Мы подъехали к Машиному подъезду Никого подозрительного, никаких машин. Я на ходу проверяла обстановку и оценивала пейзаж с точки зрения безопасности. Все спокойно. В подъезде мы бесшумно продвигались по лестнице. Я вслушивалась в тишину и безмолвие пустоты. Перед тем как Маша вставила ключ в замочную скважину, я проверила дверь на наличие незаметных проводков. Кто знает, вдруг Лису придет в голову мысль ликвидировать взрывом квартиру с кассетой и одновременно избавиться от Хохловой. Я ничего не обнаружила и позволила Маше открыть дверь. Она недолго повозилась с замком, и мы вошли в квартиру. Внезапный голос из кухни остановил наше дальнейшее движение:
— Какая приятная встреча. Обе птички прилетели в клетку. Я и не ожидал такой удачи.
Прямо по коридору, в проеме кухонных дверей, стоял мой недавний знакомый с пистолетом, направленным в нашу сторону. В холодных стальных глазах не было даже и тени любезности и галантности, которые он недавно расточал мне без всякой меры. Я отметила, что пистолет без глушителя. Если ему придется стрелять, а тем более дважды, то грохот будет достаточно сильный. Хотя в рабочее время в доме наверняка одни пенсионеры и детишки. Даже если и высунутся узнать, по поводу чего шум, то задержать его вряд ли смогут. А по предыдущим действиям Лиса я поняла, что мнительностью и нерешительностью он не страдает.
— Проходите, не стесняйтесь. Только помните, что я держу вас на мушке, никаких лишних трепыханий, — он радушно и приятно улыбался. Его глаза противно скользили и не упускали из виду ни одного движения.
«Далековато он стоит, выбить пистолет не удастся. Нет, не сейчас», — подумала я, стараясь обдумать ситуацию. Такой ход со стороны Лиса явно подтверждал мои рассуждения, что пленка имеет компрометирующие его кадры и что он пока еще ее не нашел. Самое главное, чтобы не спасовала Маша, если она с испугу отдаст ему пленку, то он закончит свое общение двумя выстрелами в упор.
Я подбодрила Машу взглядом и, почесав щеку, незаметно прикрыла пальцем верхнюю губу. Мы с ней молчали, я тоже старалась создать видимость парализованной страхом простушки. При этом я лихорадочно просчитывала возможные варианты нашего освобождения.
Он провел нас в комнату, жестом указал место на диване. Сам уютно расположился напротив в кресле.
— Садитесь вместе. Теперь побеседуем. — Он заинтересованно обратился к Маше:
— Где пленка, что тебе Киселев давал?
Маша изумленно посмотрела на меня, затем опять на Лиса:
— Мне ничего Вадим не давал, — голос у Маши слегка вибрировал и дрожал, но она сообразила, что в такой дрянной ситуации пленка является главным козырем в сохранении наших жизней. Она явно надеялась, что я по роду своей профессии просто обязана выкрутиться из передряги, в которую мы попали. Что ж, придется брать инициативу в свои руки и начинать активно пудрить мозги Лису.
— Позвольте узнать, а что вы делаете в чужой квартире? И почему пристаете к моей подруге с дурацкими вопросами? — я вложила в интонацию максимум раздражения и возмущения.
Лис улыбчиво прервал мою тираду:
— Заткнись, с тобой я потом поговорю. Сейчас вопрос к ней… Где пленка? Отдаешь ее, и свободна.
— Кто вы такой?! Я с вами вообще разговаривать не хочу — Ото, оказывается, Машенька может быть упрямой и показать свой норов.
И опять я влезла в разговор, перетягивая внимание на себя:
— Ах, даже так… Оказывается, Киселев имел на вас какой-то компромат. Интересно, где он его спрятал? — я нахально и бестактно уставилась на Лиса. Он прищуренно продолжал точить взглядом Машу, потом сердито взглянул в мою сторону.
— Об этом она нам и скажет.
— А может, лучше спросить у Крутикова? Ведь они с Вадимом были друзья, — я постаралась запустить его мысли в другом направлении.
— Как же, друзья… — он иронично отмел мои предположения.
— Киселев не дурак, наши теплые отношения с Димкой он учуял. Нет, ему бы он не доверил.
— Ну почему вы думаете, что она у Маши? Может быть, он где-то ее закопал… Ну при чем здесь мы? — мой тон был обиженно-сердитым.
По-видимому, мне удалось перехватить инициативу разговора и расшевелить интерес Лиса к своей персоне.
— Допустим, эта дурочка по глупости вляпалась в историю. А ты-то чего везде нос суешь? — он выплеснул на меня всю свою агрессивность и раздражение, а затем вдруг, как улитка, спрятался в раковину, и опять на лице маска безразличия и равнодушия.
— Что вы, я просто Машина подруга… — я скромно преуменьшила свои заслуги. Хотя я успела заметить, что он злится и нервничает. Это уже хорошо, когда человек выходит из себя, он непроизвольно совершает проколы и ошибки. Только вести игру придется терпеливо, очень уж быстро дядечка меняет повороты.
— Может быть, ты и Крутикову подруга? — он скривился. — Тогда почему за ним кралась, как вор на ярмарке. Я на это сразу обратил внимание. Хотел с ним поговорить, сидел в машине, ждал, когда он выйдет. Потом гляжу, ты увязалась. Интересно стало… На его поклонницу ты не похожа.
— У нас с Машей свои цели. Это чисто личная ее просьба. Самой ей неудобно, а то еще подумает, что она за ним бегает… Но узнать причину его внезапного охлаждения к Маше было любопытно.
Я косила под романтическую историю. Хотя теперь понятно, когда этот индюк меня впервые увидел.
Ну и реакция у него, тут же решил меня дальше проверить.
— Ага. А на презентации ты зачем одна с мужиками в уголке пристроилась? — продолжал он с сарказмом, с легким оттенком добродушия и высокомерия одновременно. — Морды у всех были такие деловые.
Конечно, я и это тебе сейчас объясню. Какие могут быть секреты, когда у тебя в руках пушка. Ой, ну что же наврать… Минутное замешательство и еле заметная пауза могли его насторожить.
— Я ищу работу, а один мой знакомый составил мне протеже. Так что на презентации было своего рода знакомство и легкое собеседование, — я несла откровенную чушь. Чушь плавно носилась в воздухе и никак не хотела вписываться в логику моего собеседника.
— Как же, как же… — он совсем разозлился от моего нахального вранья, но свое недовольство выражал скупо. Просто взгляд еще больше заледенел, и медленно и вязко он изучал меня, затем с подковыркой спросил:
— И какую же работу ты искала?
— Не очень пыльную и не обременительную, но денежную, — я абстрактно описала свою голубую мечту — бить баклуши за достойную плату.
— А что у моего гаража делала? — он внезапно пресек мои душевные излияния по поводу трудоустройства и, как опытный следователь, пытался сбить мои мысли в бестолковую кучу, чтобы потом вытащить из этой кучи явное несоответствие и уличить меня в нелогичности.
Значит, заметил, когда выезжал из гаража. Да, действительно, Татьяна Иванова, а что ты там делала? Вон как мужчину вывела из себя, что он даже свое личное расследование стал проводить в отношении подозрительной персоны.
— У меня там тоже гараж… Мне что, в свой гараж въехать нельзя? — я отчаянно огрызнулась. И сразу же взяла себя в руки. Спокойно, нельзя распаляться, иначе в пылу я не смогу придумать план выхода из тупиковой ситуации.
— Жаль, я тебя не задавил тогда, — мечтательно произнес Лис. — Проблем было бы меньше… Да мне еще надо будет возвращаться в то место, а там и так было много шума.
Значит, он понял, что я видела взрыв, а возможно, и то, как он передал пакет парнишке. Теперь я для него, ко всему прочему, еще и опасный свидетель. Кокнет он меня, как пить дать, кокнет. Я уже мысленно стала составлять список, кого приглашать на свою панихиду. Плотникова не приглашу ни за что. Это он придумал устроить совещание на дурацкой вечеринке. Хотя на таких сборищах никто ни на кого не обращает внимания, а вот гляди ты, выискался любопытный и дотошный гражданин. Машу тоже не стоит приглашать, с ней мы встретимся в небесной канцелярии… Ой, что это я так раскисла.
Если есть проблема, значит, есть и решение. Надо направить «эскадрон моих мыслей шальных» в позитивном потоке.
Стоп. Почему ему надо будет возвращаться в гараж? Возможно, он что-то там прячет. Опять взыграло любопытство, и мысли о трагической кончине самопроизвольно оттеснились жаждой познания. У меня появилась небольшая идейка, как выскользнуть из щекотливого положения. Что ж, приоткрою свои карты, посмотрим, как это сработает.
— Так, значит, вам все известно о моей миссии? — я печально и покорно скисла. Я не собиралась впустую демонстрировать свое достоинство и обиду по поводу его хамского поведения. Что ж, поиграем в околпаченную дурочку, мысленно я уже примеряла шутовской наряд с бубенцами.
— Конечно, а сегодня я понял все окончательно, — он упивался своей сообразительностью и с великодушием победителя расслабленно улыбался. Но пистолет в руке держал крепко. — Ты на этих пузанов работаешь. У них что, никого поприличнее не нашлось?
Он омерзительно пытался меня унизить и поселить сомнение в моих способностях. Но сейчас не время для амбициозного восстановления попранного самолюбия. Я не позволила растерянности и дурашливости сползти со своего лица. Не стоило переигрывать и изображать полную идиотку, но и для блистания умом повода не было — Ну, эти-то совершенно с другим делом обращались, у них свои банковские проблемы, — я невинно сделала паузу, чтобы у него отложилась в сознании именно эта версия. — Но ведь заказчик-то у меня другой человек…
А потом я вовсе умолкла, но увидела нетерпение в его глазах. А куда нам торопиться? Подождешь, теперь твоя очередь открывать карты.
— Кто? — спросил он заинтересованно и раздраженно.
— Я думала, что вы все узнаете… — продолжила я вяло и с неохотой.
— Кончай темнить, а то хлопну, как муху, — взвился он на мой спокойный и безразличный тон.
Как же, под прицелом человек должен бояться и суетиться, вымаливать пощаду А я тут разглагольствую и всего лишь чуть-чуть растерялась.
— После смерти Киселева, а потом ограбления его квартиры у его матери возникли законные подозрения. А потом, когда я нашла в их квартире пленку с какими-то незнакомыми ей лицами, тогда мы и вовсе призадумались… — я пространно, с нарочитой поспешностью выкладывала ему информацию. Конечно, я опять ему соврала, но пусть мой собеседник думает, что кассета уже у меня. Такая версия меня вполне устраивала. Есть шанс, что он не будет здесь копаться.