— Нельзя сказать «умыкнёт в замуж», — совершенно растерявшись, исправила я, а Джона вздохнул печально:
— Зато сделать можно. Нурэ Алларэй. Гоните вы его, а? Честное слово, я талантливее.
Подумал.
— И сильнее.
Ещё подумал.
— И он же старый.
— Джона! — не выдержав, всё-таки рявкнула я. — Давай закроем эту тему, пока не поругались.
Он посопел, глянул на меня из-под светлых бровей.
— Может тогда хотя бы пропуск мне на женский этаж сделаете? Чтобы по-честному всё… А то как же так? У меня вообще никаких шансов…
Я зарычала и отобрала у мальчишки свою корзину.
— Да ты совсем обнаглел!
— Нурэ Алларэй!
— Не доводи до греха Джона Дойл, а то я или ещё один реферат тебе назначу — а ты мне первые два ещё не сдал — или попрошу у ректора, чтобы он вам другого наставника дал. Мне и с яс… с императорскими студентами забот выше крыши, знаешь ли! И вообще! Чтобы я от тебя больше не слышала вот этих вот слов про «в замуж»! Понял?
— М-му, — промычал он.
— Не «му», а «я всё осознал, нурэ Алларэй. Такого больше не повторится».
— Не повторится, — обхватив себя за плечи, угрюмо вздохнул он. — Если вы повода давать не будете.
Да ё-моё!
От рукоприкладства меня удержала только несгибаемая сила воли.
— Уйди с глаз моих! — велела я и позорно удрала от своего студента. — Тоже мне… Жених нашёлся…
Я вернулась к себе в комнату, мысленно проклиная Джону за то, что он, сам того не ведая, заронил зерно сомнения в мою душу. Даккей мне нравился — не стану спорить. Иначе бы я не пригласила его на ужин, да и вообще не стала бы терпеть рядом с собой, даже будь он не простым следователем МК, а его главою или даже самим императором. Но «в замуж»… Про «в замуж» разговора не было. И намёков с противоположной стороны тоже.
Тогда с чего вдруг Джона сделал такие выводы? Неужели я чего-то не знаю? Не вижу чего-то?
Задумавшись, я не заметила, как налетела на Лира Падрэйга. А налетев, шарахнулась в сторону, как от прокажённого, едва не растеряв все свои покупки.
— Осторожнее! — Давешний именинник подхватил меня под локоть. — Вам помочь, нурэ?
Не говоря ни слова, я освободила руку, перехватила корзину удобнее, и демонстративно прошла мимо.
Впрочем, краем глаза успела заметить, как кривился боевик, осторожно почёсывая себя пониже спины. Значит, о лекарстве им Алан не рассказал… Ну, до чего же здорового! Значит и завтра, и в пятницу я смогу потоптаться по их больным мозолям, в прямом смысле этого слова. Но к выходным от моего проклятия, конечно, не останется и следа. Жалко. Хоть заново накладывай…
— Нурэ Алларэй! Эти идиоты — простите их — они не думали, что напугают вас так сильно. — Или не накладывай. — Но лично я не имел представления ни о попытке наградить вас Почесуном, ни о второй… хм… ситуации.
И снова почесался.
Ох.
Бред всегда говорил, что для женщины я уж сильно добрая. Мол, его личный опыт показывал, что девушки обычно гораздо дольше держат зло на своих обидчиков.
— Могу дать Магическую клятву, если хотите.
Когда-то хотела, а теперь повела подбородком, призывая к тишине.
— Не хочу. Но мне приятно ваше…
Он глянул мрачно, и я осеклась под этим тяжёлым взглядом.
— А мне неприятно, — обронил он. — Мне стыдно. Я это… тут поговорил с парнями… В общем, Бренди… то есть, нурэ Алларэй… — Тряхнул головой. — Мы виноваты. Все так или иначе виноваты перед вами. Так что правильно вы нас… шарахнули.
— О…
— И кстати, если вам интересно… — Он мне улыбнулся, сверкнув невероятными ямочками на щеках, и снова почесался. — Зуд просто невыносимый. Ваше изобретение?
Звонко рассмеялся на мою попытку состроить невинную рожицу и, проведя рукой по волосам, закончил:
— Позволяет прочувствовать и осознать.
Я усмехнулась.
— Если чесаться не будете, то за два дня придёт полное осознание вкупе с избавлением.
— А если буду? — вскинулся боевик.
Я загадочно шевельнула бровями и неопределённо махнула той рукой, в которой была корзинка. Падрэйг забавно хрюкнул, сморщив нос.
— Жёстко, — наконец сказал он. — Но справедливо.
Одобрительно крякнул и добавил:
— Вы прямо монстр! В хорошем смысле этого слова. Я в вас даже влюби…
Ещё один! Просто эпидемия какая-то!
— Катитесь в бездну, Падрэйг! — торопливо перебила я. — Ничего слышать не хочу! У меня жених ревнивый! И уйдите с дороги, в конце концов!
Боевик шутливо поклонился и шагнул в сторону, задумчиво почёсывая собственный зад.
Оставшуюся часть пути я преодолела без приключений. Войдя в комнату, водрузила корзину на середину стола, свёртки, перетянутые жёсткой бечёвкой, бросила на кровать и, торопливо разуваясь, позвала своего личного мелкого демона:
— Рогль, который час?
Видно его не было, но я не сомневалась, что он где-то рядом и ни за что не пропустит моего свидания — свидания! Ох, мамочки! — с Даккем.
— Мы тут сидим как личный фамильяр, а не как механические ходики, — проворчал Рогль со шкафа. С тех пор, как я так его назвала он ходил с высоко поднятой головой и упоминал эту свою должность даже чаще, чем амбары. — Братец тебе, между прочим, часики на день сестры подарил. Почему не носишь?
— Потому что. Так скажешь или нет?
Часики мне Бред и в самом деле подарил. На тонкой золотой цепочке, с откидной крышечкой, украшенной изображением плакучей ивы (без изумрудов, конечно, не обошлось) — родового дерева Алларэев — и сапфировыми циферками на циферблате. Страшно представить, сколько он за них заплатил! Поэтому я, на всякий случай, даже не вынимала их из шкатулки. Разве что полюбоваться на эту неземную красоту…
— Шестой час пополудни, — сообщил Рогль и спрыгнул со шкафа на кровать. — Точно будешь его нашими рулетами кормить? Опять?
(Даккея демон принципиально не называл ни по имени, ни по фамилии, презрительно используя местоимение третьего лица.)
— Если быть до конца честной, — заметила я, — то это его рулет…
Рогль с важным видом принюхался к свёрткам, перебрался на стол и засунул свой любопытный нос в корзину, после чего заметил:
— Официально, после того как подарок был подарен, даритель утрачивает на него какие-либо права. Поэтому, как бы…
— Лучше заткнись!
Я вынула из шкафа одно из своих выходных платьев — светло-голубое. Тёмно-синие пуговички спереди, квадратное декольте и прямая юбка с полосой из незабудок на подоле. На бал или в театр такое, конечно, не наденешь, но мне оно нравилось. Да и маменька как-то сказала, что я в нём «очень миленькая, даже не скажешь, что наставница». Я тогда обиделась на это замечание, и только сегодня поняла, что на самом деле она меня похвалила.
Переодевшись, я долгим тоскливым взглядом посмотрела на туфли, подаренные Бредом вместе с сапожками, но потом решила, что это всё-таки перебор, и остановила свой выбор на домашних тапочках без задника, а затем уже стала разбирать покупки и сервировать стол.
Даккей пришёл, когда я уже привела комнату в приличный вид, но не закончила наводить настольную красоту. Замер на пороге, рассматривая новую скатерть, фарфоровую креманку с брусничным вареньем и, кажется, заметил даже глиняный чайник, которым я в кое-то веки заменила свой алхимический котелок, а потом виновато опустил плечи.
— Бренди…
— Ты передумал, — поняла я.
Так стало вдруг обидно! Я тут переодевалась, готовилась, как последняя дура, а он…
— Что? Нет! — Замахал руками. — Ни в коем случае! Но, если ты не обидишься, мне бы хотелось поужинать с тобой в другом месте.
Я очень старалась сдержать рвущуюся из меня улыбку, но получалось, мягко говоря, не очень.
— В другом месте? — Чтобы скрыть смущение, я принялась переставлять чашки на столе. — Не уверена, что это хорошая идея. Когда мы в прошлый раз попытались поужинать за пределами БИА…
Даккей усмехнулся.
— Академию для этого не нужно покидать. Ну так что?
Я задумалась, пытаясь сообразить, прилично ли будет согласиться сразу. Не покажет ли это стремительное согласие меня с легкомысленной стороны?..
— Ну, раз новая потасовка со стражниками нам не грозит, — осторожно подбирая слова, начала я, — то, наверное я могла бы…
— Рулет только дома оставь, — пробубнил кто-то со стороны окна голосом Рогля. — А то нам опять только семь крошек достанется. Так и с голоду помереть недолго.
— Умереть с голоду, конечно же, мы не позволим никому, — с самым важным видом проговорил Даккей. — Даже если этот кто-то прожорливый демон и по совместительству фамильяр. Берём голодающих с собой. Как вам такая идея?
Ну и я, конечно согласилась, а спросила о том, куда же мы идём и зачем, только после того, как мы покинули женский этаж и стали подниматься по лестнице.
— На крышу, ясное дело, — ответил довольный, как слон, боевик. — Откуда ещё ты бы хотела наблюдать за магической дуэлью?
— Дуэлью? — Я зацепилась правой ногой за левую и едва не поцеловалась с мраморными ступеньками. — Указом ректора в БИА категорически запрещены все виды дуэлей. Нурэ Гоидрих не станет разбираться, кто прав, а кто приехал в академию по императорской программе, — отчислит всех участников.
Даккей покачал головой, а затем свободной рукой приобнял меня за талию (в другой он держал корзинку, в которой прятались пряники, свежая сдоба и Рогль) и проговорил, понизив голос до заговорщицкого шёпота:
— Женщина, не порти себе удовольствие ненужными нервами и лишними сомнениями. Просто замени слово «дуэль» на слово «соревнование» и получи премию за прекрасно организованный досуг.
Я недоверчиво фыркнула. Нурэ Гоидрих, конечно, был моим любимым наставником, но это не изменяло того факта, что он обладал препоганейшим характером. Стоит ему узнать, что я имею любое, пусть даже самое косвенное отношение к магической дуэли, так он не то что премию мне не выпишет, он выгонит меня из БИА с волчьим билетом.
— Не думаю, что это хорошая идея, — упрямо проворчала я, останавливаясь на площадке между этажами.