- Вот, поставьте, пожалуйста, надеюсь, у него ни на что нет аллергии, - мне протянули пакет с мандаринами, какими-то фруктами и чем-то еще.
- Нет, но много нельзя, - пробормотала я, почти на автомате принимая пакет. Магистр Йода и прочие, он правда поехал на ночь глядя за елкой, потому что пообещал? Я внимательно посмотрела на новогоднюю красавицу у него в руках, живая – рука сама потянулась потрогать.
В детстве я сама любила елки, это было часть праздника, а сейчас… Я просто забыла об этом, оправдываясь тем, что это дорого, тяжело, да и смысла не видела. А сегодня, оказалось - сын о ней мечтает, а мне боится сказать… Ну какая я мать после этого?
- Вы с ума сошли, - пробормотала я, понимая, что и возразить-то больше нечем. А заготовленная речь просто стерлась из памяти, я пораженно смотрела на мужчину.
- Наверное, - также тихо ответили мне, не сводя с меня взгляд, - поставьте, пожалуйста, чайник, в магазинах ад…
Я послушно кивнула, прежде чем опомниться.
- Сами поставите! – выдала я, сбрасывая наваждение. - Вообще, что вы здесь делаете?
- Ставлю елку? - мне улыбнулись, напоминая уже сказанное, японский магнитофон, да мне бы мысли в кучу собрать, эта каша какая-то… А нам ведь с ним надо серьезно поговорить.
- Разрешите, - он прошел мимо меня, чтобы поставить зеленую красавицу около окна.
- Да вы же понимаете, о чем я… - выдавила я из себя, сама, если честно, не понимая, о чем я.
- А, вы об этом? Живу… - Алексей очень уверенно заглянул в кладовку и достал оттуда подставку для елки. Пыльную, старую, советскую, я поморгала - откуда он знал, что она там есть? Даже я не знала! – Я здесь прожил несколько лет, мы всегда ставили елку, - пояснил он мой шокированный взгляд.
- Вы здесь сейчас не живете, - упрямо заявила я, пытаясь хоть как-то сохранить дистанцию, избавиться от него. Мне просто необходимо, чтобы они больше не виделись с Кириллом, я придумаю, я что-нибудь скажу, но он не должен…
- Уже живу, - мне улыбнулись еще веселее. - Ах да…
Жестом фокусника он извлек из внутреннего кармана пальто розу и протянул мне.
- Наташ, давай не будем ссориться... Я не хочу ничего плохого…
- Я Наталья Игоревна, - напомнила я, но все же приняла розу и буквально убежала в свою комнату.
Что же происходит и что будет дальше? Как мне быть? Как от него избавиться, не потерять комнату и при этом не навредить своему сыну? Как? И это притом, что я почему-то теряюсь в его присутствии… Я посмотрела на розу, которую сжимала в руках и которую приняла... Да что же это! Нет, с этим надо что-то делать… Очень надо!
Глава одиннадцатая. Елка, завтрак и снова мокрый кот
Алексей
Наташа унеслась, как ошпаренная. Я только и мог, что удивленно посмотреть ей вслед. А где же ожидаемая мной лекция о сыне и о том, что я лезу не в свое дело? Ведь она хотела, я слышал, как она кому-то жаловалась на меня, но как-то потерялась… Я чем-то ее напугал или смутил? Она ведь непохожа на пугливых людей, она говорит в лицо все, что думает. Вот я и ждал того, что она будет мне высказывать относительно моей выходки, но она промолчала. Даже не знаю, радоваться или нет, что мне не заехали по морде? А ведь заслужил… Утешало только то, что розу она приняла - может, не все так страшно и у меня есть шанс?
- Так, главное — вспомнить, как это делается, - я повернулся к елке и честно почесал затылок, давно я этим не занимался, но раз пообещал ребенку, я не имею права его подвести. Вообще, в тот последний год, когда мы ставили елку как раз на этой кухне, всем просто захотелось праздника. Даже я не был исключением. У каждого в жизни творилась какая-то ерунда: кого с работы попросили, у кого болезнь какую нашли, у меня проект не принимали, да девушка бросила… У всех нас хватало тогда проблем, но мы решили махнуть на все рукой и отмечать.
Самое странное, кажется, именно тот Новый год был одним из самых лучших в моей жизни… Никакой суеты и пафоса. Бутылка шампанского на всех, соленые огурцы, традиционный оливье и крабовый, курица и картошка, да так кто, чем богат… Но это было, наверное, самое вкусное, что я ел за последние десятилетия. Все было сварено с душой… А люди, что здесь жили…
Погруженный в воспоминания, я сам не заметил, как работа уже была сделана.
Я только вздохнул, опускаясь на корточки, чтобы поправить подставку.
Воспоминания о жильцах этой квартиры навевали печаль. Сейчас кто-то из них умер, кто-то переехал к детям, а кому-то уже хотелось покоя… Не знаю, может, потому я и хочу полностью выкупить эту квартиру, чтобы сохранить память о том времени? Или я просто хотел купить дом, где был счастлив, забывая, что это место таковым делали люди…
- Мяу, - об мою ногу потерлись и еще раз нагло повторили свое “мяу”. Я взглянул на Ван Гога и улыбнулся - за шесть лет маленький дрожащий комок превратился в наглого взрослого котяру.
- А ты меня помнишь? Или тоже забыл? - я потрепал одноухого по голове.
Кот заурчал, продолжая терпеться об мое колено.
И? Он меня помнит? Или он просто просит жрать?
- Приятель, у меня, конечно, есть еда, но я уже убрал ее в холодильник и, милый, она не тебе. Могу предложить мандарины, ты, кажется, такое не ешь, - спасенная мной когда-то животина нагло запрыгнула мне на ноги, отчего я потерял равновесие и просто сел на пол.
- И как это понимать? - спросил я у обнаглевшего зверя, что теперь лез мне в лицо, громко мурчав. - Ты тоже меня осуждаешь?
Естественно, никаких осуждений не последовало, как, впрочем, и слезать с меня не собирались.
- Ну, что? Идем, по-хозяйски мне все покажешь, ну и составишь компанию при просмотре фильма? - я вздохнул и, собравшись с духом, взял Ван Гога на руки и, захватив несколько мандаринов и минералку, пошел в комнату, где когда-то прожил не один год. Утро вечера мудренее, вот и я буду с утра решать, насколько я близок к смертному приговору и войне, что перед этим последует, или же у меня есть шанс на помилование и мир.
Наталья
- Папа! - первое, что сделал ребенок, когда проснулся, это бросился на поиски новообретенного папы. Я даже не успела поймать его, чтобы надеть тапочки. Вот час от часу не легче!
Семь утра, а нам папу уже подавай. Точно убью некоторых...
- Кирилл! - я бросилась за ним, успевая натягивать халат и, жалея о тех днях, пока он не умел открывать дверь комнаты.
Теряя тапочки, притом в буквальном смысле, я нагнала того уже в кухне. Счастливого от того, что “папу” мы нашли и теперь весели у него на шеи. Прекрасно!
Я, кажется, скрипнула зубами, рассматривая статного мужчину в джинсах и футболке стоящего у плиты.
Нет, восхищение я испытывала, куда без него, меня и в годы счастливой семейной жизни не радовали оладьями, овсянкой и кофе, а здесь… Я снова взглянула на часы, может, я проспала?
Нет, ровно семь. Во сколько же он встал, чтобы все это приготовить? И почему это столь приятно?
- Доброе утро, - Алексей отсалютовал мне лопаточкой, которой ловко переворачивал оставшиеся оладьи, второй рукой он держал заспанного, но счастливого Кирилла. Я только и могла, что кивнуть, - Завтрак готов, думаю, можно умыться и приступать.
- А ты поможешь мне умыться? - заканючил сын, ни в какую не желая отпускать свое обретенное счастье.
Прекрасно! Грибоедов сейчас на работу свалит, а мне истерику унимать? Ну что за люди? Зачем он это затеял?
- Давай ты сам и маме покажешь пример, как это делать правильно, а я пока все доделаю. Согласен?
Я даже успела позлорадствовать, зная сына и его пагубные привычки в таких мелочах стоять на своем. А умываться он не любил. Я даже видела, как надулись губки, но в какой-то момент все поменялось.
Кирилл очень серьезно кивнул и, позволив поставить себя на пол, подошел ко мне и, схватив за руку, потянул к ванной, а я так и стояла, открыв рот.
Не понял, а где скандал? Нет, это хорошо, но почему у меня так не получается?
- Ну, мам! Пойдем, а то завтрак остынет. Ты же не хочешь есть холодное? - серьезно заявил мне сын.
- Наташа, прекрасно выглядишь, - совсем огорошил Алексей, на что я пробурчала что-то нечленораздельное, покраснела и пошла умывать сына и себя, решив, что, наверное, все еще сплю.
Когда через десять минут - а мы никогда так быстро не умывались, тем более, без капризов и игр - мы все трое сидели за кухонным столом, и Кирилл уплетал овсянку, во всем подражая “папе”, я только и могла, что поддерживать челюсть, чтобы она не упала. Вся ситуация с каждой минутой пугала меня все больше и больше. Вариант избавиться от Грибоедова без последствий таял, как дым.
Не знаю, что было в этом человеке, но он как-то смог влюбить в себя моего сына, и, честно, меня это пугало.
- Не торопись и запивай, - Алексей, посмеиваясь, вытер заляпанное джемом детское личико и пододвинул ему кружку с чаем.
Кирилл кивнул, послушно запивая все чаем.
Цветные карандаши, а я им ничего? Не мешаю?
- А мы сейчас будем наряжать елку? - сынишка аж запрыгал на стуле от нетерпения. Ну вот сейчас будет истерика, и так, барабанная дробь, имперский марш и…
- Конечно, - уверил бизнесмен, - только помоем посуду, ты же знаешь, что за собой надо убирать?
Кирилл поморщился - посуду мыть, как и убирать за собой, он не любил, хоть его все и приучали, несмотря на маленький возраст, но сейчас он обреченно кивнул и, кажется, решил вспомнить уроки дяди Саши по этикету.
- Спасибо, все было очень вкусно, - после чего с помощью Алексея спустился со стула и, забрав свою грязную тарелку, донес ее до раковины.
- Давай я буду мыть, а ты вытирать? - Грибоедов был тут как тут, так что еще минут пять я наблюдала, как моего сына приучают к труду, и пыталась понять, чем вообще могу возразить, если, конечно, могу.
- А вам на работу не надо, Алексей… - я запнулась, не совсем понимая, как теперь называть соседа при ребенке.