– Зачем вы говорите мне об этом?
– Я хочу, чтобы вы знали: да, меня не радует возможность стать вашим первым и единственным клиентом, но я пытаюсь убедить себя, что в таком случае у вас будет больше времени на работу над моей рекламной кампанией. Честно говоря, я так и не принял решения. Но увидев сегодня все, что вы сделали, признаться, поразился тем, как много времени и усилий вы вложили в подготовку.
Я набрал побольше воздуха в легкие.
– Что вы хотите этим сказать?
К дому Эмили я ехал, чувствуя сильное головокружение. Если бы не навигатор в телефоне, я ни за что не нашел бы нужный адрес. Эмили жила недалеко от моего дома, но через этот район я еще ни разу не ездил, а основная улица была нечетко обозначена на картах. Повсюду деревья, дома, построенные в середине прошлого века, – с большими окнами, обитые кедровой вагонкой, с цокольными этажами, перепад уровней которых соответствовал рельефу местности.
Я прошел по извилистой тропинке мимо пруда с карпами и приблизился к двери дома. Эмили открыла и вновь поразила меня теплом своей улыбки.
– Я думала, ты приедешь позже, – сказала она. – Почему-то я решила, что презентация затянется. Ну, проходи.
Из-за ссоры с Вивиан мне было не по себе, а после встречи с Тальери у меня кружилась голова, но, войдя в дом недавно разведенной женщины, с которой я когда-то спал, я испытал еще более острое ощущение нереальности происходящего. Было в этом что-то неправильное, неуместное, и мне пришлось напомнить себе, что я приехал всего лишь забрать дочь, точно так же, как забрал бы ее у своей мамы. Но ощущение, что я делаю что-то не так, лишь усилилось, когда Эмили указала в сторону лестницы.
– Дети в игровой с Пудингом. Полчаса назад пообедали, так что играют не слишком долго.
Я кивнул, стараясь сохранять дистанцию между нами.
– Им нравится?
– Очень, – ответила она. – Все время смеются. По-моему, в нашего пса твоя дочь просто влюбилась.
– Ничуть не удивлен. А как Пудинг? Поладил с хомяками?
– Несколько секунд обнюхивал клетку, этим все и кончилось.
– Вот и хорошо. – Я сунул руки в карманы.
Внутренний голос продолжал нашептывать, что напрасно я сюда явился, что в доме Эмили мне не место. Отвернувшись от нее, я окинул взглядом комнату. Этаж имел открытую планировку, солнечный свет, слегка приглушенный жалюзи, лился через большие окна в тыльной стене дома, помещение выглядело уютным и немного эклектичным, а всякие мелочи, разбросанные там и сям, указывали на то, что здесь живет художник. На стенах я увидел несколько больших картин и предположил, что это работы Эмили.
– У тебя красивый дом, – заметил я, стараясь придерживаться разговора на отвлеченные темы.
– Спасибо. – Эмили чувствовала себя гораздо свободнее, чем я. – Вообще-то я подумываю продать его. Он требует слишком много ухода, а пара комнат нуждается в серьезном ремонте. Но с тех пор как уехал Дэвид, за дело я не бралась. Извини за беспорядок.
– Никакого беспорядка я не вижу, – возразил я. – А это твои картины?
Она встала ближе ко мне – настолько, что я уловил аромат шампуня с жимолостью, которым она обычно пользовалась.
– Да, это довольно старые мои работы. Давно уже думаю заменить их, но все руки не доходят.
– Теперь понятно, почему хозяину галереи нравятся твои картины.
– Они напоминают мне время, когда я была беременна Бодхи, – темные, менее текстурные, чем нынешние. И более меланхоличные. Но во время беременности меня несколько месяцев тошнило почти непрерывно, может, в этом все дело. Погоди секунду… – Она отошла к лестнице. – Бодхи, Лондон! – крикнула она. – У вас все хорошо?
Я услышал, как дети ответили хором:
– Да!
– Твой папа приехал, Лондон.
Над головой послышался топот, и я увидел свою дочь, выглядывающую между прутьями перил.
– Папа, а можно мне еще побыть у Бодхи? У него есть второй световой меч, он красный! Мы играем с Пудингом!
Я перевел взгляд на Эмили.
– Я не против. – Она пожала плечами. – Лондон не дает Бодхи скучать, а у меня появляется шанс перевести дух.
– Ну хорошо, – ответил я Лондон. – Но только недолго. Не забывай, что сегодня у тебя еще хореография.
– У мисс Хэмшоу? – спросила Эмили и, когда я кивнул, добавила: – Я слышала о ней кое-что интересное. «Интересное» в этом случае вовсе не значит «хорошее».
– По-моему, эти уроки Лондон не очень-то нравятся, – признался я.
– Так забери ее оттуда.
С Вивиан такой номер не пройдет, мысленно возразил я. Помолчав, Эмили указала большим пальцем в сторону кухни.
– Хочешь сладкого чаю со льдом? Я как раз приготовила целый кувшин.
Внутренний голос вновь посоветовал мне вежливо отказаться, но я машинально произнес:
– Было бы неплохо.
Я последовал за Эмили на кухню, где на полу у застекленных дверей, ведущих на задний двор, стояла переноска с хомяками. В стороне я увидел двери еще одной комнаты – явно мастерской художника. Вдоль стен в ней были расставлены картины, еще одна – на мольберте; рабочий фартук был брошен на видавший виды письменный стол, где теснились сотни тюбиков и баночек с красками.
– Значит, здесь ты работаешь?
– Это моя студия, – объяснила Эмили, выставляя на стол кувшин с чаем. – Раньше здесь была веранда, но мы застеклили ее после покупки дома. По утрам здесь идеальное освещение.
– Трудно работать дома?
– Вообще-то нет. И к тому же мне не с чем сравнивать.
– А Бодхи? Не мешает работать?
Она разлила чай по стаканам и добавила лед.
– Обычно я пишу по утрам, но иногда нахожу время и в другие часы. Если мне очень надо поработать, Бодхи уходит наверх играть или смотреть телевизор. Он уже привык.
Она села, я последовал ее примеру, все еще чувствуя себя скованно. Если Эмили и было неловко, то виду она не подавала.
– Как прошла встреча с Тальери?
– Хорошо, – ответил я. – Он меня нанял. Поручил разработку всей кампании, которую я предложил.
– Это же замечательно! – воскликнула она. – Поздравляю! Я знала, что у тебя все получится. Ты, наверное, без ума от радости.
– Я еще не осознал.
– Скоро дойдет, вот увидишь. Отпразднуете сегодня?
Я вспомнил вспышку гнева Вивиан сегодня утром.
– Там видно будет.
– Он ведь твой первый клиент. Это обязательно надо отметить. Но сначала расскажи мне, как все прошло. Поделись со мной.
Пересказывая подробности встречи, я наконец избавился от ощущения дискомфорта, а когда упомянул, что Тальери звонил Питерсу, Эмили прижала ладонь к губам, ахнула и широко раскрыла глаза.
– Какой ужас! И тебе сразу стало не по себе?
– Да уж, приятного мало.
– Я была бы готова сквозь землю провалиться.
– Вот и я чувствовал себя так же. Ему, наверное, хотелось посмотреть, как я буду выкручиваться.
– Юристы – они такие, – согласилась она. – Но все закончилось хорошо. Ты не представляешь, как я за тебя рада!
– Спасибо тебе. У меня как будто камень с души свалился, понимаешь?
– Прекрасно понимаю тебя! До сих пор помню, как узнала, что в галерее продали одну из моих картин. В то время я была уверена, что живопись никогда не будет меня кормить, и все ждала, когда хозяин галереи позвонит и попросит забрать работы, а когда телефон наконец зазвонил, мне было так страшно брать трубку, что я дождалась, пока включится голосовая почта.
Я засмеялся, она продолжила расспросы:
– И что теперь? Какие дальнейшие действия?
– Завтра мы с ним подпишем контракт, и я сразу же займусь делом – поисками, составлением графиков, получением разрешений, работой со специалистами, которым поручу разработку сайта. Придется созваниваться со съемочной группой, звукооператорами и агентствами, проводить репетиции… со съемками всегда полным-полно хлопот.
– Тебе удастся все успеть, если придется присматривать за Лондон?
Об этом я пока даже не задумывался, но ответил:
– Должен успеть. Мы как раз подыскиваем для нее дневную группу.
– Знаю, Лондон рассказала мне за обедом. Но она туда не хочет. Говорит, в этом нет смысла, ведь она скоро все равно пойдет в школу.
Нет смысла? Так могла выразиться только Вивиан.
– Так и сказала?
– Я тоже удивилась. Но с другой стороны, она кажется намного взрослее Бодхи.
Я сделал большой глоток из своего стакана, размышляя, что еще успела наговорить Вивиан нашей дочери о дневной группе.
– А в остальном с Лондон все в порядке?
– В полном. У тебя очень милая дочь. И кстати, к Пудингу она уже привязалась. Хочет привезти его к вам домой. Я сказала, что сначала надо спросить разрешения у тебя.
– Нам и хомяков хватает, – запротестовал я. – С собакой я не справлюсь. Мне и так, похоже, придется на время отказаться от сна.
Она улыбнулась, но ее лицо осталось грустным.
– Лондон говорила, что ты научил ее ездить на велосипеде.
– Так и есть.
– Я давно уже собираюсь заняться этим с Бодхи, но боюсь, с таким учителем, как я, он будет то и дело падать. Наверное, как только выдастся свободное время, придется походить в тренажерный зал и привести себя в форму.
– Да, дети отнимают уйму времени.
– Точно, – кивнула она. – И все-таки я не променяю своего сына ни на что на свете.
Она совершенно права, думал я.
– Спасибо за чай. Неловко отнимать у тебя время, так что мы поедем.
– Я рада видеть Лондон у нас в гостях. Наконец-то я поближе познакомилась с самым близким другом Бодхи.
Я встал из-за стола, взял переноску с хомяками и двинулся вслед за Эмили к двери. На мой зов Лондон и Бодхи прибежали вместе, преследуемые маленьким пуделем.
– Так Пудинг – это пудель? – спросил я.
– Это Бодхи его так назвал.
– Я готова, – объявила Лондон. – Пудинг такой лапочка – правда, папа? А можно, мы еще раз съездим в зоомагазин? Вдруг там продают таких же собачек, как Пудинг?
– Не сегодня. Папе надо поработать. Попрощайся с мисс Эмили, хорошо?
Лондон обняла Эмили. Моя дочь охотно обнимается со всеми: я видел ее в объятиях почтальона и какой-то старушки в парке. Бодхи она тоже обняла, а когда мы шли к машине, сама дала мне руку.