— Добрый вечер, — на правах старшего начал Андрей, вчитываясь в заявление. — Капитан Ермолаев, лейтенант Токарев, младший лейтенант Салагин. Расскажите нам, что случилось. Только подробно.
Юрка вздохнул. Андрей был опытен — никогда не говорил лишнего, начинал с самого главного. Как Юрке ни объясняли, что процессуальные детали потерпевшим не важны, он все никак не мог свыкнуться с мыслью, что можно просто поздороваться, представиться и спросить, а в документах уже уладить все формальности.
Даже спрашивать, как зовут потерпевшего, не обязательно. Можно посмотреть в заявлении.
— Наталья Владимировна, — кивнул Андрей, сверившись с заявлением. — Мы вас слушаем.
Наталья Владимировна быстро посмотрела на оперов и опустила голову.
— Я... зашла в магазин, вышла, а коляски нет.
— Давайте с самого начала начнем, — посоветовал Андрей. Сесть ему было некуда, и он прислонился к свежевыкрашенной стене, на всякий случай проверив ее рукой. — Вы в магазин давно собирались?
— А зачем это? — удивилась Наталья Владимировна. Реагировала она как-то вяло. — Нет... Увидела, что сигарет нет, вышла купить.
— А кто знал, что вы в магазин собрались?
Юрка теперь удивился тоже, но быстро все понял и обругал себя тормозом.
— Никто. А зачем говорить кому-то? Муж в городе, на работе.
«В шоке», — решил Юрка, наблюдая за потерпевшей. Не так он себе представлял потерявшую ребенка мать.
— Вы коляску всегда на улице оставляли?
— Ну... — она запнулась. — Нет, не всегда. Но я же только на минутку!
— Сколько вы в магазине были, Наталья Владимировна?
— Просто Наташа, — попросила она и впервые за все время взглянула на Андрея. — Не знаю, но недолго. Минут пять, не больше.
— Вы одна были?
Наташа опять замялась.
— Нет, там еще мужчина какой-то стоял. Потом, когда я ребенка потеряла, он сразу сказал — в милицию надо, я и пришла.
— Коляску вы просто так поставили?
Андрей немного нервничал, Юрка понимал — он как можно скорее хочет задать главный вопрос.
— Да... Почему вы все спрашиваете такое... странное?
— Вот не странное, — кивнул Андрей. — Коляска у вас была новая?
— Новая? — переспросила Наталья. — Нет, какая новая, нет, совсем нет... Мы ее в Глебово купили, а так ей лет пять уже...
— Парни, — Андрей кивком указал на дверь, — пошли. Мы сейчас, — предупредил он Наталью. — Так. Юра, мухой в «Елочку». Мухой! Если они закрылись уже, хотя не должны... Черт, подниму девчонок, пусть выясняют, где продавщицы живут. У них в налоговой точно есть данные. Если не закрылись, опросишь: кто, когда, во сколько и так далее. Давай, мухой! Не мне тебя учить. Санька, ты...
Юрка не дослушал, бросился в кабинет. Там безнадежно завис с установкой компьютер, но было уже не до него. На бегу натягивая куртку и шапку, Юрка пронесся мимо дежурного, хлопнул дверью, выбежал в ночь.
Глава вторая
В больших городах жизнь не замирает с наступлением темноты, а Селезнево давно спал, укрытый пушистым снегом. Снег уже сыпался неохотно, сверкая в белых пятнах фонарей, но навалило его и так более чем достаточно. Юрка выматерился: если и были следы, то сейчас отыскать их непросто, но можно. Сантиметров пять-шесть, много, но не критично. Снегопад был с полудня, так что свежие следы тоже пришлись бы сантиметра на три-четыре, и оставшийся снег мог их только припорошить.
Было тихо, свет во многих домах не горел, только вспышки от телевизоров мелькали в окнах. «Елочка», в отличие от супермаркета, работала. Юрка увидел приоткрытую дверь издалека и обрадовался. Супермаркет закрывался ровно в девять — и все потому, что у них была лицензия на алкоголь, остальные владельцы торговых точек давно махнули рукой на продажу спиртного. Такова была негласная договоренность хозяев супермаркета с властями: вы не торгуете после девяти, провоцируя пьянки, мы не трогаем вас проверками чаще, чем положено.
Юрка забежал в магазин и чуть не взвыл от счастья.
— Танечка! Добрый вечер. Скажи, у тебя тут около семи девочка была, в кролике по колено?
— Юрка, черт ты, хоть бы просто за хлебом хоть раз заглянул! — упрекнула его Таня. — Совсем зазнался с высшим образованием... Даже на день рождения классной не пришел. Была, да. Странное дело. — Она ловко рассчитала старушку с овощами и хлебом, бросила деньги в кассу. — Дверь закройте, пожалуйста, Мария Александровна! — крикнула она. — Зашла за сигаретами, потом вышла, не было ее, я тут с покупателем как раз возилась, ну, из зимовщиков. — Так называли дачников, живших в выкупленных частных домах. — Он кошке корм быстро купил, а потом все чай выбирал, сноб такой! — Таня засмеялась. — Потом девчонка прибежала, растрепанная, говорит — у меня ребенка украли...
— Таня, а дверь у вас так и открыта? — спросил Юрка, хотя и сам не знал толком, зачем.
— Ну да, — с досадой ответила Таня. — Доводчик не работает. Щель небольшая, но сейчас хоть не холодно. Надоело бегать ее закрывать. Только я ничего от кассы не видела. Так вот, прибежала девочка, смотрит, глазами хлопает, а дачник ей говорит — в милицию, ну, в полицию, беги, дура, то есть к вам. Я потом вышла, как дачник ушел, посмотрела — знаешь, думаю, а где она могла коляску оставить, да и зачем? Помещение у нас небольшое, но пандус-то есть.
— Ага, — кивнул Юрка. — Она спокойная была? Или в шоке?
— В шоке? — Таня задумалась. — Не знаю. Я сначала подумала, что она просто шутит.
— Почему? — быстро спросил Юрка.
— Не знаю, — призналась Таня. — Если бы у меня ребенка украли, я бы в слезах вся была. А она как будто сама не то что не верила, а... как розыгрыш неудачный.
— А долго ее не было?
Таня задумалась.
— Нет, не очень. Минут пять, может, десять. Потом она сразу ушла.
— Пойдем, — поманил ее Юрка. — Смотри... Когда ты вышла, не заметила, где следы от коляски были? Ты сказала, что ходила смотреть.
— Вот тут, — уверенно указала Таня. — Сразу возле лавочки.
— А следы самой девушки видела?
Таня посмотрела на него с уважением.
— Ты совсем сыщиком стал, — сказала она, — а был такой технарь-задротик! Вот возле коляски были точно.
— Спасибо, Танюшка, в долгу не останусь. Как мне найти этого дачника, случайно, не знаешь?
— Знаю. Мы ему молоко по утрам приносим. Он на Старой живет. Синий дом, где раньше композитор жил.
Юрка кивнул.
— А девушку саму часто видела?
— Нет. Она же не местная, точно. Сам знаешь, Валюшка в одной школе, Сережка в другой, я всех их ровесников знаю. Мне кажется, она в Селезнево недавно, я ее только с коляской видела, а в нашем магазине так вообще раза два... Да, два раза, и оба раза, если тебе интересно, она заходила с коляской и ставила ее возле двери.
Юрка тепло пожал ей руку и побежал к следам. Таня была хорошим свидетелем, а ее слова, что потерпевшая не из местных, конечно, мало что значили для общего хода розыска, но Юрке сейчас могли помочь. Он верил, что Таня не ошиблась: она росла в семье без матери, а два ее младших брата-близнеца, те еще обормоты, учились в разных школах, куда Танюшку и вызывали постоянно как старшую.
То, что Наталья была не местная, могло значить, что она не стала бы оббегать все возможные и знакомые каждому селезневцу места. Сам Юрка, например, сразу рванул бы на старые свинарники, и плевать, что пройти там зимой нельзя, зато там можно что угодно спрятать. Но Наталья, скорее всего, даже не подозревала о былой славе свиноводов Селезнево и искала бы по следам.
Так и было: следы коляски еще различались, Юрка, присмотревшись, обнаружил две пары свежих следов человека. Коляску катили, следы тянулись цепочкой — того, кто увез коляску, и самой Натальи. В паре мест ему немного пришлось потоптаться, и там, где сам Юрка растерялся впервые, растерялась и Наталья и побежала обратно в магазин. Юрка все-таки отыскал, куда повернула коляска, и дошел до двухэтажного деревянного дома, расселенного еще лет пять назад. Дом был аварийным, но не в плане постройки, а в смысле коммуникаций, и после очередного масштабного прорыва канализации жильцов переселили в новый район: все равно все квартиры в коммерческом доме не раскупили, в страну уже заглядывал кризис, да и город был не самым привлекательным местом для инвестиций.
Юрка смело вошел в подъезд. Он только распахнул дверь, как ему стало понятно, что коляска действительно здесь: в выстуженном доме прямо от порога вели тонкие линии — следы колес — и четкие отпечатки обуви. Кто-то нахорошо оттоптался на пороге, стряхивая снег. Юрка достал смартфон, посветил.
Коляска стояла в углу подъезда, Юрка бросился к ней. Она была закрыта — поднят капюшон, накидка закрывала люльку. Юрка осторожно посветил — коляска была пуста.
Он осмотрелся, потом вернулся к порогу, посмотрел повнимательнее. Что-то ему показалось странным еще тогда, когда он шел по следу, сейчас он понял, что именно: следов человека, идущего обратно, он не видел. Куда он делся вместе с ребенком потом?..
Юрка не рискнул подходить к коляске еще раз, он и так уже понял, что, в отличие от похитителя, оплошал с собственными следами, натоптал возле улики, и ему непременно за это влетит. Насколько хватило фонарика, он просветил углы и стены, но так и не понял, куда делся человек. В любом случае ребенок что-то весил, значит, следы человека должны были быть, и должны были быть глубже, но Юрка их на улице не видел, поэтому стоял и самым безбожным образом тупил.
Юрка вспомнил, что в подъезде было окно на лестничной площадке, как раз на высоте первого этажа. Он это знал еще по тем временам, когда приходил к гости к однокласснику, и тот бегал к этому окну курить тайком от родителей. Сейчас Юрка прошел в конец коридорчика, к лестничной клетке, стараясь смотреть под ноги, чтобы ничего не упустить. К окну он не стал даже подходить: раму давно вынесли, на полу намело достаточно, чтобы в свете фонарика смартфона Юрка разглядел утраченную снегом девственность. Кто-то перелезал через подоконник — довольно неуклюже, и, судя по следам, с собой что-то или кого-то тащил.