Стресс – радикальная диета.
Собираясь сделать этот звонок, я уже знал, что предприму дальше. И твердил, что просто хочу выяснить, где находится Вивиан. Но я себе врал. Когда секретарь в приемной Спаннермена ответила на звонок и я попросил соединить меня с Вивиан, она переключилась на некую Мелани, которая назвалась ассистентом Вивиан. А я и не знал, что у моей жены есть ассистент – но, видимо, я слишком многого о ней не знал.
Мне сообщили, что Вивиан на совещании. Мелани спросила мою фамилию. Тут я солгал, представившись местным журналистом, желающим организовать встречу с Вивиан на этой неделе. Мелани сообщила, что Вивиан в офисе сегодня и завтра, а потом всю неделю проведет в разъездах.
Следом я позвонил Мардж с просьбой забрать Лондон из школы и позднее отвезти на танцы, объяснив это тем, что еду встретиться с женой, но сегодня же вернусь.
До Атланты всего четыре часа езды.
Не знаю, чего я рассчитывал добиться этим неожиданным визитом. В пути мои планы и прогнозы постоянно менялись. Я знал, что должен увидеться с Вивиан – отчасти я надеялся, что резкость, с которой она общалась со мной по телефону, исчезнет при личной встрече и мы найдем способ спасти наши отношения, семью, жизнь.
В дороге мой желудок словно завязался в узел – свидетельство явной тревоги, от которой вести машину стало труднее. К счастью, движение транспорта на этот раз было неплотным, и к двенадцати я достиг окраин Атланты. А уже через пятнадцать минут, чувствуя, как натянуты до предела нервы, разыскал новое здание офиса Спаннермена и въехал на парковку.
Я нашел свободное место в секторе для гостей и уже собрался выйти из машины, но вдруг задумался. Как быть дальше? Позвонить Вивиан и сообщить, что я внизу? Войти в здание и обратиться к администратору в холле? Или прорваться с боем прямиком в кабинет Вивиан? Бесчисленные сценарии нашего разговора, которые мне представлялись в пути, всегда начинались за столом в ресторане, а не на крыльце перед офисом.
Я понимал, что сейчас не могу рассуждать здраво.
Вивиан наверняка предпочла бы, чтобы я позвонил; но при этом у нее был бы шанс наотрез отказаться от встречи. Именно по этой причине лучше явиться к ней без предупреждения, но как быть, если она на совещании? Назвать свою фамилию и ждать в приемной, как школьник, которого вызвали к директору? Мне хотелось пройти прямо к ней в кабинет, но я понятия не имел, где он находится, вдобавок такое самоуправство наверняка закончится скандалом, что только усугубит ситуацию.
Продолжая обдумывать возможные действия, я заставил себя выйти из машины. Мне необходимо было размять ноги и заглянуть в туалет. Заметив на противоположной стороне кофейню, я неосторожно перебежал улицу. А когда вернулся к машине, решил позвонить Вивиан. И вдруг увидел их – Спаннермена и Вивиан в коричневом «Бентли», выезжающем со стоянки. Не желая быть замеченным, я отпрянул к стене здания и наклонил голову. Когда «Бентли» наконец вырулил на улицу, я услышал рев двигателя.
У меня изначально и не было плана, но при виде их в машине остатки надежды улетучились. Есть по-прежнему не хотелось, но я решил купить какой-нибудь еды, а потом дождаться Вивиан неподалеку от офиса.
Выезжая со стоянки, я заметил, что транспорт почти не движется в плотном потоке, а коричневый «Бентли» на расстоянии восьми машин от меня. Впереди кипела какая-то стройка: тягач со стальными балками задним ходом заезжал на стройплощадку, в итоге движение на улице было парализовано.
Наконец тягач освободил дорогу, транспорт двинулся, и я, не сводя глаз с «Бентли», заметил, что он включил правый поворот. Я почувствовал себя шпионом или частным детективом, когда повернул в ту же сторону, но быстро убедил себя: я не собираюсь устраивать сцену в ресторане или совершить еще какую-нибудь глупость. Просто хочу выяснить, куда они ездят на обед, узнать хоть что-нибудь о новой жизни моей жены. Так на моем месте поступил бы каждый.
Верно?
А между тем гнев во мне продолжал расти. Теперь, когда нас с «Бентли» разделяла всего одна машина, я отчетливо видел их. Уолтер говорил, Вивиан отвечала ему с тем же радостным выражением лица, с каким беседовала с ним по телефону после ссоры с Лондон. И мой гнев сменился разочарованием и тоской.
Почему она меня не любила?
Их путь был недолгим. Они свернули налево и нырнули на крытую парковку под шикарным небоскребом «Бельмонт-Тауэр». Возле дверей я заметил швейцара, как в Нью-Йорке, проехал мимо и свернул на парковку какого-то ресторана кварталом дальше.
Я заглушил двигатель, размышляя, есть ли в небоскребе ресторан. Может, там и находятся пресловутые служебные квартиры. И в одной из них живет Уолтер Спаннермен.
Из Интернета я выудил нужную информацию: «Бельмонт-Тауэр» – один из проектов Спаннермена. Нашлась даже ссылка на видео. Я кликнул по ней и увидел самого Уолтера Спаннермена, расхваливающего преимущества здания. В качестве финального коммерческого довода он с гордостью объявил зрителям, что выбрал себе квартиру на верхнем этаже.
Я нажал на «паузу», и с чувством человека, вынужденного без конвоя идти на эшафот, выбрался из машины и направился к «Бельмонт-Тауэр». У дверей я подозвал швейцара.
– Красивое здание, – сказал я.
– Да, сэр. Очень красивое.
– В нем есть ресторан? Или клуб для арендаторов? – спросил я.
– Нет, ничего такого нет. Но по соседству есть «Ла Серна». Это пятизвездочный ресторан.
– Здесь сдаются квартиры?
– Нет, сэр.
Я сунул руку в карман.
– Ясно, спасибо вам за помощь.
Через несколько минут, ошарашенный мыслью о том, что Вивиан, скорее всего, живет со Спаннерменом у него в пентхаусе, я сел в машину и поехал обратно в Шарлотт.
Я приехал через полчаса после возвращения Лондон из школы, и она, едва услышав меня, бросилась к двери.
– Папочка! Где ты был?
– Работал, – объяснил я. – Извини, что не смог тебя забрать.
– Ничего. Меня тетя Мардж забрала. И отвезла домой. – Лондон обняла меня. – Я по тебе скучала.
– И я тоже по тебе скучал, детка.
– Я люблю тебя.
– Взаимно.
– А что значит «взаимно»?
– Когда говоришь «взаимно», значит, хочешь сказать то же самое. Вот ты сказала, что любишь меня, а я ответил «взаимно», значит, я тоже тебя люблю.
– Здорово, – обрадовалась она. – Я не знала, что так можно.
– В мире чего только нет. Ну а ты узнала что-нибудь интересное в школе?
– Узнала, что пауки – не насекомые. Они называются «арахмиды».
– Может, арахниды?
– Нет, папочка, арахмиды! Через «м».
Я был уверен, что она ошибается, но решил не настаивать.
– Круто!
– Это потому, что у насекомых шесть ног, а у пауков – восемь.
– Ух ты! Знаешь, а ведь ты умница.
– А пауков все равно не люблю. И пчел больше не люблю. Хотя они и делают мед. А бабочки красивые.
– Совсем как ты. Ты тоже красивая. Красивее любой бабочки, – заверил я. – Я отойду на минутку поздороваться с тетей Мардж?
– Ладно, а я проведаю Мистера и Миссис Крапинку. Ты не забыл налить им воды?
Ой.
– Забыл. Но вчера у них было достаточно воды. Так что с ними все в порядке.
– Сейчас пойду и проверю.
Я поцеловал ее в щеку и отпустил. Лондон убежала вверх по лестнице. Только тогда я заметил, что из кухни за нами наблюдает Мардж.
– Знаешь, а ведь ты хороший отец, – сказала она, когда я подошел ближе.
– Стараюсь. Как она?
– Ты имеешь в виду – тот час, который я пробыла с ней? По дороге домой мне пришлось купить фруктовый лед на палочке. А потом нагрянула мама с тоннами еды, и этими запасами тоже пришлось заниматься мне. Кстати, кое-что я сложила в холодильник, остальное – в морозилку. Ты мой должник. Я выжата как лимон. Ну и денек! Сама не понимаю, как я продержалась.
Моя сестра явно знала толк в мелодрамах.
– Я не думал, что вернусь так скоро.
– Я тоже. И опасалась, что к приезду ты раскиснешь как пюре. Так что стряслось? Она вообще была на месте?
– Я видел ее…
И я рассказал Мардж, как прошла поездка в Атланту. Она налила два стакана воды со льдом и протянула один мне.
– Можно один вопрос?
– Давай.
– Почему ты просто не дождался ее?
– Они поехали к Спаннермену, и я понял, что не желаю с ней встречаться.
– А причина?
– Она… была с ним. Наверное, у него в пентхаусе. И…
– И что? Она от тебя ушла. И сказала, что влюблена в него. Тебе известно, что она спит с ним, так?
– Известно, – кивнул я. – Просто думать об этом противно.
На лице Мардж отразилось сочувствие.
– Значит, психически ты совершенно здоров.
Я помолчал и вдруг понял, что обессилен.
– Что мне теперь делать?
– Заботиться о себе. Быть хорошим отцом для Лондон.
– Я про Вивиан.
– Давай пока ограничимся заботами о тебе и твоей дочери, ладно?
Напрасно я ездил в Атланту.
Во вторник я пытался погрузиться в работу над роликом для Тальери, но сосредоточиться было трудно, все мысли занимала Вивиан. Как наяву, я видел ее в «Бентли», а рядом с ней – Спаннермена, и когда пытался представить себе выражение ее лица, оно было таким же, как в тот вечер в патио.
Эти видения неотступно преследовали меня и приносили с собой ощущение собственной несостоятельности. Неполноценности. Меня не просто отвергли – заменили более богатым и влиятельным человеком, способным заставить смеяться и улыбаться так, как не мог этого сделать я.
Она ушла от меня не по каким-то своим причинам, а по моей вине.
Так я и сказал Мардж по телефону на следующий день, и, поскольку в одиночку мне выбраться из очередной ямы не удалось, они с Лиз приехали ко мне после работы. Был вечер вторника, я накормил Лондон едой, которую привезла моя мама. Мардж и Лондон отправились смотреть кино в гостиную, а мы с Лиз устроились в патио.
Я подробно рассказал обо всем, что произошло, и описал свои ощущения. А когда умолк, Лиз задумчиво сложи