— минометная рота «Кольштедт».
5. Боевую группу «Юго-восток» составили два батальона 101-го словацкого пехотного полка.
В распоряжении фон Готтберга оставались 11-я полицейская рота связи и личный состав школы бомбардировочной авиации в Бобруйске. К каждой боевой группе были прикреплены особые команды СД. В документе также определялись опознавательные знаки для членов боевых групп. Частям, переодетым в белые маскировочные халаты, было приказано носить красную повязку на левой руке. Если части были без маскировочного обмундирования, то им нужно было носить белую повязку на левой руке и белую повязку на левом погоне[472].
Уничтожить «бандитов» планировалось с 10 по 21 февраля 1943 г. Операция «Февраль» предполагала окончательную ликвидацию партизан Слуцкой зоны (командир — Ф.Ф. Капуста), против которых проводилась акция «Праздник урожая», и разгром отрядов Пинского партизанского соединения (командир — В.З. Корж). В боях против частей СС и полиции принимали участие три партизанских соединения:
— 27-я бригада им. Чапаева (отряды им. Чапаева и им. Щорса);
— 300-я бригада им. Ворошилова (отряды им. Котовского, «25 лет Октября»);
— Пинское партизанское соединение (отряды «Комарова», им. Пономаренко, им. Шиша, им. Суворова, им. Лазо, им. Чапаева и отряд В.А. Васильева)[473].
Немецкие исследователи, которые глубоко изучали операцию «Февраль», относят формирование Гиль-Родионова к карательным частям, уже успевшим снискать себе самую дурную славу. К примеру, историк Кристиан Герлах пишет: «В операции “Февраль” также принимала участие команда оперативной группы “Б” с батальоном коллаборационистов Родионова, который также действовал в прифронтовом районе группы армий “Центр” и поразил всех своей особой жестокостью (besondere Brutalität)»[474]. Той же самой точки зрения придерживается другой немецкий специалист — Вольфганг Курила: «В операции участвовал коллаборационистский батальон Родионова, который отличался особой жестокостью»[475].
Насколько известно, к операции «Февраль» привлекли только три роты «Дружины». Остальные подразделения остались в Слуцке. Здесь они стали свидетелями совершенно жутких событий. Дело в том, что в преддверии операции «Февраль» произошла ликвидация еврейского гетто в Слуцке. По приказу командующего полиции безопасности и СД в Белоруссии, оберштурмбаннфюрера СС Эдуарда Штрауха[476], проводилась особая акция под руководством оберштурмфюрера СС Мюллера. 8 и 9 февраля 1943 г. специальная команда СД (110 человек) и подразделения 22-го резервного полицейского батальона уничтожили более 3300 евреев[477].
Самутин был свидетелем, как происходила ликвидация гетто: «В Слуцке было большое гетто. Однажды утром мы узнали, что гетто горит, а его обитателей немцы вывозят за город и там расстреливают. Нас всех охватило общее чувство омерзения к этому чудовищному делу и, вместе с тем, страх, не бросят ли и нас немцы на помощь себе туда же. Однако этот страх был неоснователен. Как оказалось потом, и мысли такой у немцев относительно нас не возникало. У них были “специалисты” по таким делам, дилетантов им не было нужно. Мы же только с расстояния трех километров видели, как догорали дома гетто, как выезжали за город большие черные крытые брезентом машины и скрывались вдали. Из города доносились до нас звуки редких одиночных выстрелов»[478].
Вопрос участия подразделений «Дружины» в истреблении евреев Слуцка пока остается открытым. Есть основания полагать, что подчиненные Гиль-Родионова были далеко не только наблюдателями этой ужасной трагедии. Учитывая, что антисемитизм в «Дружине» разжигался всеми возможными способами, а на руках русских эсэсовцев уже была кровь людей, в том числе и евреев, исключать причастность коллаборационистов к этому преступлению, на наш взгляд, преждевременно.
10 февраля 1943 г. был отдан приказ о начале операции. Боевые группы СС и полиции повели наступление в сторону орликовского и рожанского лесов, где завязались тяжелые бои. Практически в течение двух первых дней оперативное соединение фон Готтберга сумело не только блокировать формирования «народных мстителей», но и окружить основные партизанские силы. Партизаны, однако, не стали дожидаться, когда кольцо блокады начнет сжиматься, и сразу перешли к активным действиям по выходу из «котла». В ночь на 15 февраля 1943 г. им удалось прорваться[479].
Так как «народные мстители» сумели покинуть «котел», фон Готтберг приказал, начиная с 15 февраля, провести «акции по усмирению бандитского района». Все части и подразделения, принимавшие участие в операции, получили соответствующие задачи. «Дружина» тоже совершала преступления. Во время акций по зачистке «бандитской области» все населенные пункты сжигались дотла, женщин и детей загоняли в горящие дома, либо расстреливали на месте[480].
Разумеется, после перехода на сторону партизан Гиль и его подчиненные пытались не упоминать о фактах своего участия в карательной операции «Февраль», равно как и о своей причастности к массовому истреблению гражданского населения. Гиль 22 августа 1943 г., готовя справку в ЦШПД, написал следующее: «В г. Слуцке немецкое руководство пыталось привлечь отряд к карательной операции в районе Старобино. Находясь в этой операции, отряд пытался противодействовать немцам в уничтожении сел и населения. В результате возникшего конфликта я был вызван в г. Минск для объяснения к генералу фон Бах, где мною было указано, что русские люди, находящиеся в моем отряде, участвовать в уничтожении своего народа не могут, и я просил представить для отряда самостоятельный район дальнейших действий»[481].
В приведенной выше цитате все вывернуто наизнанку. Еще до начала операции «Февраль» Гиль получил приказ об участии в зачистках «бандитского района». Об этом, в том числе, пишет 11 февраля 1943 г. один из кураторов «Дружины», штурмбаннфюрер СС Отто Краус: «В период решительной акции Гиль 14 или 15.2. примет участие в запланированной карательной экспедиции (Strafexpedition)»[482]. Краус предупреждал руководство «Цеппелина», что привлечение коллаборационистов к карательным акциям может негативно отразиться на их моральном состоянии. Однако Хайнц Грейфе счел эти опасения излишними и приказал использовать батальон Гиля в «зачистках». «Дружинники» потом несколько месяцев вспоминали, как «загоняли женщин и детей в горящие дома»[483].
Не менее удивительными выглядят объяснения Гиля относительно того, как действовал его батальон во время операции. Русские эсэсовцы якобы препятствовали другим полицейским формирования сжигать дома и уничтожать людей, в результате чего сложилась конфликтная ситуация, а Гиля вызвали к генералу СС фон дем Баху, которому он напрямую выразил свое несогласие с действиями СС и попросил для себя район для самостоятельных действий. Авторы настоящего исследования изучили журнал боевых действий генерала СС фон дем Баха. За период с 15 февраля до начала марта 1943 г. в журнале Баха нет никаких упоминаний о его встрече с Гиль-Родионовым. Хотя если бы действительно произошел конфликт между Гилем и другими немецкими командирами, уполномоченный рейхсфюрера СС, несомненно, отразил бы этот инцидент в журнале, поскольку сразу реагировал на подобные сигналы[484].
Более того, сомнительно, чтобы Бах мог предоставить Гилю отдельный район для действий при отказе русских эсэсовцев выполнять приказы командования СС. Скорее, такой район могли предоставить только после того, как подчиненные Гиля доказали бы, что они надежные помощники немцев в борьбе с партизанами. А это могло означать одно — участие в истребительных акциях. Историки А. Даллин и Р. Маврогордато отмечают, что встреча между Бахом и Гилем действительно состоялась (скорее всего, в марте 1943 г., так как в последней декаде февраля Гиль убыл в Бреслау на II конференцию БСРН), но имела она совсем другое содержание. «Генерал СС фон дем Бах-Зелевски, — подчеркивают специалисты, — имел личную заинтересованность в “Дружине”, и, по его собственному признанию, провел долгие переговоры с Родионовым. Видимо, будучи довольным этим формированием, руководство СС весной 1943 г. приняло решение передать Родионову и его людям управление некоторыми территориями в районе Глубокого, причем с известной долей автономии»[485].
Наконец, как только завершились карательные мероприятия в рамках операции «Февраль», «Дружину» включили в состав боевой группы «Бинц»[486], в которой она с 27 февраля 1943 г. совместно с особым батальоном СС Дирлевангера и 271-м латышским полицейским батальоном принимала участие в операции «Тёплый ветер I» («Fön»)[487]. Подтверждения этому есть и в советских документах. Так, в истории 32-й партизанской бригады им. М.И. Калинина встречается следующий фрагмент:
«В 4—30 удалось захватить 3 разведчиков противника. Полученные от них сведения говорили, что в состав группы, с которой они действуют, входят 3 батальона: батальон немцев СС [батальон Дирлевангера. — Примеч. авт.], батальон литовцев [на самом деле — 271-й латышский полицейский батальон. — Примеч. авт.] и батальон русских добровольцев, которыми командует бывший подполковник Красной армии Родионов. Общее количество этой группировки достигало 2500 человек [данные сильно завышены