Ответ: Родионов сказал, что родоначальником этого движения является он. В отношении составной части русской национальной освободительной армии ничего не говорил. Он поддерживает русское национальное освободительное движение, но не поддерживает Власова, как фигуру, которая была бы способна довести это движение до конца»[574].
В принципе, ни Гиль-Родионов, ни приближенные к нему лица не отступали от этой позиции, при случае подчеркивая, что они встали на путь борьбы с большевизмом еще тогда, когда Власов воевал на советской стороне[575].
Так или иначе, но представителям “Дружины” и дальше пришлось сталкиваться с власовскими эмиссарами, которые часто появлялись на оккупированной территории СССР и вели активную пропагандистскую деятельность в пользу РОА. Это, в известной степени, осложняло «дружинникам» вербовку в собственные ряды, мешало их пропаганде и установлению связей с другими коллаборационистами. Так, Гиль-Родионов пытался организовать в своей бригаде духовное окормление личного состава, для чего намеревался использовать священников из Псковской православной миссии. Однако его представитель, майор А.Э. Блажевич, совершивший в июне 1943 г. поездку в Латвию и Литву[576], где он, в частности, встречался с митрополитом Сергием Воскресенским, был вынужден вернуться ни с чем. Начальник канцелярии экзарха И. Гримм в справке от 30 июня 1943 г. отмечал: «Мне кажется правильным не давать Армии духовенства, пока последнее не получит организации… Лучше всего было бы разъяснить Гиллю принципиальные трудности этого дела и побудить его ходатайствовать перед начальством об устройстве правильного управления военным духовенством. Голоса Гилля и других ответственных офицеров могут оказать в этом деле больше влияния, чем наш голос»[577].
Однако Гилю не удалось решить эту проблему: когда данный вопрос находился на рассмотрении у кураторов «Дружины», бригада вместе со своим командиром уже перешла к партизанам.
Отдельного внимания заслуживает тема создания так называемой «1-й гвардейской бригады РОА». В апреле 1943 г. в VI управлении РСХА приняли решение сформировать еще одну часть из советских военнопленных для ведения разведывательной и диверсионной работы в тылу Красной армии. Инициаторами этой идеи, получившей одобрение самого Х. Грейфе, были русские белоэмигранты С.Н. Иванов[578], И.К. Сахаров[579] и К.Г. Кромиади[580]. Ими была создана инициативная группа, куда также вошли граф Г.П. Ламсдорф[581], представитель «Русского комитета» Г.Н. Жиленков, его переводчик и сотрудник СД В.А. Ресслер[582]. Идея сводилась к тому, чтобы набрать кадры в новое соединение. Основой для него должен был послужить 1-й русский национальный полк СС. У Жиленкова появилась даже дерзкая мысль о полном переформировании полка Гиля-Родионова и подчинении его «Русскому комитету» генерала А.А. Власова, который на тот момент не имел под своим началом частей из коллаборационистов[583].
Практически все лица, входившие в инициативную группу, уже успели «отличиться» на службе в подразделениях абвера или СД. Главное же, что их связывало — совместная служба в созданном под эгидой немецкой военной разведки соединении «Граукопф» (абверкоманда-203, операция «Седая голова»), известного также под пропагандистским названием Русская национальная народная армия (РННА). Это соединение было сформировано весной — летом 1942 г. в поселке Осинторф Витебской области. Политическое руководство и связь с немецким командованием осуществлял С.Н. Иванов, а К.Г. Кромиади стал комендантом центрального штаба и начальником строевой и хозяйственной части. В мае он подготовил из советских военнопленных сводную разведывательно-диверсионную группу из 300 человек для участия в операции «Ганновер» и уничтожению командного состава 1-го гвардейского корпуса генерал-лейтенанта П.А. Белова, находившегося в окружении, а в последующем обеспечивал участие отдельных батальонов РННА в антипартизанских операциях. В сентябре 1942 г. командование «Граукопфом» принял бывший полковник РККА В.И. Боярский, а политическое руководство — Г.Н. Жиленков. Однако после ряда случаев перехода военнослужащих к партизанам Жиленков и Боярский были отозваны с командных постов и присоединились к «Русскому комитету». Соединением (к тому времени называвшимся 700-м полком особого назначения) формально руководил бывший майор РККА Р.Ф. Риль, а фактически — полковник вермахта Юлиус Коррети. В начале 1943 г. РННА, разбитая на батальоны, выполняла охранные функции в тыловом районе группы армий «Центр». На бывших же командиров-осинторфовцев обратили пристальное внимание сотрудники VI управления РСХА и ответственные за проведение операции «Цеппелин»[584].
Надо сказать, что, отправляясь в полк Гиль-Родионова, группа Иванова, Сахарова, Кромиади и Жиленкова имела лишь самое общее представление о том, какой должна быть «Гвардейская бригада РОА». Предполагалось набрать в лагерях для военнопленных необходимое число людей и укомплектовать ими два полка — полк особого назначения и стрелковый полк. Часть особого назначения планировалось использовать как основную базу по подготовке диверсантов и террористов. На этот полк, согласно плану Иванова и Жиленкова, возлагались задачи по ведению разлагающей агитации и пропаганды внутри Красной армии, совершение террористических актов против руководителей партии и советского правительства, высшего командного состава. Планировалось в течение двух месяцев подготовить 75 групп (численность 3–8 человек) для переброски в районы Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Свердловска, Горького, Иваново и Ярославля с целью создания там антисоветского подполья и проведения террористических актов. Сами акты террора предполагалось доверить лицам, уже проявившим себя на антисоветской работе. Предусматривалось совершение терактов против Сталина, Молотова, Кагановича, Берия, Жукова и Василевского. В задачу особого полка также входила переброска диверсантов и разведчиков в районы расположения концлагерей ГУЛАГа и поселений ссыльных, чтобы там организовать восстания и выступления против советской власти.
Второй полк бригады имел несколько другие задачи, в отличие от первого. Личный состав этой части планировалось использовать на отдельных участках фронта для ведения разведки в оперативном и тактическом тылу РККА, организовывать переходы бойцов Красной армии на немецкую сторону и захватывать ценные документы и «языков»[585].
Как видно, планы у Иванова и Жиленкова были грандиозные, но для их реализации они не имели ни людей, ни базы, поэтому и возникла идея захватить 1-й русский полк СС Гиля, а саму эту часть превратить в основу для развертывания бригады. В.А. Ресслер на допросе 18 февраля 1946 г. показал: «По замыслу Жиленкова и Иванова участники карательной бригады [так представители инициативной группы называли «Дружину». — Примеч. авт.] должны были явиться базой формирования “ударной бригады”»[586].
В конце апреля 1943 г. Иванов, Сахаров, Кромиади, Жиленков и др. прибыли в расположение полка Гиль-Родионова[587]. Если верить словам Гиля, вели они себя нагло и вызывающе, особенно Жиленков, который заявил, что «он имеет полномочия от ген. — лейтенанта Власова… бригаду передать ген. — лейтенанту Иванову, которая должна будет являться гвардейской частью армии Власова»[588]. По другой версии, Жиленков ссылался на «указания немецких инстанций». Исходя из этих «указаний», полк следовало передать Иванову, а Гиль-Родионов должен был поступить в распоряжение Власова, имея в перспективе назначение на должность комдива[589].
Прекрасно зная, что Власов ничем не командует, Гиль сразу дал Жиленкову отпор, категорически отказавшись от всех его предложений. Это немного охладило пыл членов инициативной группы. Чтобы как-то снять напряжение, Жиленков попросил у Гиля разрешения познакомиться с личным составом полка. Гиль с неохотой такое согласие дал, находясь возле секретаря Власова, который норовил переманить его людей[590].
Жиленков провел беседы со всеми офицерами части. Желающих перейти к Власову (на самом деле — в обновленное диверсионное соединение «Цеппелина») оказалось всего три человека (среди них — старшие лейтенанты С.П. Точилов и Л.А. Самутин). Гиль тем временем организовал общее собрание полка, на котором рассказал, с какой целью приехала группа эмигрантов. В конечном итоге «дружинники» отрицательно отнеслись к предложению Иванова, Сахарова, Кромиади и Жиленкова[591].
На этом, однако, эпопея с созданием бригады РОА не окончилась. Переговоры продолжились. Причем Гиль сам попытался переманить членов инициативной группы на свою сторону. Кромиади вспоминал: «Мои личные встречи с Гилем в Лужках участились. Гиль приставал ко мне, предлагая поступить к нему в Бригаду на должность начальника его штаба, а я с благодарностью отклонял это предложение, объясняя свой отказ договоренностью, связывающей меня с нашей группой». Сам Кромиади высоко оценил боевую выучку подчиненных Гиля, хотя и «выразил свое недоумение по поводу характера и размаха его хозяйственной части», в которой находилось немало женщин