В один из вечеров, когда Уманцев прогуливался по этому скверу, он был вынужден прибавить шаг и скрыться в боковой аллее, так как навстречу ему в спортивном костюме бежал Александр.
«Ого! — подумал Роман. — А он, оказывается, бегает за здоровьем. Хочет здоровым умереть. Ну так я ему помогу».
Две недели подряд Уманцев приходил в сквер и сверял по часам время вечерних пробежек Александра. Европеец по образованию и воспитанию, он был чрезвычайно пунктуален.
Дома у Романа имелось оружие, приобрел по случаю еще лет десять тому назад. Из своего небольшого арсенала он выбрал девятимиллиметровый «вальтер» с глушителем. Стрелять решил с близкого расстояния, чтобы не промахнуться. На всякий случай нужно было позаботиться об алиби, хотя, как не без основания полагал Роман, никому и в голову не придет связать убийство Ильина-Вязигина с ним.
Он уже все продумал, подготовил, оставалось выбрать день. Александр бегал в сквере по понедельникам и средам. «Решено, в следующий понедельник», — сказал Уманцев себе и развернул газету.
В гостиной раздались чьи-то шаги.
— Папа, а что, фермуар на моем колье еще не починили? — подошла к нему Елена. Она была в брюках и черной блузке.
— Нет еще. Работа старинная, сложная. Надо сделать как следует. А мой лучший мастер болеет. А что?
— Да вот, хотела надеть.
— Надень что-нибудь другое. Мало я тебе покупал!
— Хочется особенно красивое. Александр завтра уезжает.
— Уезжает? — переспросил Уманцев и отложил газету. — Куда?
— В Брюссель.
— Надолго?
— Для меня, да. На целых три недели.
— А потом?
Елену не смутил столь скрупулезный допрос отца. Она расценила его, как беспокойство о ней.
— Вернется. Но ты пойми, целых три недели!
— И когда же это он?..
— Завтра ночным рейсом. Поэтому сегодня я хотела быть очень-очень красивой.
Уманцев взял ее руку и приложил к своей щеке.
— Ты у меня и так красивая. Надень что-нибудь другое.
— А можно рубиновый гарнитур?
— Лена, тебе же отлично известно, что я храню его в офисе.
— Я думала, что ты его еще не отвез. Прошлый раз его надевала Марина. Я бы только серьги и перстень, а?
— Нет, Лена, я же сказал. Я его отвез в офис. Ты же знаешь мой принцип — не хранить все драгоценности в одном сейфе.
— Ладно, подберу что-нибудь и поеду!
Она отошла и помахала ему пальцами.
— Пока!
Уманцев всполошился. «Так, так, так, — быстро проговорил он в уме, — он уезжает завтра! Рейс ночной. Бегает он с восьми до восьми сорока пяти. Есть вероятность, что он не изменит своей привычке. Черт возьми, удача сама идет мне в руки, если только он завтра вечером выйдет на пробежку… Все решат, что он уехал в Брюссель и его не сразу хватятся. Так, так, так, — опять быстро проговорил в уме Роман. — Если все пойдет, как я рассчитал, то его труп обнаружат лишь утром, дворники. Вызовут милицию. Он без документов. Пока туда-сюда…» — Да это просто великолепно! — не выдержав, воскликнул Уманцев.
Утром за завтраком он предупредил Марину, что сегодня задержится на работе, а потом поедет обедать с двумя деловыми знакомыми в ресторан.
День в ожидании вечера пролетел для Уманцева незаметно. Однако часов с шести его начала бить дрожь. Он было подумал, что от нетерпения, но, прислушавшись к себе, был вынужден сознаться, что от страха.
«Чего это я испугался? В сквере в это время очень мало народу. Почти никого. Ну кто-то с собакой пройдет. Я его в боковой аллее подкараулю. Шансов остаться живым у него нет. Один выстрел и пистолет в пруд. Черт, надо будет сделать еще контрольный в голову, чтобы подозрение пало на киллера. Ну значит, сделаю».
Без двадцати восемь Роман вышел из офиса. Сел в машину и сказал шоферу, чтобы тот отвез его в торговый центр.
— Маринке надо что-нибудь купить. Молодая, хочет внимания, а я — весь в работе. Надо баловать почаще, — с усмешкой проговорил он.
Шофер остался ждать, а Роман вошел в торговый центр через один вход и тут же вышел через другой. Остановил попутную машину и в начале девятого уже был недалеко от сквера.
Он в несколько рядов намотал шарф на шею, чтобы не было видно бороды. Уманцев волновался, вдруг Александр из-за отъезда изменит своему распорядку. Но нет. Он издали увидел стройную фигуру Ильина-Вязигина. Роман поспешил скрыться. Сквер был освещен в центре, а боковые дорожки тонули в темноте. Погода была безветренная, воздух подернут туманом. Александр стал заходить на третий круг, когда увидел мужчину, неожиданно появившегося из боковой аллеи и теперь неторопливо шедшего ему навстречу. Ильин-Вязигин чуть замедлил бег. Когда расстояние между ними сократилось до пяти метров, Роман вынул руку из кармана пальто и выстрелил. Александр на мгновение замер, потом покачнулся и упал навзничь. Уманцев хотел подбежать к нему и сделать контрольный выстрел в голову, но чьи-то громкие голоса заставили его вздрогнуть и оглянуться. На дорожке показалась компания из четырех человек. Роману следовало переждать в соседней аллее, но страх опередил сознание, рука самопроизвольно размахнулась и забросила пистолет в пруд. А сам Уманцев бросился в кусты. Компания приближалась.
— Смотрите, кто-то лежит! — воскликнул молодой женский голос.
— Перебрал, видно, браток, — отозвался мужской.
— Надо бы его на лавочку посадить, а то продрогнет, — подхватил приятель.
— Ну вот еще, придумали! — в унисон заверещали два женских голоса. — Пьянь всякую таскать. Потом не отмоетесь. И не подходите к нему! Сам очухается. А то, барин какой, он напился, а вы носитесь с ним. Пошли!
И они прошли мимо.
Роман перевел дыхание. Выглянул из кустов. Ильин-Вязигин лежал, не шевелясь.
«Готов! — пронеслось в голове Романа. — С такого расстояния нельзя промахнуться».
Он опять скрылся в кусты, пробрался к дороге и остановил попутную машину.
Из торгового центра Уманцев вышел с двумя большими пакетами в руках.
— В ресторан «Тверь», — сказал он шоферу, садясь на заднее сиденье.
В вестибюле ресторана он задержался у зеркала. Расчесал бороду и после этого вошел в зал.
— Извините, задержался, — здороваясь за руку, говорил он своим деловым знакомым. — Молодая жена, а я — весь в работе. Приходится баловать, чтобы не сердилась. По пути заехал, купил ей кое-что.
На следующий день Уманцев с особым вниманием просматривал газеты, пока не нашел сообщение об обнаруженном в сквере трупе молодого человека примерно двадцати пяти — двадцати семи лет со смертельным ранением в область грудной клетки.
Роман потер руки, налил виски и, поздравив себя с удачным окончанием дела, выпил.
Жизнь пошла своим чередом. Только вдруг у Романа ни с того ни с сего похолодеет спина. Он задумается, будто не знает отчего, старается выяснить причину, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Нальет виски, выпьет и опять все в порядке. «Да и было ли что? Зашел в сквер и тотчас вышел».
За обедом собралась вся семья, что в последнее время случалось не часто. Настроение у всех было, словно по заказу, отличное. Шутили, беззлобно спорили, обсуждали знакомых. Но Константин не выдержал, испортил-таки атмосферу общего благодушия.
— Слушай, — обратился он к сестре, когда подали десерт, — как там твой жених африканский, — он насмешливо улыбнулся, — звонит? Говорит, что любит?
— Звонит! А тебе-то что? — не очень любезно отозвалась Елена.
— Да так! Марка потеряешь, другого не найдешь. Он, поговаривают, сейчас увивается вокруг Машки Рукиной.
Вмешалась Марина:
— Костик, я считаю, что Александр — самая подходящая партия для Елены. И она права, что ждет его. Думаю, когда он вернется, то сделает ей предложение.
Роман пристально посмотрел на дочь. Та покраснела от досады, опустила глаза, неловко поднялась, уронив стул, и вышла из столовой.
— Ну вот! — в отчаянии махнула рукой Марина. — Зачем тебе понадобилось ее дразнить?
— Чтоб спустилась с небес на землю, а то так в старых девах и останется. Ведь этот африканский Александр ей не звонит.
— Ты-то откуда знаешь?
— Да слышал я, как она ночью выла. А потом у приятеля Александра его домашний номер телефона, что в Брюсселе, выспрашивала. Но тот отшутился, не дал. А мобильный свой «жених» отключил, чтобы «невеста» московская не доставала.
Марина поморщилась.
— А ты чему радуешься? Я тоже это знаю. Елена не выдержала и рассказала мне. Я, как смогла, утешила. Придумала несколько отговорок. Она повеселела, а ты все испортил.
Уманцев ел мороженое со взбитыми сливками и слушал.
— По-моему, Костя прав, — наконец веско произнес он. — Не надо было, конечно, так грубо, но вернуть Елену с небес на землю давно пора. Она должна понять, что даже Марк ей не светит. Пусть поищет жениха попроще, который не будет зариться на чужое. Денег я ей дам, но не такую сумму, какую требует Марк.
На этом обед окончился. Константин поехал с приятелями в клуб, Роман устроился в кресле, чтобы выкурить трубку. Марина присела на лежавшую у его ног подушку и сказала:
— Ты, Рома, не совсем прав. Елене нужно выйти замуж.
— Иными словами, раскошеливайся папа, потому что твою дочь без денег не берут. Кто ж виноват, что она такая раскрасавица?
Марина печально вздохнула.
— Да пойми, — принялся он ласково втолковывать ей, — у нас с тобой будет ребенок, и я хочу все оставить ему. Понимаешь, все. Чтобы не разошлось по рукам то, что я с таким трудом, не раз рискуя жизнью, накопил.
Марина улыбнулась и приложила его ладонь к своей щеке.
— Рома, как мне хорошо с тобой, — прошептала она, глядя на него с нежностью.
У Романа возникло желание пойти с Мариной в спальню, но, вспомнив об одном деле, он сказал:
— Я совсем немного поработаю, а потом поднимусь к тебе. Не стоит больше тянуть с появлением наследника, — лукаво подмигнул он.
Марина заглянула на кухню, поговорила с кем-то по телефону и ушла к себе.
Роман выбил трубку, потянулся, покряхтывая от удовольствия, и скрылся в кабинете. Зажег настольную лампу, взял папку с бумагами, зевнул да так и замер с широко открытым ртом. Не моргая, не дыша, смотрел он в окно, за которым в своей широкополой шляпе, с поясом на бедрах стоял Алексей Вязигин. Уманцев не двигался, зато Вязигин уже вплотную подошел к окну и приник к нему. Роман буквально оцепенел от ужаса.