провел без женского общества.
– У меня здесь незаконченное дело, и после вашего звонка стало очевидно, что пришло время о нем позаботиться.
– А-а, – сказала она. – Все-таки здесь замешаны человеческие чувства. Это незаконченное дело, не хотите поделиться им с почти идеальной незнакомкой?
– Может быть, – сказал он. – Но чтобы углубиться в подробности, понадобится подходящий напиток.
– Вам нужен крепкий алкоголь, чтобы рассказывать о себе?
– Нет, алкоголь для вас, чтобы вы меня не осуждали.
– Все настолько плохо?
– Позволю решать вам. И это действительно не такая уж загадка, – сказал он, вставая из-за стола и показывая на барную стойку в другом зале. – Любовь или закон. Две единственные проблемы человека в этом мире.
Глава 31
Манхэттен, Нью-Йорк
пятница 2 июля 2021 г.
Они пересели к бару. В десять вечера в пятницу он был почти пуст, в полной мере проявился массовый исход на выходные в честь Четвертого июля. За стойкой сидела только еще одна пара. Темное красное дерево обрамляло стены и потолок «Кинс» и отбрасывало на все красновато-коричневые тени. Они сели на соседние стулья. Уолт заказал ром, Эйвери водку.
– Поскольку вы часть закона, – сказала Эйвери, – полагаю, дело в любви. Расскажите мне о ней.
– Когда вы так говорите, звучит очень легко. Просто и прямо.
– Я списываю свою прямоту на юрфак. Там учат сосредотачиваться на задаче и отодвигать все остальное в сторону.
– Вы учились на юриста? – спросил Уолт, на мгновение забыв, что сидящая перед ним женщина имеет целую другую жизнь, о которой он, как предполагалось, ничего не знает. Он ощутил изменение в ее поведении, когда два ее мира наложились друг на друга.
Она медленно кивнула:
– Училась, но оказалось, что адвокатура не мое. Я поняла это после окончания, переехала в Лос-Анджелес, чтобы найти применение своей специальности журналиста. Но эти самые инстинкты теперь часть моей работы. Когда я нащупываю историю или чувствую, что есть что-то интересное, я сосредотачиваюсь на этом с раздражающим упорством. Извините, если я слишком прямолинейна. Вы не обязаны мне ничего рассказывать, если это личное.
– Нет, я не возражаю. Наверное, мне даже полезно поговорить об этом. Во всяком случае, так сказал бы мозгоправ.
– Я не могу анализировать, я могу только слушать.
– Хорошо. Давайте посмотрим, краткое содержание выглядит как-то так: измена утопила мой первый брак. Она изменила, не я. Мы оба были молодыми и глупыми и не подходили друг другу, так что, наверное, к лучшему, что он развалился так быстро. Конец моего второго брака был несколько больнее. Он разрушился из-за детей: я хотел их, она не хотела. А потом была Меган Кобб.
Молчание затягивалось, пока Уолт пытался придумать, как продолжать.
– Это она отправила вас на Карибы? – спросила Эйвери.
Уолт кивнул. Он сделал еще глоток рома и позволил напитку обжечь горло. Этот последний глоток рома подтолкнул его за точку невозврата, и его сознание унесло в прошлое.
С такими опасными для жизни ранениями Уолт пробыл в больнице всего пять дней. Три в реанимации после операции и два последних в обычном отделении, где бродил вместе с другими пациентами после операции, доказывая, что он может ходить, говорить и пускать газы. Когда врачи были удовлетворены, они отпустили его с длинным списком ограничений. Выписка произошла как раз вовремя. Похороны его напарника были назначены на следующий день, и так или иначе Уолт планировал быть там. Если бы ему пришлось вытащить капельницу из вены и уйти вопреки медицинским предписаниям, он был готов сделать это. Но когда Уолт начал настаивать, с ним никто не спорил. Он чуть не погиб в засаде, которая унесла жизнь его напарника. Никто не собирался отказывать ему в чести присутствовать на похоронах.
Опасность для Уолта миновала. Доктор Элеанор Маршфилд, хирург, которая его заштопала, сказала Уолту, что сердце – удивительный орган, и если он не станет перетруждать его в первые шесть месяцев восстановления, то будет в порядке. Доктор, конечно, могла говорить только о физическом восстановлении сердца Уолта. Она понятия не имела об эмоциональной травме, которая ждала его впереди.
Джим Оливер отвез его из больницы домой.
– Спасибо, что подбросил, Джим.
– Тебе нужна помощь?
– Нет, я хорошо себя чувствую. Немного медленный, но в остальном без последствий.
Уолт открыл дверь с пассажирской стороны и, кряхтя, медленно выбрался из машины. Выпрямившись, он закрыл дверь и наклонился к открытому окну.
– Увидимся завтра?
– Да, – сказал Джим. – Тебя отвезти на похороны?
– Нет, мне можно за руль. И я не уверен, в какой форме буду. Я предпочел бы иметь собственную машину для побега на случай, если придется уходить тайком.
– Понятно. Там будет много народа. Все парни спрашивали о тебе.
Уолт выдавил улыбку и пару раз похлопал по крыше машины с силой, которой не имел.
– Еще раз спасибо, Джим.
На следующее утро Уолт проснулся с туманом в голове от беспорядочных мыслей и тревог. Первым делом он подумал про своего напарника. Уолт не мог назвать Джейсона Снайдера близким другом. За исключением социально-общественных мероприятий пару раз в году и редкого пива, когда подходило время, Уолт никогда не проводил много времени с Джейсоном вне работы. Некоторые напарники подходили друг другу и становились закадычными друзьями. Проработав вместе три года, Уолт Дженкинс и Джейсон Снайдер просто не сблизились до такой степени. О личной жизни Джейсона Уолт знал только, что тот женат, не имеет детей и что они близки с отцом, который раньше тоже работал агентом. Поганое чувство вины мучило Уолта всю ночь, заставляя неловко ворочаться в темноте. К четырем утра он считал себя низшим сортом человеческой расы за то, что никогда не проявлял интереса к жизни напарника. И теперь, когда Джейсона не стало, Уолту вдруг захотелось узнать его получше. Быть лучшим другом и более оберегающим напарником. Уолт всегда твердил, что прикрывает спину Джейсона. Теперь это утверждение было пустым звуком.
Он стоял перед зеркалом в ванной комнате. Белая повязка на шее исключала галстук, а марля и пластырь располагались слишком высоко, чтобы их скрывал воротник рубашки. Он аккуратно натянул свой пиджак и осмотрел себя в зеркале. Пепельное лицо и окруженные синяками глаза вместе с перевязанной шеей придавали ему вид смертельно больного. И хотя никто не стал бы винить его за это, Уолта беспокоило, что его присутствие на похоронах может отвлечь внимание от Джейсона и его семьи. Он планировал войти и выйти как можно быстрее.
Уолт с трудом сглотнул, кадык дернулся вверх-вниз, вызвав острую боль в шее из-за сокращения поврежденных мышц. Мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи, корни которой лежали глубже, чем просто в чувстве вины выжившего. Его беспокоило кое-что еще. Он взял телефон и в сотый раз прокрутил сообщения. Меган не звонила – ни текстовых сообщений, ни голосовых. Голосовая почта оказалась переполненной, когда он попытался оставить сообщение в свой первый вменяемый день после реанимации. Все следующие текстовые сообщения остались без ответа. Обе его бывшие жены вышли на связь, пока он лежал в больнице, и Уолт оценил иронию, что две женщины, которые ненавидели его больше всего в мире, удосужились справиться о его самочувствии, а единственная женщина, утверждавшая, что любит его, пропала без вести.
В последний раз он виделся с Меган неделю назад, за две ночи до ранения. Они провели выходные в мини-отеле на севере штата Нью-Йорк, и его обуяло острое беспокойство. Последние несколько дней он оправданно был поглощен своим прикосновением к смерти, но теперь он думал, что с Меган могло что-то случиться. У него не было телефона ее родителей, а даже если и был бы, звонить было плохой идеей. Уолт никогда не встречался с родителями Меган. Неловкий разговор, скорее всего, вызвал бы ненужную тревогу. Он также отмел мысль связаться с сестрой Меган. Было бы немного театрально, и даже эгоистично, волновать семью Меган из-за безответных телефонных звонков.
Стоя перед зеркалом, он прокрутил контакты и отправил ей еще одно сообщение.
«Где ты? Многое случилось с тех пор, как мы виделись. Позвони мне».
Он убрал телефон в карман пиджака, еще раз взглянул в зеркало, но быстро прекратил попытки выглядеть более презентабельно. Выключил свет, вышел из ванной и отправился на похороны напарника.
Глава 32
Манхэттен, Нью-Йорк
пятница 2 июля 2021 г.
– Все в порядке? – спросил бармен.
Уолт посмотрел на свой пустой стакан.
– Еще по одной? – спросил он Эйвери.
– Конечно. Я должна услышать остальное.
Бармен заново наполнил их стаканы. Время близилось к одиннадцати вечера, и они остались в баре одни.
– Вы уверены? – спросил он.
– Мы не уйдем, пока я не услышу.
Уолт сделал глоток рома. Алкоголь производил тот быстрый эффект, как бывало обычно, когда он думал про похороны своего напарника: притуплял боль, которая приходила вместе с воспоминаниями. Он поставил стакан на подставку перед собой и продолжил свою историю.
Стоянка была забита, так что Уолт свернул на боковую улочку, огибавшую похоронное бюро. Остановил машину у тротуара и поднялся с водительского сиденья. Ему потребовалось больше времени, чем хотелось бы, чтобы надеть пиджак. Левая рука еще не слушалась команд мозга, и он был рад, что его никто не видит. Проезжая мимо похоронного бюро, он видел перед ним множество коллег. Он не нуждался в шутках, которые получил бы, заметь они, как он возится с пиджаком. И если бы его собратья-агенты сумели избежать дружеских насмешек, то другая реакция – жалость – была бы еще хуже. Лучше так, одному в переулке сражаться с пиджаком. Наконец он выпрямился с глубоким вдохом, который вызвал колющую боль в груди – симптом, для устранения которого, как предупредила доктор Маршфилд, потребуются несколько недель ингаляционной терапии.