Ведь причин задерживаться у Вивиан не было.
Она влюблена в другого и уже добилась от меня всего, чего хотела.
Глава 16И восходит солнце
Лиз понравилась мне с первой минуты знакомства, но, признаться, я удивился, обнаружив, что она понравилась и моим родителям. С ориентацией Мардж они смирились, однако я нередко чувствовал, что им становится неловко в присутствии женщин, с которыми раньше встречалась их дочь. Родители принадлежали к другому поколению, выросли в то время, когда не вяжущийся с традиционным образ жизни было принято скрывать, но причина их неловкости заключалась не только в этом, но и в самих женщинах, которым Мардж раньше оказывала внимание. Все они казались мне грубоватыми, в разговоре часто сквернословили, вгоняя родителей в краску.
Мардж рассказала, что познакомилась с Лиз на работе. Думаю, почти все согласятся с тем, что в офисе обычно близко не сходятся, но Лиз недавно занялась частной практикой и нуждалась в услугах бухгалтера. А у Мардж как раз обнаружилось окно в расписании, и они договорились встретиться, выпить вместе и отправиться на открытие выставки в Эшвилл.
– Ты бываешь на выставках? – помню, спросил я тогда у Мардж. Мы встретились после работы в баре – из тех, где мерцают неоновые рекламы пива и едко попахивает пролитой выпивкой. В то время это было одно из любимых заведений Мардж.
– Бываю, а что в этом странного?
– Может быть, то, что ты не любишь живопись?
– Кто сказал, что я ее не люблю?
– Ты сама. Когда я пытался показать тебе картины Эмили, ты ответила: «Не люблю живопись».
– А может, за последние несколько лет я повзрослела.
– Или на тебя повлияла Лиз.
– Она интересная женщина, – признала Мардж. – И умница.
– Симпатичная?
– Какая разница?
– Просто любопытно.
– Да. Очень.
– Сейчас угадаю: поход на выставку – ее затея?
– Вообще-то да.
– А она ездит на мотоцикле? И любит кожаные куртки?
– Откуда мне знать?
– Чем она занимается?
– Она психолог, консультирует по вопросам семейных и брачных отношений.
– Ты же недолюбливаешь психологов.
– Моих – да. Ну, последний вроде бы ничего, но остальных я не выносила. Правда, в то время мне мало кто нравился, так что причина, возможно, не в них самих.
– Лиз знает, что тебе трудно справляться с гневом?
– Все уже в прошлом. Я изменилась.
– Рад слышать. Когда ты меня с ней познакомишь?
– А не слишком рано? Мы еще даже нигде не бывали вместе.
Знакомство состоялось меньше чем через две недели. Я пригласил их к себе и приготовил стейки на гриле в моем крошечном патио. Лиз принесла десерт, мы выпили на троих бутылку вина. Рядом с Лиз я почувствовал себя свободно уже через полминуты после знакомства и сразу понял, что моя сестра ей по-настоящему дорога. Это было видно по тому, как внимательно она слушала Мардж, как смеялась, как точно знала ее скрытую, эмоциональную сторону. Когда они собирались уходить, Мардж отвела меня в сторонку.
– Ну и как тебе она?
– По-моему, супер.
– А не слишком супер для меня?
– Ты о чем?
– Никак не пойму, что она во мне нашла.
– Ты серьезно? Ты потрясающая. Она весь вечер смеялась, и все благодаря тебе.
Мардж, похоже, не поверила, но все-таки кивнула.
– Спасибо, что пригласил нас. Хоть и пережарил стейки.
– Так было задумано, – объяснил я. – Поджаристая корочка придает мясу особый аромат.
– О, да. Горелый стейк – мечта поваров мирового уровня.
– Пока, Мардж, – засмеялся я. – И спасибо, что пришли.
– Люблю тебя.
– Только потому, что я тебя терплю.
Моим родителям Мардж представила Лиз только через месяц. Был субботний день, уже через несколько минут после знакомства Лиз удалилась на кухню помогать моей маме, с которой болтала как с давней подругой. Отец с Мардж смотрели какой-то матч. Я сидел с ними, но оставался незамеченным.
– Ну, что скажешь, пап? – спросила Мардж во время рекламы.
– О чем?
– О Лиз, – пояснила она.
– С твоей матерью она быстро поладила.
– А тебе она нравится?
Отец глотнул пива.
– Да какая разница.
– Значит, не нравится?
– Этого я не говорил. Сказал только, что это неважно. Важно лишь то, как к ней относишься ты. Если знаешь, почему она тебе нравится, и если она тебе подходит, значит, мы с твоей матерью против нее ничего не имеем.
Рекламная пауза закончилась, и отец погрузился в молчание. А я думал только о том, что он всегда был и останется самым мудрым мужчиной.
После обеда с Вивиан я вернулся на работу. Но в моих мыслях царило смятение, я был вновь выбит из колеи. Эти ощущения усилились после трех часов, когда я понял, что соскучился по Лондон. Каким бы важным для дочери ни было время, проведенное с матерью, я вовсе не считал, что для нее будет лучше, если я сочту своим долгом прятаться все выходные. И я задумался, почему не возразил сразу же, как только Вивиан предложила это. Хотя в глубине души понимал, что проблема во мне. Я по-прежнему стремился угодить Вивиан, и это стремление было моим недостатком, который усугублялся простым умозаключением: если до сих пор мне так и не удалось угодить Вивиан, с чего вдруг я решил, что сумею сделать это сейчас?
Так я впервые осознал всю глубину проблемы. Логика подсказывала, что это и смешно, и нелепо, но почему я раз за разом возобновлял попытки?
Я жалел, что не могу стать другим, а точнее, стать более сильным. И задумался, не обратиться ли мне за помощью к психологу. Но с чего я взял, что это хоть что-нибудь изменит? Я же наверняка буду стараться угодить и психологу.
Говорят, ошибки детей – вина их родителей, и поскольку я всегда старался угождать людям с тех пор, как себя помню, из этого логически вытекало, что во всем виноваты мои родители. Тогда почему же во мне так сильна потребность регулярно навещать их? Почему я считаю своим долгом смотреть с отцом матчи и хвалить приготовленную мамой еду?
По той простой причине, что им я тоже стараюсь угодить.
Из офиса я уехал в шестом часу и направился к дому Мардж. Я твердил себе, что нужно свести разговоры о Вивиан к абсолютному минимуму, ведь даже мне они осточертели, и следовал этому плану целых двенадцать секунд. На протяжении всего ужина я жаловался на жизнь, а Мардж и Лиз сочувственно слушали меня. И хотя они наперебой уверяли, что со мной все будет хорошо, я по-прежнему сомневался, стоит ли верить им.
Потом они потащили меня в кино, где общими усилиями мы выбрали один из выпущенных в конце лета хитов, остающихся в прокате. Это был смешной фильм из тех, в которых ничем не примечательные герои сражаются со злом, решившим уничтожить планету, а действие стремительно развивается. Но мне все равно было трудно расслабиться. Я то и дело ловил себя на мыслях о том, как Вивиан и Лондон провели день, что ели на ужин, представлял, как моя жена сидит в гостиной и листает журнал, уложив Лондон в постель. Интересно, звонила ли она Спаннермену, и если да, то как долго разговаривала с ним?
После кино я пытался что-нибудь почитать. В спальне для гостей нашлось несколько книг, но увлечься романом я так и не смог. Сдавшись, я выключил свет и долго ворочался с боку на бок, пока не заснул.
Через два часа проснулся на рассвете.
Мой мобильник зазвонил субботним утром без четверти одиннадцать. К тому времени я уже сходил на пробежку, принял душ, выпил кофе с Мардж и Лиз и начал составлять список вопросов для видео с отзывами пациентов пластического хирурга. Когда просыпаешься ни свет ни заря, все успеть не так уж сложно.
Вынув телефон из кармана, я увидел, что звонит Вивиан.
– Алло?
– Привет, Расс. Ты занят?
– Не особо. Я у сестры. А что такое? С Лондон все в порядке?
– Да, в полном. Но я забыла захватить в изостудию вазу. Может, ты заскочишь домой и привезешь ее нам? Мы уже почти у студии, и если сейчас вернемся, то наверняка опоздаем.
– Ладно, – ответил я. – Без проблем. Постараюсь приехать поскорее.
Я положил трубку и схватил ключи, которые после приезда бросил в корзинку на тумбочке у двери.
За спиной послышался голос Мардж:
– Куда собрался?
– Вивиан звонила. Надо привезти Лондон в студию керамическую вазу, которую она слепила на прошлой неделе.
– Ну, тогда беги, морской лев.
– Морской?
– Пляшешь под ее дудку, как в цирке. Если повезет, может, она даже бросит тебе рыбку.
– Это же для Лондон, а не для Вивиан, – возразил я.
– Этим и утешайся.
Раздосадованный ее замечанием, я понесся домой, а оттуда – в изостудию. Мардж жила в десяти минутах езды от нашего дома, и если на пути попадется больше зеленых сигналов светофора, чем красных, у меня есть шансы опоздать к началу занятия всего на пару минут.
По дороге я думал, рассказала ли Лондон матери о том, что хочет нарисовать на вазе желтые цветы и розовых «мышонков». Я улыбнулся. «Мышонков». У нее это получалось так мило, что мне не хватило духу поправить ее. За день я уже успел соскучиться по Лондон и хотел повидаться с ней хотя бы пару секунд.
Заскочив домой, я схватил вазу и помчался к студии. Светофоры все как один светили зеленым – высшие силы явно понимали важность моей миссии.
Я свернул на стоянку и сразу заметил Вивиан возле двери студии. Пока я парковался, она направилась к моей машине, жестами показывая, чтобы я открыл окно.
Так я и сделал и передал ей вазу.
– Спасибо, – кивнула она. – Ну, я пошла.
Мне показалось, что я сдулся, как старый воздушный шар.
– Погоди! Как у вас прошел вчерашний день – хорошо?