— Олеся, вы где сейчас? — вкрадчиво осведомился барон Розен.
— Матвей Аполлонович, а как принято обращаться к баронам? Граф — ваше сиятельство, князь — ваша светлость, а барон?
Понятия не имею! — рассмеялся он. — Мне мое баронство как-то до фени! Зовите меня просто Матвей.
— А как вас звали родители?
— Отец Матюхой, а мама — Мотей.
— А как звали вашего отца?
— Полик. Смешно, да?
— Да.
— А кстати, я теперь знаю все про ваши дурацкие наития. Мне рассказала ваша очаровательная подруга.
— Вот трепло! Разрушила такую красивую легенду!
— Я не знаю, что там с вашим наитием, но вы для меня стали наваждением.
— Благодаря так называемому наитию?
— Не исключено, но факт остается фактом.
— А знаете, я в своей новой книге пишу о точно такой истории. Я многое беру из жизни, как Джамбул, что вижу, то и пою. Вы знаете, кто такой Джамбул?
— Вы забыли, сколько мне лет? Конечно, знаю. Даже помню его портрет в «Родной речи». Я ему пририсовал рога…
— Послушайте, что за страсть к рогам? А вы сами не рогаты, случайно?
— Полагаю, что нет.
Я поняла, что он, вероятно, не пережил бы Арининой измены, а сам готов ей изменять на каждом шагу. Впрочем, чему удивляться, все мужики таковы.
— Я знаю, о чем вы сейчас подумали, — засмеялся он.
— Держу пари, вы ошибаетесь.
— Пари держать не будем, вы же все равно не признаетесь. Но это только треп. А я должен, просто обязан сказать… Я потерял голову.
— И я должна помочь вам ее найти?
— Просто обязаны! Вы так круто меня заинтриговали…
— Но вы же теперь знаете происхождение интриги.
— А это уже не важно! И потом, Олеся, если бы не досадные случайности, у нас уже дважды была возможность…
— Досадные случайности это ваша жена и мой будущий муж?
— Олеся, зачем так конкретизировать все? Досадная случайность есть досадная случайность.
— Знаете, барон, я баба довольно суеверная, и помню, что Бог любит троицу. Обязательно возникнет третья досадная случайность. Так что не судьба…
— Ерунда! Если возникнет третья, то уж потом… И совсем не обязательно, что она возникнет… Черт знает что получается. Я уж понял — досадная случайность это вы сами.
— То есть?
— С вами не нужно пускаться в разговоры, с вами надо действовать.
— Возможно, но тут и происходят досадные случайности. И вообще, барон, я терпеть не могу иметь дело с женатыми мужчинами. Это обременительно для совести, неудобно и даже унизительно.
Я вдруг разозлилась, устала, в меня закрался какой-то страх, так со мной бывает, и этот страх никак не относился к барону.
— Извините, мне нужно позвонить сыну.
— Ради бога!
Я набрала Гошкин номер.
— Гош, у вас все в порядке?
— Да, мамуль, все клево! Вчера бабушка звонила.
— Я знаю.
— А сегодня дядя Митя звонил.
— Зачем?
— Ну, спрашивал, как дела и все такое… жаловался, что ему там скучно… А что у тебя, мам?
— Все нормально, сын. Ну ладно, пока!
— Что с вами, Олеся? Вы отчего-то вдруг встревожились?
— Да, сама не знаю, почему.
Я сидела на диване спиной к окну и вдруг заметила, что у него изменилось лицо. На нем отразился искренний восторг и даже умиление.
— Олеся! Гляньте, какая собака!
Я обернулась. На другой стороне Вспольного переулка стоял мужчина с невероятной собакой. Она была огромная и фантастически красивая. Серебристая пушистая шкура и черная, тяжелая, но на редкость добродушная морда.
— Ох, а что это за порода? — воскликнула я.
— Понятия не имею! Но глаз не оторвать! Вы любите собак, Олеся?
— Очень. А эту так и хочется обнять…
И вдруг у меня замерло сердце. К мужчине с собакой подошла женщина, погладила пса, чмокнула мужчину… Это была Юлька! У меня не возникло ни секунды сомнения. Она опять в Москве. Меня заколотило.
— Олеся, что случилось, вы так побледнели?
— Матвей, это моя родная сестра…
— Почему вы говорите об этом так, словно увидели призрак?
— Собственно, вы не так уж далеки от истины.
И в этот момент в ресторане появилась Юлька с кавалером. Куда они девали собаку, хотела бы я знать?
— Олеся? Ты?
— А что ты так удивляешься? Москва мой родной город…
— Ты выследила меня? Я еще тогда поняла, что совершила ошибку, позвав тебя сюда…
— Юля! — одернул ее мужчина. — Это твоя сестра?
— Идем отсюда, я не хочу, чтобы меня выслеживали…
— Минутку, мадам! — вдруг вмешался Матвей. — Я пригласил свою любимую женщину в ресторан, который я люблю. И это было абсолютной неожиданностью для нее, так что ваши претензии безосновательны! А если у вас мания преследования, то…
— Успокойся, Юлька, я уж давно поняла, что мы чужие. И мне совершенно не нужно и не хочется с тобой общаться, а уж выслеживать тебя… Мы были сестрами, а теперь мы чужие. Идем отсюда, Матвей!
— Олеся, — обратился ко мне Юлькин кавалер, — простите Юлю, у нее плохо с нервами сейчас… Она успокоится и позвонит вам, обязательно. Сестры не должны так вести себя…
Он властно взял Юльку под руку и вывел из ресторана.
— Что это, Олеся? — растерянно спросил Матвей.
— Это одно из самых глубоких и печальных разочарований в моей жизни. И спасибо вам, Матвей, что пришли мне на помощь.
— Я просто знаю, как надо успокаивать истеричек. Моя вторая жена была законченной истеричкой. Так что у меня опыт.
— Вот вам и третья досадная случайность…
— Да? Значит, с досадными случайностями покончено? Ох, я уже должен спешить… Что ты делаешь сегодня вечером? Я должен разобраться в этой истории. Я приеду к тебе часов в восемь, надеюсь, досадных случайностей больше не будет. Водитель отвезет тебя домой.
— Нет, спасибо, я хочу пройтись пешком, потом возьму такси, а то дома я просто рехнусь.
— Ну что ж, как хочешь. Так я приеду, да?
— Да, приезжай!
Я отчетливо поняла, что хочу этого.
Почему, собственно, я так психанула? От неожиданности? Скорее всего. Ведь я давно поняла, что прежней Юльки больше нет, а эта мне не нравится. Или от обиды, что я ей, видно, тоже не больно глянулась… Господи, неужели и я с годами превращусь в такого же монстра? Наверное, это у нас семейное. И, похоже, у меня есть все задатки. Как я могла думать, что Гошке хорошо с мамой? Мне было это удобно… Но если бы он хоть раз пожаловался… Ерунда, я сама должна была, обязана была почувствовать это… Я никудышная мать! И теперь я должна загладить свою вину перед сыном. Но как? Он теперь живет с дедом и рад этому, я играю слишком маленькую роль в его жизни, но кто мог знать, что все так обернется? Гошка хочет, чтобы я вышла за Миклашевича, он им очарован… Значит, я должна это сделать. Но пока не сделала, я хочу, чтобы пришел Матвей. Сегодня он опять мне здорово понравился. Как он отбрил Юльку! «Я пригласил любимую женщину»… До чего же приятно, когда о тебя в третьем лице говорят: любимая женщина… Чертовски приятно!
У Матвея Аполлоновича снесло крышу! Ему казалось, что он еще никогда не был так смертельно влюблен. После ночи, проведенной у нее, он примчался к себе в офис, Янина Августовна, взглянув на него, сразу все поняла. Он влюбился! И слава богу! Она терпеть не могла его жену. Интересно, кто его новая пассия?
— Янина Августовна, — слегка смущаясь, попросил он, — если моя жена будет звонить, я ночевал здесь, с ребятами, у нас был мозговой штурм…
И впервые за несколько лет совместной работы он заговорщицки ей подмигнул.
Ничего себе, подумала секретарша. Но мысль стать конфиденткой любимого шефа ей понравилась.
— Я поняла вас, Матвей Аполлонович.
— Янина Августовна, еще просьба… Надо послать цветы.
— Хорошо. Какие, сколько и куда? Достаточно адреса, имя можно не называть!
Он взглянул на пожилую женщину с восторгом.
— Вот адрес. Розы, бледно-розовые, крупные, штук двадцать пять, наверное. Это ведь красиво, двадцать пять бледно-розовых роз?
— Красиво, но можно и меньше. Дело не в количестве. Или даме двадцать пять лет?
— Нет, — счастливо расхохотался он, — ей больше. Янина Августовна, я надеюсь на ваше молчание…
— Матвей Аполлонович! — оскорбилась дама, — кажется я не давала вам повода сомневаться в моей… молчаливости.
— Простите, простите меня, дорогая Янина Августовна!
— И разумеется, не думайте, что я, зная вашу… тайну, стану как-то этим… злоупотреблять. Ничего не изменилось, ровным счетом. И вы всегда можете рассчитывать на мою помощь!
Она терпеть не может Арину, сообразил он. И рада, что я…
Но тут зазвонил телефон, рабочий день начался. И хотя ночью он почти не спал, голова была ясной, и он играючи разрешил вопрос, еще вчера представлявшийся ему почти неразрешимым. В какой-то момент он попросил кофе и Янина Августовна подала ему чашку со словами:
— Арина Даниловна звонила.
— И что?
— Я сказала, что вы всю ночь были здесь.
— Спасибо огромное. Она поверила? — шепотом добавил он.
— В этом у меня уверенности нет.
— Ах, как я не люблю врать… Жизнь заставляет! — широко и счастливо улыбнулся он.
— Вы помолодели лет на двадцать, — позволила себе улыбнуться в ответ секретарша.
Черт знает что, я откровенничаю с секретаршей, это в сущности недопустимо. Но она меня не сдаст, в этом я уверен.
Прошло несколько дней. Им не удавалось видеться каждый день, но все его мысли были об Олесе. Арина вела себя спокойно, не приставала с расспросами, вероятно, поверила. Ночевать у Олеси он больше не оставался. Тайком от Арины завел второй мобильник, по которому созванивался с Олесей.
— Матвей Аполлонович, к вам Струков, у него что-то срочное.
— Да? Зовите.
Струков был начальником службы безопасности.
— Приветствую, Федор Семеныч!
— Матвею Аполлонычу доброго здоровья!
— Ну, с какой пакостью пожаловал, Федор Семеныч?