.
Все участники передовой группы Кирсанова расквартировались в трех комнатах дома Марии Ивановны Кеконен, финки по национальности, по адресу: Малая Набережная улица, дом 3. Ее муж, которого называли «дядей Федей», пользовался среди жителей большой известностью, так как работал кузнецом.
Кирсанов, приступая к обустройству территории «Корниловской дачи», где должен был расположиться разведпункт, начал с выселения жильцов, проживавших в трех двухэтажных домах, расположенных примерно в двухстах метрах один от другого. Подлежавшим выселению предоставили дома, оставшиеся от русских, отправленных в глубокий немецкий тыл.
Несколько раньше, чем произошло последнее переселение, на улицу Малая Набережная, в дом 5, по соседству с Кеконен, переехала Лянгузова Анна Дмитриевна, 1903 года рождения, которую Кирсанов сразу привлек к стирке белья для персонала передовой группы. Любопытно, что с веранды ее дома была видна вся территория разведпункта, несмотря на то что она была обнесена забором, на котором висели таблички с надписью: «Проход строго воспрещен».
Кирсанов и его коллеги на вопросы, что разместится на «Корниловской даче», отвечали, что территория готовится под лагерь военнопленных, хотя местным жителям было известно, что в Сиверском уже существовал такой лагерь.
После того как подготовительные работы были окончены, в конце октября 1941 года в «Корниловскую дачу» из Лампова перебрался разведпункт. Отвечая на вопрос о структуре разведпункта и его персональном составе, Куликов показал:
«Был штаб, или, как принято у нас называть, „контора“ (отдельно стоявшее двухэтажное здание, примыкавшее к улице Малая Набережная. — Авт.) во главе с обер-лейтенантом, немцем, хорошо владеющим русским, эстонским и др. языками, в состав штаба входили лейтенант (по имени Бруно), также хорошо говорящий на нескольких славянских языках, Владимир Николаевич, русский, штатский, занимаемую должность которого я не знал, писарь Фриц (его фамилия Кноп), еще один писарь, имени которого я не знаю, хозяйственник, ведающий вопросами снабжения, по имени Павел Иванович (его фамилия Торбан), эстонец или латыш по национальности, хорошо говорящий по-русски, два шофера — первый по имени Пауль, второй по фамилии Германский и третий, имя которого мне не известно.
Кроме того, при штабе работали два немецких солдата, по специальности мотористы, которые наблюдали за нормальной работой двигателя, дававшего электроток в здание штаба.
Далее существовала „Корниловская дача“, в которой размещалась так называемая обслуживающая группа, во главе которой находится Владимир Яковлевич, считавшийся среди нас старшим (Хаупман), или комендантом. В состав этой группы входили восемь человек рядовых разведчиков, которые проживали в Сиверской наиболее продолжительное время. Это я, Анатолий, Саша, Борис, Николай, Олег и Виктор. Все мы были завербованы немцами, имели псевдонимы, в большинстве своем были ленинградцами и, как нам говорили, предназначались для особых целей после захвата немцами Ленинграда. Вместе с тем, почти все члены группы, разновременно отправлялись немцами в тыл на русскую сторону с чисто разведывательными целями».
Вскоре в разведпункт привезли около 50 военнопленных, что должно было, по замыслу его руководства, подкрепить легенду о размещении там лагеря. Прожили они в «Корниловской даче» недолго и незаметно, как и прибыли, куда-то исчезли. Впрочем, местных жителей обмануть не удалось: они не только знали, что в «Корниловской даче» разместилась разведшкола, но даже называли ее «командой-112». В последующем туда продолжали поступать военнопленные, небольшими партиями и на непродолжительное время. Часть из них осела и вошла в постоянную команду по обслуживанию дачи и штаба.
После того как группа Кирсанова выехала из дома Кеконен, туда сразу же въехала боевая группа карательного отряда, обеспечивавшая внешнюю охрану разведпункта на случай непредвиденных обстоятельств,
Для хозяйственных работ непосредственно в школе были подобраны четыре девушки из местных жителей. Две из них работали на кухне. Первая — Вера Иванова, 29 лет, проживавшая в поселке Сиверский. Она значилась старшим поваром и сожительствовала с интендантом Паулем Торбаном, эстонцем или латышом по происхождению. Вторая — ее помощница, 24-летняя девушка по имени Руфа. Обе переезжали со школой с места на место, а в начале января 1944 года эвакуировались с ней в Нарву. Их дальнейшая судьба неизвестна.
Уборщицами в доме, где размещался штаб, работали сестры Лидия и Мария Мондонен, финки по национальности, проживавшие также на улице Малая Набережная. Обе после изгнания немцев в декабре 1944 года переехали во Владимирскую область и работали на ткацкой фабрике в городе Вязники.
На территории разведшколы проживали еще две девушки — Рая и Валя. Как показал Куликов, обе они «были отправлены в тыл к немцам с русской стороны с разведывательными целями и были задержаны немцами при обратном переходе к красным в районе Ораниенбаума в ноябре или декабре месяце 1941 года. Валя — уроженка села Копорье Лен. области. В этом селе осталась ее мать. Она (Валя) — жена убитого советского летчика, с которым проживала до войны на острове Ханко. Валя проживала на „Корнилловской даче“ около 2 месяцев, выполняла обязанность уборщицы и потом, как рассказывал Владимир Николаевич, была устроена им на работу в качестве повара в какую-то местность за Псковом. Рая сразу после приезда на Сиверскую была отведена в штаб немецкой разведки, где и работает до настоящего времени в качестве официантки и уборщицы».
Раей являлась Егорова Раиса Федоровна, 1924 года рождения, уроженка дер. Широково Кингисеппского района. До 1939 года она проживала в Копорье Ораниенбауманского района, где закончила 5 классов местной неполной средней школы, затем уехала в Кронштадт. Там работала на заводе и одновременно училась в техническом училище. В связи с эвакуацией всех иногородних из Кронштадта она 28 сентября 1941 года переехала в поселок Старую Красную Горку и поселилась у своей подруги Алексеевой Валентины Владимировны, тоже 1924 года рождения, уроженки поселка Копорье. Они знали друг друга по совместной учебе в школе.
Как эти две девушки появились в Сиверской разведшколе? Одна из них, а именно Егорова, была знакома с водителем автомашины Особого отдела Краснознаменного Балтийского флота. Ему она рассказала о беде, постигшей ее приятельницу Валю в деревне Фабричная Слобода. Там она, ее мать и местная жительница Анастасия Макарова были изнасилованы немецкими солдатами из передовой группы, ворвавшейся в деревню на мотоциклах. Мать Вали, спасаясь от позора, переехала к ней в Старую Красную Горку. Водитель автомашины рассказал об этом случае начальнику Особого отдела КБФ батальонному комиссару Рудакову, который проявил интерес к этой истории и встретился с подругами в поселке Лебяжье, находившемся на нашей стороне фронта. В ходе беседы комиссар убедился, что Алексеева глубоко переживает случившееся. Из ее рассказа он узнал, что Валя после школы пошла работать поваром на военный аэродром в Копорье, а в начале 1941 года вместе с воинской частью переехала на остров Ханко. Однако в июне часть вернулась обратно, а девушка устроилась работать при ней официанткой в пионерском лагере. Внимание Рудакова привлек факт появления немцев в Фабричной Слободе за несколько дней до оккупации. Он сделал вывод, что ворвавшиеся туда немецкие мотоциклисты были из диверсионного подразделения абвера.
Рудаков увидел, что обе девушки настроены патриотично, готовы отомстить врагу за поруганную честь, и предложил им попробовать свои силы в разведке, с чем те охотно согласились. Тогда он в течение четырех дней, с 15 по 18 октября 1941 года, провел их разведывательную подготовку, отработал задание и легенду о причинах выхода в немецкий тыл.
Задание, которое они получили, кроме, естественно, сбора информации о немецких воинских частях в прифронтовой полосе, включало: найти в Копорье перешедшего к немцам командира батареи лейтенанта Брюшникова. Как пояснил Рудаков, этот предатель, находясь у немцев, от своего имени пишет листовки-обращения, призывая наших солдат к переходу на сторону противника. Девушки должны были не только найти Брюшникова, но, самое главное, уничтожить его, а если последнее не удастся, то по возвращении сообщить его местонахождение, чтобы с предателем расправились партизаны.
Кроме того, Егоровой и Алексеевой предлагалось познакомиться с кем-либо из офицеров немецкой армии достаточно высокого чина, с тем чтобы попасть в поле зрения немецкой разведки и быть привлеченными к сотрудничеству. Решению этой задачи должны были способствовать такие личные качества Егоровой, как общительность, умение перевоплощаться, хитрость, а также привлекательная внешность.
Если вторая часть задания не будет выполнена, то через 10–15 дней обе подруги должны были вернуться обратно тем же маршрутом, используя данный им пароль «Сдобникова». Пароль был закреплен за Алексеевой, которая назначалась старшей, так как произвела на Рудакова впечатление более серьезной девушки, чем Рая.
Легенда у них была простая. Егорова вместе с Алексеевой идет к своей матери Аграфене Марковой, проживающей на оккупированной территории в дер. Широково Кингисеппского района, так как девушки слышали, что там немцы хорошо относятся к местному населению, снабжают продуктами и устраивают на работу. Немцам льстило, когда о них так говорили.
По коридору, организованному командиром 50-й бригады морской пехоты в ее оборонительных порядках, девушки благополучно прошли в немецкий тыл, миновали Калище, Фабричную Слободу, Гастилов, Подозванье и прибыли в деревню Широково. На подходе к дому Марковой они были замечены местным старостой, который хотя и знал их, но тем не менее доставил обеих подруг в немецкую комендатуру. После того как они изложили свою легенду, немцы их отпустили.
Однако полицейский из числа местных жителей Валентин Григорьев, хорошо знавший Алексееву, донес немцам, что у той среди родственников есть коммунисты и что она переходит линию фронта уже не впервые. Снова начались допросы в комендатуре. На втором допросе Алексеевой присутствовал Григорьев, который утверждал, что она партизанка, линию фронта переходит в третий раз и что в ее семье все коммунисты. У немцев сложилось впечатление о неискренности подруг, и для более глубокого разбирательства их перевезли