– Мне пора. Не хочу, чтобы из-за меня задержалась очередь. Она и так еле движется. Приятно было повидаться, Расс. – Она помахала мне рукой.
– И мне тоже, Эмили.
Я смотрел ей вслед, пытаясь расшифровать смысл ее приглашения, но чем дальше она уходила, тем отчетливее ощущалось желание снова встретиться с ней. Хотя я и был к этому не готов, новой встречи мне хотелось больше, чем чего-либо.
– Послушай, Эмили… – окликнул я ее.
Она обернулась.
– Когда выезжаем?
Дома Лондон стало лучше, и мы отправились кататься на велосипедах. Я разрешил ей ехать впереди. С каждой поездкой она каталась все увереннее. Мне все еще приходилось предупреждать ее всякий раз, когда приближалась машина, но в нашем районе дети на велосипедах – обычное дело, поэтому большинство водителей осторожно объезжали нас.
Мы катались целый час. Дома Лондон перекусила и побежала наверх, переодеваться для хореографии. У себя она задержалась надолго, и я наконец пошел выяснить, в чем дело. Застав ее сидящей на постели в той же одежде, я сел рядом.
– Что случилось, детка?
– Не хочу сегодня на танцы, – сказала она. – Я болею.
Кататься на велосипеде простуда ей не помешала, поэтому я сообразил, что дело в другом. Просто ей не хотелось к мисс Хэмшоу. И я понимал, почему.
– Если ты устала или тебе нездоровится, ездить на танцы незачем.
– Правда?
– Конечно.
– Мама рассердится.
Твоя мать бросила нас, чуть не сорвалось с губ. Но сказал другое:
– Я поговорю с ней. Болеешь – значит, болеешь. Или причина в другом?
– Нет.
– Если в другом, просто скажи мне.
Она молчала, я обнял ее.
– Тебе нравится ходить на танцы?
– Это важно, – произнесла она как догму. – Мама раньше танцевала.
– Я не об этом спрашиваю. Я хочу знать, нравится тебе это или нет.
– Не хочу быть деревом.
Я нахмурился:
– Милая, а ты не могла бы рассказать мне подробнее о танцах?
– В моем классе две группы. Одна будет танцевать на конкурсе. Они хорошо танцуют. А я в другой группе. Мы тоже будем танцевать, но только для наших родителей. И я буду деревом.
– А-а, – выразил понимание я. – Это плохо?
– Да, плохо. Мне просто надо показывать, как растут и падают листья.
– А мне покажешь?
Вздохнув, она встала с постели, подняла руки над головой, так, что кончики пальцев соприкоснулись. А потом, разводя руки в стороны, зашевелила пальцами. Закончив, она снова села рядом со мной.
– Не расстраивайся, у тебя получилось отличное дерево, – наконец высказался я.
– Это для тех, кто танцует плохо, папа. У меня не получаются лягушка, бабочка, лебедь или рыбка.
Я попытался представить танец всех перечисленных персонажей.
– Сколько еще девочек будут деревьями?
– Только я и Александра. Я хотела быть бабочкой и так старалась, выучила все движения, а мисс Хэмшоу сказала, что бабочкой будет Молли.
Видимо, для пятилетнего ребенка разочарование оказалось нешуточным.
– Когда будет концерт?
– Не знаю. Она говорила нам, а я забыла.
Я взял себе на заметку выяснить это у мисс Хэмшоу перед занятием или после него – так, чтобы не отвлекать и не злить ее лишний раз.
– Хочешь в эти выходные поехать в зоопарк? Со мной, Бодхи и мисс Эмили?
– Куда?
– В зоопарк. Мисс Эмили с Бодхи приглашают нас, но если ты не хочешь, мы никуда не поедем.
– А зоопарк настоящий?
– С львами, тиграми и медведями. Вот это да!
Она нахмурила лобик.
– А почему ты сказал «вот это да!»? – наконец спросила она.
– Это из фильма «Волшебник страны Оз».
– Я его смотрела?
– Нет.
– А про что он?
– Про девочку по имени Дороти. Ее дом подхватил ураган и перенес в страну Оз. Там она встретила Льва, Железного Человека и Соломенное Чучело, и они вместе стали искать Волшебника, чтобы он вернул девочку домой.
– А медведь и тигр в фильме тоже есть?
– Что-то не припомню.
– Тогда почему девочка так говорит?
Вопрос в самую точку.
– Не знаю. Может, потому, что боится случайно встретиться с ними.
– Медведей я не боюсь. А тигры страшные. И злые-презлые.
– Правда?
– Я точно знаю, я смотрела «Книгу джунглей».
– А-а.
– А мама тоже поедет в зоопарк?
– Нет. Она работает.
Лондон ненадолго задумалась.
– Ладно, – решила она. – Раз Бодхи едет, тогда поедем и мы.
Когда тем вечером по видеосвязи позвонила Вивиан, я заметил, что одета она так, словно собралась на ужин – скорее всего, со Спаннерменом. Я промолчал, но пока она общалась с Лондон, эта мысль назойливо точила меня.
Наконец прибежала Лондон, протягивая телефон.
– Маме надо поговорить с тобой.
– Хорошо, детка. – Я взял телефон, дождался, когда Лондон убежит, и лишь после этого повернул его экраном к себе.
– В чем дело? – спросил я.
– Хотела сообщить, что в эти выходные меня не будет в городе и вообще со мной будет трудно связаться.
Мне нестерпимо захотелось узнать подробности, но я удержался от расспросов.
– Ясно.
Она, видимо, ожидала, что я начну расспрашивать ее, и к такому односложному ответу оказалась не готова.
– Ну ладно, – продолжила она после неловкой паузы. – В общем, в следующие выходные я обязательно приеду в Шарлотт, повидаться с Лондон, и хочу опять остановиться дома.
– Без меня, – подсказал я, стараясь не подавать виду, что мне это неприятно.
– Я думаю в первую очередь о Лондон, поэтому да. А через две недели у нее день рождения, и я хотела бы попросить тебя о том же. В смысле, дать мне возможность побыть с ней дома. День рождения в пятницу, но я хочу устроить праздник и пригласить ее друзей в субботу. Само собой, ты тоже должен прийти на праздник, но будет лучше, если потом ты оставишь нас одних до конца выходных.
– У нее же день рождения! – возразил я. – Я тоже хочу побыть с ней.
– Ты и так все время с ней, Расс.
– Она на уроках. А после школы – на занятиях. Может, тебе кажется, что мы с ней только и делаем, что развлекаемся, но это не так.
Она раздраженно вздохнула.
– Ты видишься с ней каждый вечер. Ты читаешь ей перед сном. Видишь ее каждое утро. А я нет.
– Потому что ты ушла, – выговорил я. – Потому что переехала в Атланту.
– Ты не позволяешь мне видеться с дочерью? Что же ты за отец? И кстати, ты не должен был разрешать ей прогуливать сегодня хореографию.
– У нее простуда, – возразил я. – Она устала.
– По-твоему, от пропущенных занятий ей могло стать легче?
От ее тона я окаменел.
– Она первый раз пропустила занятие. Это еще не конец света. И потом, по-моему, она вообще не любит танцы.
– Ты не понял главное. – Вивиан со злостью смотрела на меня. – Если к следующему концерту она хочет получить роль посерьезнее, пропускать занятия ей никак нельзя. А по твоей вине она и в следующий раз ее не получит.
– Кажется, ей нет до этого дела.
Я увидел, как гневный румянец окрасил ее грудь и лицо.
– Зачем ты все время делаешь одно и то же?
– Что именно?
– Что и всегда! Придираешься и ищешь повод для ссоры!
– Почему всякий раз, когда я пытаюсь высказать свое мнение и оно отличается от твоего, ты обвиняешь меня в том, что я ищу повод для ссоры?
– О господи! Ты себе представить не можешь, как мне осточертела эта твоя чушь собачья!
На этих словах она прервала разговор и отключилась. Я расстроился, но не так сильно, как прежде. И даже меньше, чем вчера. Возможно, это уже прогресс.
* * *
Следующие два дня на работе я хватался то за один проект, то за другой, как в начале недели. Я связался с пациентами, рекомендованными пластическим хирургом, и назначил съемки на шестое октября – этот день обещал быть длинным.
В пятницу я руководил съемками третьего ролика, попросив разместить камеру ниже уровня стола, чтобы снять юную актрису снизу. При этом ее возраст усиливал комический эффект.
Отснятые дубли оказались настолько удачными, что смеялась даже съемочная группа. Замечательно.
В тот вечер я, как обычно, должен был отвезти Лондон на хореографию.
Желанием заниматься она явно не горела, но вовремя спустилась в гостиную, переодетая, и напомнила мне, что опаздывать нельзя.
Я не стал спрашивать, хочет ли она на танцы. Вивиан наверняка упрекнула Лондон, и у меня не было ни малейшего желания ставить дочь в затруднительное положение. Умение Вивиан внушать чувство вины, я знал лучше, чем кто-либо.
Увидев, что Лондон понуро сидит на диване в гостиной, я устроился рядом.
– Чем хочешь заняться после танцев? – спросил я.
– Не знаю, – пробормотала она.
– Я подумал, что мы с тобой могли бы…
Я умолк. Прошла пара секунд, Лондон повернулась и посмотрела на меня.
– Что могли бы?
– Ничего, – ответил я. – Неважно.
– Ну что?
– Я не знаю, захочешь ли ты… – Я изобразил нерешительность.
– Ну скажи! – настаивала она.
Я протяжно вздохнул.
– Да просто я подумал, что, раз мамы нет, мы могли бы устроить вечер свидания с тобой.
О наших вечерах свидания Лондон знала – в отличие от многого другого, что происходило между мной и Вивиан.
Выражение ее лица стало удивленным и радостным.
– Вечер свидания? Только для нас с тобой?
– Да, вот об этом я и подумал. После танцев мы можем нарядиться, приготовить вместе ужин, а потом порисовать карандашами или пальчиковыми красками или даже посмотреть фильм. Но только если ты не против.
– Я не против.
– Правда? И что мы будем есть?
Она задумчиво поднесла палец к подбородку.
– Я, наверное, буду курицу, – сказала она, и я кивнул.
– М-м, отлично! И я как раз о ней и подумал.
– А пальчиковые краски не хочу. А то платье испачкаю.
– Может, тогда карандаши? Я плохо рисую, но буду стараться.
Она просияла.
– Это даже хорошо, что ты плохо рисуешь, папа! Заодно и поучишься.