«Тимми мертв. В следующий раз умрешь и ты».
Сначала Елена, а теперь и он сам. Они оба получили последнее предупреждение. Конечно, Мартину было на это наплевать, но если он сейчас не поспит хотя бы часок, то скоро будет уже не в состоянии найти даже шнурки для собственных ботинок, не говоря уж о типе, который, очевидно, знал подоплеку исчезновения его семьи.
— Давайте продолжим нашу беседу завтра утром, — сказал он, обращаясь к Герлинде, однако та даже не слушала его.
— Расскажи ему, что с тобой случилось, — потребовала она от Шахлы.
Шахла откашлялась, но не произнесла ни слова. По ее лицу было видно, что она боится.
— Силы небесные, да она к тому же и упряма, — рассердилась Герлинда. Потом, повернувшись к горничной, она сказала: — Тебя чуть было не убили, деточка, и это вскоре после того, как посреди ночи ты увидела, как Анук Ламар воскресла из мертвых. Послушай, Шахла, это не может быть случайностью. Если уж ты не хочешь говорить со мной, тогда поговори с ним. — Она показала на Мартина. — Скажи ему, кто это был. Он из полиции, он может тебе помочь.
Шахла стоически покачала головой и плотно сжала губы.
Мартин видел, что горничная была еще не готова говорить об инциденте, а тем более с незнакомцем, а поскольку в данный момент и он сам находился не в том состоянии, чтобы вести задушевную беседу, то сказал:
— Я предлагаю поговорить об этом завтра, когда мы все немного отдохнем.
— Ну что же, — отозвалась Герлинда, и это прозвучало как «Что за проклятые слабаки!». — Тогда взгляните еще на фонарик, чтобы уж я не зря проделала на своей коляске долгий путь сюда, в ваши апартаменты.
— Что за фонарик?
— Вот этот. — Герлинда вытащила фонарик из держателя для напитков, привинченного к ручке ее кресла. — Очевидно, он активно использовался, о чем свидетельствуют севшие батарейки. — Она включила маленький карманный фонарик цилиндрической формы и продемонстрировала едва заметный, тонкий луч света. — Я бы рассказала вам об этом намного раньше, если бы вы не убежали из моей каюты, как дервиш, только потому, что я упомянула фамилию капитана.
Мартин бросил на нее недоверчивый взгляд.
— Медвежонок был не единственным предметом, который Анук выбросила в мусорное ведро.
Он пожал плечами.
— О’кей, прекрасно. Итак, у нее был с собой еще фонарик, когда ее нашли?
Кроме медвежонка.
Герлинда кивнула.
— Вы не такой уж несообразительный, каким все время прикидываетесь.
— Напротив, я все еще ничего не понимаю. О чем это говорит?
— О том, что наконец появилось первое доказательство моей теории «Бермудской палубы».
Мартин вспомнил, что уже встречал это понятие на доске, висевшей на одной из стен в кабинете Герлинды Добковиц, и оно было подчеркнуто двумя жирными чертами.
— Что это за «Бермудская палуба», черт ее подери? — спросил он и тотчас осознал, что совершил грубую ошибку, так как тем самым предоставил чокнутой бабуле желанный повод подробно поговорить об этом, которым она не преминула воспользоваться.
— Сейчас я вам расскажу. Но сначала встречный вопрос: почему девочку прячут?
— Арест судна стоит миллионы, — сказал Мартин и показал на дверь. — Пожалуйста, госпожа Добковиц…
— И подвергает опасности сделку с чилийским инвестором, верно? Но ведь рано или поздно ФБР все равно появится на борту.
— Не появится, если девочка снова исчезнет.
— О да, так оно и будет. Конечно, она снова исчезнет. Но только после того, как официальным инстанциям удастся преподнести заведомо ложную теорию.
— Что-то похожее я уже слышал от капитана, — пробормотал себе под нос Мартин, но, к сожалению, недостаточно тихо, чтобы Герлинда этого не услышала.
— Бонхёффер? — взволнованно прокаркала Герлинда. — Не верьте ни одному его слову, он слишком глубоко увяз во всем этом. Я скажу вам, что думаю по этому поводу: никто не собирается убивать малышку. Бедное дитя должно как можно быстрее исчезнуть туда, откуда появилось, а именно таким способом, который не приведет к тщательному обыску всей посудины.
— И как же это должно произойти? — спросил Мартин, которому теперь уже стало любопытно.
— Предъявив полиции лжеубийцу и ложное убежище, чтобы отвлечь внимание от настоящего убийцы и настоящего тайника.
— Зачем пароходной компании такие сложности?
Мартин стянул с ног свои мокрые сапоги, надеясь, что тем самым дал ясно понять Герлинде: пора уходить. Если это не поможет, ему придется собственноручно вытолкать надоедливую старушенцию из каюты.
— Так как основной целью «Султана» является не перевозка пассажиров, а то, что происходит на «Бермудской палубе». Вот. — Она вытащила из-под своей тощей задницы прозрачную папку с целой стопкой листов бумаги для пишущей машинки. — Именно это и является темой моей книги, над которой я уже несколько лет работаю вместе с Грегором. — Она облизала большой палец правой руки и, полистав стопку, вытащила одну страницу, которую протянула Мартину. — Прочтите последний абзац.
Как был, босиком и в расстегнутой рубашке, он взял страницу из ее рук. Мартин уже смирился со своим положением, так как понял, что любое сопротивление отнимет у него еще больше времени. Итак, он прочел громко вслух:
— «Герлинда, как всегда, была поражена размером его детородного органа, который гордо возвышался перед ней, но сейчас было не время предаваться наслаждению, которое обещал ей его… — Ничего не понимая, Мартин оторвался от чтения и посмотрел на нее. Герлинда сделала нетерпеливый знак рукой, чтобы он продолжил чтение: — …благородный скипетр. Нет, прежде чем она не убедится в том, что человек, подаривший ей самые незабываемые оргазмы за все семьдесят три года ее жизни, проживал не в каюте номер 8056, а в действительности работал на промежуточной палубе, которая не была указана ни на одном из строительных планов и на которой регулярно исчезали пассажиры, почему она и называлась…»
— «Бермудской палубой», — преувеличенно замогильным голосом дополнила Герлинда предложение. — Это мой роман, включающий в себя автобиографические моменты. Правда, я сделала главное действующее лицо несколько моложе.
Но, судя по всему, не менее прожженной бестией.
— Итак, задавайте же мне вопрос.
— Какой?
— Что происходит на этой палубе.
— Честно говоря, я только хотел…
— Нелегальная перевозка людей через границу, — сама дала ответ Герлинда на незаданный вопрос. — Я пока не уверена, исчезают ли пассажиры против их воли, или, возможно, они даже платят за это.
— Платят?
Мартин громко рассмеялся и пошел в ванную, когда понял, что она не собирается выполнить его просьбу и вместе с Шахлой покинуть каюту.
— Только не делайте большие глаза, — услышал он ее голос сквозь закрытую дверь ванной. — Преступники, нарушители налогового законодательства, беженцы. В мире существует достаточно богатых людей, желающих за деньги купить себе новую жизнь. И вы, как агент, работавший под прикрытием, знаете это как никто другой. И нигде в мире нельзя так просто раствориться в воздухе, как на такой посудине.
— У вас все? — спросил Мартин, успевший за это время полностью раздеться и насухо вытереться.
По всей видимости, нет, так как она продолжала говорить сквозь дверь:
— Клиенты платят за это один-два миллиончика. Официально их исчезновение объявляется самоубийством, вот почему столько случаев, когда говоришь себе: «Добровольный уход из жизни? Это никак не вяжется с ним». И скептики правы, так как неофициально эти мнимые жертвы скрываются…
— …На «Бермудской палубе»?
— Это вполне возможно. Но может быть, это государственная программа по защите главных свидетелей обвинения? В таком случае там должна находиться и операционная с пластическим хирургом, который заботится о новой внешности таких пассажиров.
Мартин покачал головой и накинул на плечи купальный халат.
— И как же согласуется ваша теория с исчезновением Анук?
— Очень просто. Ее мать заставила малютку принять участие в такой программе, однако бедная девчушка не захотела жить новой жизнью. Но видимо, на этой «Бермудской палубе» события приняли такой драматический оборот, что она сбежала. Такова правда, и она настолько взрывоопасна, что преступники пытают даже свидетелей, чтобы выяснить, что именно видела бедная горничная.
Мартин вышел из ванной.
— О’кей, фрау Добковиц. На сегодня этого достаточно.
Он увидел, что Шахла хотела направиться к выходу, однако Герлинда преградила ей путь своей инвалидной коляской.
— Теперь последний вопрос, герр Шварц, и мы исчезаем: вы искали когда-нибудь в Интернете схемы нижних палуб круизного лайнера?
— Нет.
— И не ищите. Вы их там не найдете. Все, что ниже третьей палубы, секретно. Там нет никаких чертежей, доступных широкой общественности.
Герлинда повернулась к горничной:
— Шахла, расскажи ему, что сказал тебе капитан о девочке.
Молодая женщина реагировала на слова старушки, как школьница в начале прошлого столетия на слова своего учителя.
— Он сказать, думать призрак, — послушно ответила она.
— А почему?
— Быть вдруг здесь. Прямо перед ним. Хотя нигде дверь. Потом она убегать.
— Вот видите! — Герлинда многозначительно посмотрела на Мартина. — Анук появилась совершенно неожиданно, словно из пустоты, стояла посреди безлюдного, не считая меня, коридора, а при этом вблизи не было ни одной двери.
— И у нее в руке был фонарик, — саркастическим тоном дополнил Мартин.
— Фонарик, батарейки которого сели, верно. Так как ей пришлось очень долго искать потайной выход.
Мартин покрутил пальцем у виска, а затем взялся за ручки ее коляски.
— Итак, вы считаете, что пароходная компания предпочитает выдать официальным инстанциям в качестве преступника серийного убийцу-психопата и как раз сейчас соответствующим образом обставляет одну из кают, чтобы позднее выдать ее за его тайное убежище? И все это ради того, чтобы не допустить обнаружения «Бермудской палубы» во время тщательного обыска корабля полицией?