторых моих техниках. В принципе не удивительно, все-таки настолько влиятельная семья… не удивлюсь, если ты в точности знаешь во сколько лет я девственность потерял…
Девушка слегка улыбнулась, но не перебивала, давая закончить.
— Вчера, когда ты потребовала от меня стать твоим прислужником…
— Не прислужником, — поправила она. — Ближайший аналог в вашем языке… защитник. Друг и защитник.
— А есть разница?
— Для тебя — есть, — отрезала она, тоном показывая небольшое раздражение.
Я закусил щеку. Было бы круто, если ты говоришь искренне, думалось мне.
— И обсуждая условия — мы забыли кое-что важное…
— И что, по-твоему, мы не обсудили?
— Взаимность.
— Прости?
— Ты поставила мне условия: я должен держать тебя в курсе всего, честно и открыто отвечать на вопросы, ничего не утаивая, за редким исключением. Вчера я согласился. Однако, теперь понимаю, что этого мало. Я готов отвечать честно на все твои вопросы, а если не смогу- назвать причину. Но при условии взаимности этого пункта нашей договоренности. Я хочу прямых и честных ответов на все мои вопросы…
Я замолчал, так и не договорив до слова «иначе», решил сначала посмотреть на что она согласится. Китсу задумалась, причем на этот раз вполне чувствовалась серьезность размышлений. Она глянула куда-то влево-вверх, словно присматриваясь, но при этом было видно, что мысли ее бродят где-то далеко.
— Хорошо, — сказала она, наверное, минуты через две. — Справедливо. Я обещаю, что на любой поставленный тобой вопрос — отвечу максимально честно. Я не обещаю за других членов моей семьи, или других слуг рода, но готова обещать за себя. С этой минуты — никаких тайн. Полная откровенность за редким исключением. Если вопрос касается безопасности или чести семьи (включая семейные тайны) или Императора, я вправе не отвечать. Лгать не буду. Так тебя устроит?
— Да, — я кивнул не задумываясь
— Договорились. Пойдем в машину, и ты сможешь задать свои вопросы без свидетелей. Но сначала…
Она легонько улыбнулась, сделала шаг назад, развернулась и приблизилась к все еще зависшему Каваде. Знаком отогнала прочь Аки и Танаку. Положила свои ладошки на виски молодого японца, прикрыла глаза… Прошло секунд тридцать — и Кавада неожиданно вздрогнул, моргнул, встряхнул головой, и его взгляд снова приобрел осмысленность. Он завертел головой по сторонам, взгляд упал на Аки, Танаку и Китсу.
А девушка улыбнулась, приблизилась ко мне и неожиданно взяла под руку:
— Ну, пойдем, мой защитник. Нам предстоит долгий разговор.
Мне осталось только пожать плечами
Запрыгнув на заднее сиденье авто, Китсу устроилась в кресле, вытянув ножки. Аки направилась было к нам, но сереброволосая неожиданно покачала головой, и та остановилась, так и половину расстояния не пройдя. Китсу указала на второй автомобиль, стоявший вдалеке, и хотела было закрыть дверь, но я ее придержал.
— Аки, лови! — я бросил ей ключи от второго внедорожника, и та ловко их поймала, бросив на свою подругу (или все-таки госпожу?) обиженный взгляд и надув губы.
Китсу нажала кнопку на панели, и дверь плавно закрылась, отделив нас от остальных. Поднялась и перегородка, отделяющая пассажирскую зону от водительской.
— Пора поговорить серьезно, Ярю-мир.
Глава 26
Мы с девушкой сидели напротив друг друга и играли в гляделки примерно пару минут. Я терпеливо ждал, когда она начнет, а Китсу пристально меня разглядывала, словно пыталась прочитать мысли. Мне было до ужаса интересно, что же происходит в ее прелестной головке.
— Кто ты такой, Ярю-мир? — спросила она наконец.
— Не понял вопроса… — я пожал плечами. — Яромир Харт, восемнадцать лет, студент Московского инсти…
— Я не об этом спрашиваю, — оборвала она. — Да, ты прав, твоя официальная биография у меня есть, и я изучила ее всю полностью, можешь не сомневаться. Я спрашиваю, кто ты на самом деле? Йома? Йокай? Онни? Онрё? А может быть Ками?
Я сначала было нахмурился, но потом просто рассмеялся.
— Прости, Китсу… в смысле прошу меня простить госпожа…
— Прекрати, — отмахнулась она поморщившись. — Ты уже понял, что я не сторонница традиционных поклонов и расшаркиваний. Иногда, на официальных приемах семьи, или в определенной обстановке, в присутствии глав, вассалов или же на встречах Альянса тебе придется придерживаться этикета, добавлять все эти суффиксы и кланяться как болванчику, уж прости. Но в неофициальной обстановке, в присутствии моего ближнего круга или доверенных слуг — не нужно. Пожалуйста. Я надеюсь, что смогу стать тебе кем-то вроде… ну да, примерно как старшей сестренкой. И искренне надеюсь, что не пожалею о своем выборе. А если не пожалею я, то ты будешь просто в восторге, поверь. Я понятно объясняюсь?
— Вполне, — ухмыльнулся я. — Главное не почувствовать себя щенком, которого подобрали на автостраде, чуть не переехал грузовик, и которого отогрели, погладили…
Китсу на секунду задумалась, а потом вдруг расхохоталась, так открыто и непосредственно, словно ее подменили.
— Ох Аки, — отсмеявшись она протерла веко, словно на него что-то попало. — Язычок у нее острый, ничего не поделаешь. Но у меня просьба — не обижайся на нее, Ярю-мир. Она хорошая. Немного несдержанная, агрессивная и импульсивная. Но хорошая. Между прочим, это именно она поняла, что у тебя неприятности — там в парке. И привлекла мое внимание.
В моей голове заскрипели колесики, восстанавливая картину. Я стою посреди парка и показываю девушкам оскорбительный жест, будучи уверенным, что это меня похоронит…
— То есть… вы сразу поняли, что я в беде? — опешил я.
— Конечно. Сам подумай: сначала ты пишешь сообщения, извиняешься за свое поведение. Потом ищешь встречи в кафе, снова извиняешься и возвращаешь мне мою драгоценность… для тебя это пустяк конечно, но это память о моей бабушке… — Китсу замолчала, тряхнула волосами, словно отгоняя воспоминания. — А потом вдруг подбегаешь с лицом ограбленного банкира, ни с того ни с сего угрожаешь, хамишь. Это странно, но тогда я этому почти не придала значения. Однако, как только ты показал этот жест, стоя с улыбкой «скорбного разумом» — Аки мгновенно заподозрила, что тебя вынудили. Слишком много странных совпадений.
— Но как же… она же… — я вспомнил, как девушка в ответ на этот жест показала мне пальцем по горлу, мол тебе хана… — Она разозлилась, угрожала в ответ…
— «Война — это путь коварства и обмана», — она сымитировала мой собственный голос и задорно мне подмигнула, а я вспомнил свои собственные слова вчера в авто. — Так ведь? Поблизости видели этого пожирателя собачьей падали — Хо Рина, верного шакала семьи И Су. Мы сразу все поняли: тебя заставили, возможно угрожают чьей-то жизнью. На ум пришла девушка из университета, которую ты искал. Катерина, да? Так вот, Аки отправилась следить за тобой, благо ты плелся со скоростью хромой черепахи, а я связалась с главой и запросила помощи. Дальше все просто: Танака получил в помощь банду местных ронинов… в смысле наемников. И приказ вызволить тебя и твоих друзей живыми и невредимыми, доставить обратно в университет.
Я уважительно кивнул, еще раз вспоминая дерьмовую ситуацию, в которую вляпался, и которую считал безвыходной. И насколько элегантно нас вытащили. Да уж. Конечно, будь я там один, рано или поздно вмешалась бы Малисса…
— Это подводит нас к очевидному выводу, — продолжила Китсу. — Как бы силен ты ни был, в одиночку ты не выстоишь. Даже с твоими… возможностями, — я просто пожимаю плечами, не соглашаясь и не отрицая. — И возвращает к вопросу: кто же ты все-таки такой, Ярю-мир? И как делаешь… то, что делаешь?
Я подумал пару секунд, прежде чем ответить:
— Я тот, кого ты видишь перед собой. Яромир Харт, восемнадцать лет, студент, обычный парень. Не боевик, не супергерой и не какой-то там йомакай… — при этих словах девушка улыбнулась. — Но, кое в чем ты права. У меня есть… ну, скажем, некоторые необычные возможности. Твоя подружка испытала кое-что на себе, когда вломилась…
— О, да, об этом я в курсе. Уже. О своих планах она, по понятным причинам, забыла мне сообщить, и потом молчала как партизанка до последнего. Вчера все и выяснилось, когда ты подошел и начал скандалить в парке. Я очень удивилась, когда услышала от Аки о твоей странной способности, заставляющей цепенеть… но ладно. А сейчас, во время… ну только что, чем еще ты пользовался?
Я задумался. С одной стороны — раскрывать все карты не хочется, не дай бог еще сдадут меня в лабораторию на опыты. С другой… Китсу и Аки уже итак знают больше чем стоило бы. Про Мазанакисов я вообще молчу. Думаю, если я хорошо попрошу — Китсу может и оставит меня в покое, а вот эти… Значит таиться смысла нет, хоть и все карт раскрывать не хочется.
— У меня есть несколько особых способностей, — решился я. — Одну вы видели в действии: она толи оглушает, толи заставляет зависнуть, впасть в ступор. Изначально, она действует недолго, Должна по крайней мере. Аки, например, пришла в себя буквально через минуту… ну ты помнишь, в универе наша первая с ней стычка. Потом дома, в моей комнате… надо было ее связать, — буркнул я криво улыбаясь, и девушка неожиданно тоже улыбнулась и кивнула, поддакнув. — После этого я использовал ее на человеке Йена, и он простоял в ступоре минут десять-пятнадцать. Далее — на Никеасе. Вот тут была одна особенность, которая, возможно, вызвала постоянный эффект. Ну и сегодня…