Я не могу передать волшебный эффект того освещения, ибо каждый излом, каждый уступ ледяных глыб отбрасывал лучи различного цвета, в зависимости от своей кристаллической структуры,
Это были как будто неисчерпаемые россыпи драгоценных камней, сапфиров и изумрудов, отражавшие перекрещивающиеся лучи всех оттенков зеленого и синего цвета. Свет прожектора усиливался во стократ, как усиливается свет лампы, помещенной за толстыми чечевицами стекол маяка.
— Как красиво! Какая ослепительная красота! — восторгался Консель.
— Да, — сказал я, — это незабываемое зрелище! Не правда ли, Нед?
— Да, тысяча чертей, это правда! — признался канадец. — Я взбешен, что вынужден согласиться с этим. Никогда еще я не видел ничего подобного! Но только я боюсь, что мы дорого заплатим за это зрелище. Природа не любит, чтобы человек проникал в ее самые сокровенные тайны.
Нед Ленд был прав. Это зрелище было слишком прекрасно для человека.
Вдруг крик Конселя заставил меня обернуться.
— Что случилось? — спросил я.
— Пусть хозяин закроет глаза! Пусть хозяин не смотрит!
И, говоря это, Консель поднес руку к глазам.
— Но что с тобой, друг мой?
— Я ослеплен!
Я невольно повернулся к окну, но тотчас же отвел глаза, так как был не в силах выдержать ослепительный блеск.
Я понял, что произошло. «Наутилус» полным ходом тронулся вперед. Отблески прожектора, спокойно мерцавшие, пока мы стояли на месте, слились в яркие полосы. Сверканье миллиардов бриллиантов слилось, а один сноп, и «Наутилус» мчался среди переплетения блистающих молний.
Тут ставни салона закрылись. Ослепленные, мы прижимали руки к глазам, перед которыми всплывали концентрические светящиеся круги, подобные тем, какие мелькают перед сетчатой оболочкой, когда слишком долго смотришь на солнце.
Прошло довольно много времени, прежде чем зрение полностью вернулось к нам.
Наконец, мы могли отнять руки от глаз.
— Честное слово, — сказал Консель, — я не поверил бы, если бы мне рассказали о таком зрелище!
— А я и сейчас в него не верю, — заявил канадец.
— Когда мы вернемся на сушу, — продолжал Консель, — пресыщенные созерцанием такого количества чудес природы, какими жалкими покажутся нам обитаемые земли и творения рук человеческих! Нет, обычный мир не может нас теперь удовлетворить!
Можно себе представить степень нашего энтузиазма, если уж Консель, этот невозмутимейший из невозмутимых фламандцев, заговорил таким языком! Но канадец не преминул влить свою ложку дегтя в нашу бочку меда.
— Обитаемые земли? — повторил он, покачав головой. — Не беспокойтесь, друг мой Консель. Мы никогда не увидим их!
Было около пяти часов утра, когда раздался новый толчок, на этот раз спереди. Я понял, что бивень «Наутилуса» задел глыбу льда. Очевидно, рулевой неудачно сманеврировал в этом туннеле, загроможденном ледяными глыбами, где не так легко было вести корабль. Я подумал, что капитан Немо обойдет это препятствие и, изменив направление, мы снова поплывем вперед вдоль извилин туннеля. Однако, вопреки моим ожиданиям, «Наутилус» пошел задним ходом.
— Мы возвращаемся назад? — спросил Консель.
— Да, — ответил я. — Надо полагать, что с этой стороны из туннеля нет выхода.
— Следовательно…
— Следовательно, мы возвратимся назад и выйдем через южное отверстие туннеля. Это очень просто.
Я старался внушить своим друзьям уверенность, которой не было у меня самого.
Между тем попятное движение «Наутилуса» все ускорялось, и корабль шел теперь с полной скоростью.
— Это неприятная задержка, — заметил Нед Ленд.
— Ну, что для нас значат несколько лишних часов, раз мы все-таки выберемся? — сказал Консель.
— Да, — ответил Нед Ленд, — если только мы действительно выберемся.
Я зашагал из салона в библиотеку и обратно. Мои товарищи спокойно сидели на диване. Вскоре и я сел на диван и, взяв книгу, пытался заставить себя читать, но глаза мои машинально скользили по строкам.
По прошествии четверти часа Консель подошел ко мне и спросил:
— Интересную книгу читает хозяин?
— Очень интересную, — ответил я.
— Я и не сомневался. Хозяин ведь читает свою собственную книгу.
И в самом деле, я держал в руках свои «Тайны морского дна», совершенно не подозревая этого. Я захлопнул книгу и снова зашагал по салону. Нед и Консель, не желая мешать мне, поднялись с дивана и направились к выходу. -
— Не уходите, друзья мои, — сказал я им. — Побудем вместе до тех пор, пока выберемся из туннеля.
— Как будет угодно хозяину, — сказал Консель.
Так прошло несколько часов. Я часто смотрел на приборы, висевшие на стене салона. Стрелка манометра показывала, что мы все время находимся на глубине в триста метров. Компас неизменно указывал, что мы идем на юг, лаг — скорость двадцать миль в час, огромную в таком узком пространстве. Но капитан Немо понимал, что никакая спешка не может быть чрезмерной в этих условиях, где минуты стоили больше, чем годы.
В двадцать пять минут девятого раздался второй толчок. На этот раз удар пришелся по корме. Я побледнел. Мои товарищи вскочили на ноги и подошли ко мне. Я стиснул руку. Конселя. Мы вопрошали друг друга взглядами, и этот бессловесный разговор был красноречивей всякого иного.
В эту минуту в салон вошел капитан Немо.
Я подбежал к нему.
— Путь закрыт и с юга? — спросил я.
— Да, господин профессор. Айсберг, опрокинувшись, запер нас.
— Мы в ловушке?
— Да.
Глава шестнадцатая
НЕДОСТАТОК ВОЗДУХА
Таким образом, «Наутилус» со всех сторон был окружен непроницаемыми ледяными стенами. Мы были пленниками льдов.
Канадец стукнул огромным кулачищем по столу. Консель молчал. Я, не отрываясь, смотрел на капитана. Его лицо снова стало невозмутимым. Скрестив руки на груди, он размышлял.
«Наутилус» стоял неподвижно.
Капитан Немо заговорил.
— Господа, — сказал он совершенно спокойно, — в том положении, в каком мы сейчас находимся, есть две возможности распрощаться с жизнью.
Этот загадочный человек держал перед нами, речь с видом профессора математики, читающего лекцию студентам.
— Первая — это быть раздавленными льдинами. Вторая — умереть от удушья. Я исключаю совершенно опасность умереть с голоду, так как запасы провизии на «Наутилусе» безусловно переживут нас. Итак, взвесим обе эти возможности.
— Я думаю, что нам нечего бояться смерти от удушья, капитан, — сказал я, — поскольку резервуары «Наутилуса» наполнены сжатым, воздухом.
— Это верно, — ответил капитан, — но они обеспечивают нам только двухдневную порцию воздуха. А ведь мы уже тридцать шесть часов находимся под водой, и сгущенный воздух внутри корабля требует обновления. Через сорок восемь часов запас будет исчерпан.
— Из этого следует, капитан, что нам надо вырваться на свободу раньше, чем в сорок восемь часов.
— Мы попытаемся это сделать. Попробуем буравить стену льда.
— С какой стороны? — спросил я.
— Это нам покажет зонд. Я посажу сейчас «Наутилус» на дно нашей ледяной клетки, и матросы, надев скафандры, определят, какая из ледяных стен имеет наименьшую толщину.
— Можно ли открыть ставни салона?
— Конечно. Ведь мы не движемся теперь.
Капитан Немо вышел из салона. Вскоре послышался свист, говоривший о том, что в резервуары впускают воду. «Наутилус» медленно опустился на дно ледяной клетки, на глубину в триста пятьдесят метров.
— Друзья мои, — сказал я Конселю и Неду Ленду, — мы попали в опасное положение, но я не сомневаюсь, что вы не потеряете свойственных вам присутствия духа и энергии.
— Господин профессор, может быть уверен, что в такую минуту я не буду приставать к нему с жалобами, — сказал канадец. — Я готов сделать все, что нужно для общего спасения.
— Хорошо сказано, Нед! — ответил я, пожимая руку канадцу.
— Добавлю, — сказал он, — что я так же хорошо владею киркой, как и гарпуном, и, если я могу быть полезен капитану Немо, он может располагать мной.
— Не сомневаюсь, что он не откажется от вашей помощи. Идемте, Нед.
Я прошел с канадцем в гардеробную, где матросы «Наутилуса» облачались в скафандры. Я передал капитану Немо предложение канадца, и он тотчас же принял его.
Нед Ленд надел скафандр одновременно со всеми матросами. Каждый из них нацепил на плечи аппарат Руквейроля, наполненный свежим воздухом из резервуаров, — это уменьшало общий запас воздуха на «Наутилусе», но этот расход нельзя было считать излишним. Что касается ламп Румкорфа, то они были совершенно не нужны в этой ярко освещенной среде.
Когда Нед облачился в скафандр, я вернулся в салон, ставни которого были уже открыты. Усевшись вместе с Конселем у окна, я стал рассматривать ледяные стены, окружавшие «Наутилус».
Через несколько минут мы увидели, как двенадцать водолазов вступили на ледяной пол. Среди них легко было узнать Неда Ленда, выделявшегося своим высоким ростом. Капитан Немо также был в этой группе.
Прежде чем приступить к рубке льда, он велел пробуравить несколько пробных скважин, чтобы определить наивыгоднейшее направление пролома. Длинные сверла были воткнуты в боковые стены, но, просверлив пятнадцать метров в толще льда, они все еще не нащупывали свободной воды. Было совершенно бессмысленно рубить потолок туннеля, так как это был нижний слой сплошного льда толщиной не меньше четырехсот метров. Тогда капитан Немо приказал сверлить пол туннеля.
Оказалось, что в этом направлении толщина ледяного пласта не превышала десяти метров. Нужно было, следовательно, вырубить в этом ледяном полу яму, несколько превышающую размеры «Наутилуса», то есть примерно вырубить около шести с половиной тысяч кубических метров льда, чтобы образовалось отверстие, сквозь которое «Наутилус» мог бы погрузиться в нижние, свободные ото льдов слои воды.
К этой работе водолазы приступили немедленно и повели ее с неослабевающей энергией. Капитан Немо распорядился рубить лед не непосредственно под «Наутилусом», что значительно затруднило бы работу, а в восьми метрах левее корпуса судна. Водолазы очертили гигантский овал по льду и принялись за работу в нескольких местах сразу. Их кирки одновременно врезались в пласты льда, вырубая из них большие глыбы.