Когда я рассказал о своих соображениях Юрке, тот подумал и изрёк с важным видом:
– Фатум. Судьба то есть. Силы небесные нас охраняют, не пропадём. Кому суждено быть заколотому, тот не сгорит.
– Тьфу ты, типун тебе на язык! Мне и так и эдак не хочется!
Хотел я дать ему по шее, чтобы не умничал, потом передумал. Он всё-таки много хорошего сделал. Считай, Кирилла два раза с того света вытащил.
Часть шестаяПоле Куликово
Глава перваяПлен
Надо же, как всё обернулось! Сглазил Юрка – про охрану небесных сил-то! А ведь как удачно всё складывалось поначалу!
Ну да ладно, расскажу всё по порядку. После того как мы ушли от погони, дальнейшее путешествие проходило спокойно. Степь казалась пустынной: ни ордынских разъездов, ни русских разбойничков. Наверное, и те и другие спешили на грядущую битву, каждый к своим соплеменникам.
Семь дней мы шли быстрой рысью на восход, потом дядя Миша, покрутив головой по сторонам, сказал, что надо поворачивать на полночь, чтобы выйти где-то возле Тулы. Местность к тому времени изменилась. Стали появляться дубовые, липовые и берёзовые рощи. Дядя Миша хмурился: обзор был слишком небольшим, из-за деревьев в любой миг могли налететь незаметно подкравшиеся ордынцы. Одна надежда, что все уже ушли к Мамаю и здесь никто не рыщет.
Схватили нас в тот момент, когда мы расположились на обед. Разъезд ордынцев выскочил из-за ближайшего леска так быстро, что сразу стало понятно, что нам не спастись. В мгновение ока не меньше пятидесяти всадников с натянутыми луками окружили нас.
– Не шевелиться, – громко сказал дядя Миша, – иначе смерть. А так, может, даст Бог, ещё поживём!
Мы застыли на месте. Несколько ордынцев, соскочив с коней, ловко обыскали нас. Сняли с Кирилла лук, отобрали саадак со стрелами, вытащили у всех метательные ножи, хотя они были тщательно спрятаны: у Кирилла, например, за голенищем сапога. Сразу видно, не раз русичей в полон брали – наловчились обыскивать. К нам подъехал ордынец, одетый получше других, спросил по-своему:
– Кто такие, куда идёте?
Всадник рядом с ним, толмач, начал переводить сказанное на русский. Дядя Миша прервал его, сказав по-ордынски:
– Не надо. Я всё понимаю.
Старший ордынец, сохраняя бесстрастное выражение лица, кивнул.
– Мы посланники великого князя рязанского Олега к великому князю литовскому Ягайле. Возвращаемся в Рязань.
Всё правильно, так и надо говорить. Ордынцы не знают, зачем мы ездили к литовцам, а Олега считают союзником.
– Зачем ездили к князю Ягайле?
– Заручиться поддержкой против Дмитрия Московского после битвы. Он не раз разорял рязанские владения.
И это правда, про разорение-то. Эх, князья, князья! И вольно ж вам грызться меж собой, когда есть общий враг! Мне вспомнились песельники-скоморохи, погибшие в Рязани три года назад, и тот поп, кому сильно не нравилось, что люди идут на их представления. Тоже ведь врагами были, ненавидели друг друга, а пришли ордынцы – и стало ясно, кого на самом деле ненавидеть нужно.
Старший ордынец важно задумался, потом спросил:
– А в битве он о том же самом Ягайло попросить не мог?
– Ещё Олег хотел поторопить литовцев, чтобы не задерживались в пути и вовремя успели к сражению.
– Туманны твои речи, урус. Не стал бы Олег отсылать посланников просить Ягайло о том, что тот и так хотел сделать.
– Прости, мурза, но не могу всего сказать тебе. Было ещё одно поручение, но дал я слово, что умру, но никому не открою.
Ордынец нахмурился:
– Мы будем тебя пытать.
– Не могу сказать, разве что хану Мамаю: от него у Олега тайн нет.
Ордынец снова задумался. Я видел, что, когда дядя Миша обратился к нему «мурза» (это всё равно что «боярин» по-нашему), тот приосанился, лицом построжал, даже глаза как-то величественно заблестели. Как же легко польстить любому маленькому начальнику, обратившись к нему как к начальнику большому! Хотя какой он мурза? Обычный сотник, не больше.
– Хорошо, – сказал наконец он, – мы вас не убьём и не отпустим. Мы берём вас с собой, а там вы расскажете хану Мамаю, для чего Олег посылал вас к Ягайло.
Уф! Как гора с плеч! Значит, казнь отодвинулась и мы направляемся к Мамаю, а там видно будет. Может, по дороге придумаем что-нибудь похожее на правду, чтобы складно соврать хану. Только бы Ягайло не успел к битве. Иначе мы пропали.
Лук и ножи нам не вернули и в сопровождении полутора десятков всадников отправили к главным силам ордынцев. Оказалось, нас выследил передовой дозор крымчаков – их на помощь Мамаю отправляется не меньше тысячи. Да, это были именно крымчаки, те из них, кто не захотел отделяться от волжских ордынцев и остался верен Мамаю. Из разговоров я понял, что живущие в Крыму фрязи из тех, кто пожелал наняться за золото в Мамаево войско, уже давно на месте. А легкоконные кочевники решили выйти попозже, чтобы поспеть к самому началу сражения.
Мы скакали, окружённые со всех сторон лихими степняками. Хорошо ещё, хоть руки нам не связали и не разлучили. По пути вряд ли удастся сбежать. Да и зачем? Мы пока в безопасности и направляемся в ту же сторону, куда и хотели изначально. А подойдём поближе – там и посмотрим, что делать. Думаю, в суматохе приготовления к битве им будет не до нас. Надеюсь, тогда и появится возможность бежать.
Глава втораяУ врага
Крымская тысяча шла ходко, куда быстрее, чем мы до встречи с ними. Кони у них, что ли, как-то по-особенному выучены или навык такой? Наверное, и то и другое. Слышал я, многие наши перенимают у ордынцев искусство верховой езды. Когда наших умельцев станет много, степнякам несдобровать. В пешей схватке им далеко до нас, про осаду крепостей я уж не говорю. Только и осталось у них что отменная конница.
Тысяча останавливалась на ночлег с закатом солнца, поднималась с восходом. Обеда не было, только завтрак и ужин. Питались крымчаки в основном мясом или молоком. На каждой стоянке воины доили кобылиц, для чего гнали с собой целый табун. Иногда резали лошадей, но чаще ели солёное подсушенное мясо, которое было у многих в седельных сумах. Как-то раз я видел, что воины едят какие-то небольшие белые шарики. Попробовал – оказалось, это такой очень солёный сухой сыр из молока коз или овец, лёгкий и сытный. Обычно его размачивали в свежем молоке или воде, но иногда просто держали во рту, постепенно отгрызая небольшие кусочки. Такая пища для похода – самое оно! Готовить не надо, и везти не тяжело, и не портится. А то, что однообразная, – так в походе не до разносолов.
Скачка продолжалось три дня. На утро четвёртого нам встретилась сотня ордынских всадников – дозор главных сил Мамая, стоящих где-то неподалёку.
А к вечеру мы наконец добрались и до ставки ордынского хана. Перед нашими глазами раскинулось обширное пространство, занятое многочисленным ордынским войском. У меня аж дух захватило: их было слишком много! Если они придут на Русь, будет много крови.
Какой-то ордынец, судя по одежде и дорогим изукрашенным латам, приближённый хана, указал, в каком месте расположиться прибывшим воинам, а тысячнику велел ехать к Мамаю. У меня появилась слабая надежда, что про нас забудут, но не тут-то было. Дядя Миша, которого ордынцы считали за посланника, отправился вместе с тысячником, а нас под усиленной охраной оставили на месте.
Удастся ли дяде Мише убедить Мамая, что мы действительно выполняли тайное поручение Олега? Да только о его настоящем содержании Мамаю лучше не знать. Иначе наше пребывание в ордынской ставке будет слишком коротким. Я вспомнил, что рассказывал Варсонофий о казни в Орде вражеских лазутчиков, и поёжился. Нет, разрывание на части конями мне не нравится, да и «смерть без пролития крови» тоже. Последний способ казни заключался в том, что приговорённого сгибали, притягивая голову к пяткам до тех пор, пока не ломался позвоночник. Да что там говорить! Мне не по душе и более «простые» способы лишения жизни вроде удара саблей, стрелы из лука или обычного повешения. Мне никакие способы не нравились.
Ждать дядю Мишу пришлось долго. Я уж и не знал, что думать. С одной стороны, если б Мамай сразу ему не поверил, то уже приказал бы нас пытать и казнить, а раз этого не происходит, то, значит, он просто расспрашивает о литовцах. С другой стороны, а чего там долго расспрашивать? Если дядя Миша всё ещё не вернулся и нас не приказали отпустить, значит, у Мамая есть какие-то сомнения?
Устав от предположений, я решил просто ждать, чем всё закончится. Прилёг на сухую степную траву, подложил руки под голову и… уснул. Да, уснул. Сказалось напряжение последних дней: бегство из Курска и тяжёлые конные переходы. И спал так крепко, что не проснулся даже тогда, когда вернувшийся дядя Миша вместе с Кириллом перекладывали меня на ложе из травы, которую нарвали неподалёку…
Как оказалось, дядя Миша ловко обманул Мамая, рассказав ему, что посланы мы к Ягайло, чтобы разведать, собирается ли тот идти на помощь к ордынцам, и, по возможности, склонить его к этому. Потому как до Олега дошли сведения, что литовский князь решил не участвовать в битве. Он якобы откуда-то узнал, что на его владения собираются напасть крымчаки, поэтому и решил оставаться в Курске. А почему он так решил, неизвестно. Ясно одно: ждать его войска на подмогу не следует.
Здо́рово всё-таки дядя Миша придумал! И нас выгородил, и убедил Мамая, что литовцев можно не дожидаться! Теперь у нас главная забота: чтобы литовцы слишком быстро не подошли. Убежать не удастся: вмиг догонят. Разве что попробовать затеряться среди многочисленного войска и ждать подходящего случая? А может, сказать Мамаю, что нам надо срочно вернуться в Рязань?
Когда я посоветовал это дяде Мише, тот грустно покачал головой:
– Я сразу ему это предложил. Да только он говорит, что Олег всё равно обещал подойти к нему с дружиной. Там, дескать, и скажете всё. Олег, конечно, не подойдёт, но и нам настаивать на своём не с руки: могут что-то заподозрить.