Дата пятая – 8 октября 1919 года
Профессору Н.И. Эрасси
Согласно постановлению Расценочной Комиссии от 6 октября с.г. Управление Делами просит Вас сообщить, сколько Вы намерены иметь часов занятий в текущем полугодии в Академии по читаемом Вами предмету и не состоите ли Вы штатным преподавателем в других учебных заведениях.
Дата шестая – более полугода спустя, 13 мая 1920 года
В Организационный Комитет Московской горной академии.
Во время поездки на сланцевые разработки на станции Веймарн Балт. ж. д. для устройства там маркшейдерской части, в октябре 1919-го, вследствие военных событий я оказался за фронтом. Голод вынудил меня пробираться вглубь Эстонии и после перипетий беженства мне удалось устроиться на службу в Эст. Мин. Торг. и Пром. по горной части. Ныне обстоятельства слагаются благоприятно для поездки в Англию, где надеюсь познакомиться с постановкой маркшейдерского дела на рудниках и с работами по применению радио к определению астрономических долгот (в Гринвиче), что имеет значение в см. полевого оборудования экспедиций на далекие окраины, где нет тригонометрической сети.
В виду указанной возможности прошу Организационный Комитет Московской Горной Академии
1. Разрешить мне не возвращаться сейчас в Москву, и использовать предстоящую поездку в интересах М.Г.А.
2. Дать директивы в отношении этой поездки по оборудованию кабинетов и лабораторий приборами, коллекциями и книгами.
В случае, если ответ Орг. Ком. М.Г.А. не застанет меня в Ревеле по нижеуказанному адресу прошу Советскую Делегацию в Эстонии дослать его в Англию, адрес будет сообщен и ответ М.Г.А. меня найдет.
Н. Эрасси
Адрес: Народный Комиссариат по Иностранным Делам. Советская Делегация в Эстонии. Tallinn (Ревель), Waike, Kalamaja nul. m. № 7, krt № 1. Prof. N. Erassi
Ревель, 13.05.1920
Резолюция на письме:
14.07.1920 г. Запросить проф. Н.И. Эрасси, если он находится в Англии, представить сведения о предметах, нужных для Горной Академии, которые можно приобрести в Англии, а также дать сведения о ценах на различные предметы оборудования Академии.
____________________________
На этом переписка обрывается.
Справка:
Эрасси Николай Иванович (1871–1930)
Горный инженер, ученый в области горного искусства, профессор.
Окончил Горный институт в Санкт-Петербурге (1908). Ученик Петра Францевича Лесгафта. По окончании оставлен на кафедре для подготовки к профессорскому званию. Преподавал в Горном институте маркшейдерское искусство и геодезию. В 1911 г. преподавал на Гаванских политехнических курсах.
Был ярым последователем Блаватской и Рерихов, членом Русского теософского общества. «Впоследствии профессор А.Н. Кузнецов (1900) рассказывал, что Эрасси был теософом-мистиком, искал общений с потусторонним миром, питался только молоком от своей коровы и в конечном итоге «вместе с коровой ушел в Индию» (Н. Грейвер. Воспоминания)
В эмиграции в Эстонии. Профессор Ревельских политехнических курсов. Член Русской академической группы в Эстонии (1920), почетный член Общества русских студентов Тартуского университета.
Основатель и первый председатель Теософического общества в Таллине. Также организовал теософские ложи в Берлине и Брюсселе.
Скончался 12 января 1930 года в Алжире.
Вот и весь рассказ. Ничего особенного. Одна из миллионов судеб, переписанных Великой Революцией.
Ныне профессор Эрасси прочно забыт, да и не помнили о нем особо. Я даже фотографии его ни одной не нашел – даже на эстонских сайтах.
Разве что Елена Федоровна Писарева в своей книге «История русского теософского движения» писала: «Он вносил в теософскую работу много энтузиазма и в трудные минуты зажигал остальных своим светлым оптимизмом. Во время научных работ (по съёмкам) в Псковской губернии, в эпоху революции, возможность возвращения на родину была для него отрезана. Таким образом Н.И. попал за границу…».
Кто-то скажет – повезло.
А я скажу – судьба, и приправлю банальным «нам не дано предугадать...».
Да, вполне вероятно, что насмешник-случай, забросивший его в Эстонию, спас ему жизнь. Что не будь этой нечаянной эмиграции, в графе «место смерти» у профессора Эрасси стояло бы на «Алжир», а «Соловки» или какой-нибудь «Карлаг». Это действительно было более чем реально, мы уже видели в этой книге массу таких примеров и увидим еще.
Но вот эти «переписанные» Революцией судьбы… Очень трудно удержаться и хотя бы в мыслях не переиграть все по-другому.
А вдруг все бы было не так?
Вдруг нить Клото, ускользнувшая в межвоенную Эстонию, на самом деле увела Эрасси от карьеры академика, от статуса корифея и отца-основателя, от иконостаса орденов и Сталинских премий?
Ведь отсыпали Мойры это все профессору Александру Митрофановичу Терпигореву, с которым до революции они были примерно в равном статусе.
Вот как этот уроженец Тамбова выглядел в молодости.
Красавец, согласитесь?
Терпигорев еще до революции считался одним из самых многообещающих горных инженеров Империи. Его диссертация «Разбор систем разработок каменного угля, применяемых на рудниках Юга России, в связи с подготовкой месторождения к очистной добыче» еще в 1905 году навела много шороху в профессиональном сообществе фундаментальностью поднятых в ней проблем.
И не случайно упомянутый в предыдущей главе генерал Антон Иванович Деникин, формируя правительство, именно Терпигореву предложил возглавить в нем Горно-топливный отдел. А после эвакуации «Белой Армии» в Севастополь профессор Терпигорев занял должность начальника Горного отдела уже в правительстве П.Н. Врангеля, и занимал ее до освобождения Крыма от белогвардейских войск.
Да, читатели, да. В отличие от Эрасси у Терпигорева в анамнезе не месячный белогвардейский плен был, а куда более серьезные грехи перед Советской властью.
Вот только в том самом 20-м году, когда Эрасси принял решение не возвращаться в Москву, Терпигорев в Крыму, напротив, не сел на пароход в Константинополь, а остался в Севастополе, куда вскоре вошли части Красной армии.
Ему очень повезло – его не расстреляли в кальсонах в овраге за городом, как тысячи других «бывших». Наличие профессии, позволяющей приносить видимую и ощутимую пользу, часто в прямом смысле слова спасает людям жизнь, и судьба литератора Овалова, ставшего в лагере доктором Шаповаловым – тому свидетельство. Обустраивающие хозяйственную жизнь на полуострове севастопольские представители Крымского областного комитета РКП(б), возглавляемого Землячкой, решили, что специалиста уровня Терпигорева грех не использовать во благо Республики Советов.
И бывший начальник горно-топливного отдела деникинского правительства Александр Терпигорев становится заведующим горно-топливным отделом Севастопольского уездного отдела народного хозяйства. Одновременно Александр Митрофанович преподавал и являлся заместителем заведующего учебной частью в местном Политехникуме.
Но, подозреваю, в Крыму ему, как и многим «бывшим», было очень неуютно. Не проработав и года, профессор Терпигорев возвращается в родной Екатеринославский горный институт. Вот он там с коллегами в мае 1922 года, сидит слева.
Снимок сделан практически накануне отъезда – летом 1922 года профессора Терпигорева все-таки сманят в Москву на должность декана горного факультета и заведующего кафедрой эксплуатации полезных ископаемых Московской горной академии.
В итоге на глобальные вызовы, которые выставила горному делу невиданная по масштабам советская индустриализация, пришлось отвечать именно Терпигореву, а не Эрасси.
А.М. Терпигорев со студентами Московского горного. 1948 г.
Именно Терпигорев создаст новое направление в горной науке — механизацию горных работ; именно бывший «врангелевец» напишет фундаментальные труды по технико-экономическому анализу производства в каменноугольной промышленности.
Это Александр Митрофанович обучит несколько поколений советских горных инженеров, станет ректором Московского горного института и создаст свою знаменитую научную школу.
Это академик Терпигорев, несмотря на возраст, тянул адский труд эксперта-горняка всю войну, с 1943-го по 1947-й год исполняя обязанности главного инженера и первого заместителя начальника Бюро по составлению генерального плана восстановления угольной промышленности Донбасса.
Наконец, это Терпигорев стал действительным членом Академии наук СССР по Отделению математических и естественных наук, лауреатом Сталинской премии, премии Президиума Академии Наук СССР, заслуженным деятелем науки и техники РСФСР, кавалером трех орденов Ленина, двух орденов Трудового Красного Знамени и множества других наград, патриархом и легендой советской горной науки.
Академики АН СССР Г.М. Кржижановский и А.М. Терпигорев в зале заседаний
Но, кстати, ордена он носить не любил, обычно ограничивался лауреатской медалью – своей Сталинской премией 1943 года «за многолетние выдающиеся работы в области науки и техники» он очень гордился. И ходил, как на картине К.М. Максимова «Портрет академика Терпигорева».
А Эрасси… Профессор Эрасси в маленькой аграрной Эстонии даже научные статьи писать прекратил. А вот если бы…
Только не бывает этого «если бы».
История обходится без черновиков, сразу набело пишет.
И не перешить.
Основатели
Как вы уже поняли, в первые годы существования академию преследовали большие проблемы.
Во-первых, как я уже много раз говорил, Московская горная академия создавалась в условиях разрухи, голода и Гражданской войны. И на эту самую войну студентов периодически мобилизовывали. После открытия Академии заявление на учебу подали около 4 тыс. человек, к занятиям приступили 600 студентов, но из-за призыва на военную службу и общей разрухи и голода количество студентов МГА вскоре снизилось до 200 человек, а к началу 1920 года их стало еще меньше.
Более того, как видно из этого документа, в условиях бардака Гражданской войны мобилизовать пытались даже преподавателей. Причем каких!