. В район, где дислоцировалась «Дружина», постепенно прибывали части СС и полиции. Прибытие войск Шипатовский обозначил как знак того, что русскую бригаду СС собирались разоружить в виду ее неблагонадежности. В действительности фон Готтберг не собирался этого делать, а наоборот, планировал привлечь соединение к операции. Но сама операция должна была начаться после того, как будет уничтожено гетто города Глубокое. Еще 21 июня 1943 г. Гиммлер издал приказ о ликвидации оставшихся гетто на территории рейхскомиссариата «Остланд». Трудоспособных евреев следовало перевести в концлагеря Генерал-губернаторства. Подлежали уничтожению гетто в Илие, Глубоком, Белостоке, Воложине, Лиде и Новогрудке[789]. Акция по ликвидации гетто в Глубоком должна была начаться в середине августа 1943 г. Всех евреев из него намеревались депортировать в Люблин[790]. Нет никаких сомнений, что к этой акции было бы привлечено соединение Гиль-Родионова, так как гетто было крупным (от 4000 до 5000 человек[791]).
Сомнительно, чтобы «дружинники» могли пойти на прямой конфликт с немцами, как об этом сообщил И.М. Тимчук, тем более в тот момент, когда Гиль, по версии некоторых исследователей, уже готовился к переходу. Подчиненные Гиль-Родионова якобы выступили против служащих 2-го полицейского полка СС. Именно эта часть действовала в августе 1943 г. в районе Докшицы — Бегомль, а затем в гетто Глубокого[792]. До 30 сентября 1943 г. 2-м полком СС командовал подполковник полиции Ганс Грип[793]. Это был опытный командир, участник многочисленных карательных акций в Белоруссии. Если бы Гиль выступил с ультиматумом, его бы немедленно арестовали. Грип постоянно находился на связи с Готтбергом. В составе боевой группы начальника СС и полиции Белоруссии его полк занимал одно из главных мест (достаточно посмотреть, какую роль сыграл 2-й полк СС во время операции «Коттбус»[794]). Словом, в Озарцах конфликта, скорее всего, не было. Напротив, русские эсэсовцы вполне могли сами принимать участие в сожжении деревни. В любом случае, «поворотным моментом» для перехода этот эпизод не стал, так как Гиль тогда еще не определился, будет он переходить к партизанам или нет.
В ночь на 13 августа 1943 г. партизаны нанесли внезапный удар по Юхновке и полностью уничтожили разведывательный батальон майора Фефелова. Около 100 «дружинников» были захвачены в плен, а майор Фефелов убит во время боя. Это был ключевой населенный пункт в районе, поэтому его потеря вряд ли могла обрадовать немцев, готовивших новую карательную операцию[795].
Через партизанскую агентуру СД «был передан документ, компрометирующий Гиль-Родионова. В германской спецслужбе документу поверили, Гилю был дан приказ сдать командование бригадой и срочно прибыть в Минск. Это обстоятельство самым решительным образом повлияло на дальнейшее развитие событий в ходе операции»[796].
Как только это случилось, Гиль — в обход Богданова — дал ответ Титкову, выразив желание встретиться с партизанским командиром. Ответ был подготовлен Шипатовским 13 августа 1943 г. Титков, получивший письмо, направил новое послание: «Командиру русской национальной бригады Родионову. Считаю нужным напомнить вам о провале переговоров вашего и нашего представителей на мосту между деревнями Будиловка и Красное. Предлагаю переговоры вести лично»[797].
Гиль через Шипатовского вновь ответил Титкову 13 августа:
«Командиру партизанской бригады “Железняк” капитану Титкову.
Обращаюсь к Вам, имея на то полномочия командира русской национальной бригады подполковника Родионова. Подполковник предложил мне сообщить Вам, что им ведется подготовка для контактирования ваших действий с действиями руководимой им бригады. Поэтому впредь до согласования с Вами и осуществления этих мероприятий предлагаем Вам не производить военных операций против нас, что будет, в свою очередь, выполнено и нашей стороной, не допуская сторонами провокационных действий. Необходимо это для избежания излишних бессмысленных потерь сторон… Дальнейшие переговоры об условиях подполковник начнет в ближайшие дни…
…Прошу содержание этого письма не предавать огласке во избежание срыва намечаемых мероприятий. Ожидать ответ буду в Глинном в возможно краткий срок»[798].
Партизаны ответили Родионову, назначив новую встречу на 16 августа 1943 г. в деревне Будиловка[799]. Командование бригады «Железняк» основательно подготовилось к ней: отряды «народных мстителей» сосредоточились возле населенного пункта. В Юхновке было оставлено два подразделения, вооруженных автоматами. В Будиловку были выделены патрули. Один из отрядов блокировал дорогу Пустоселье — Бересневка, другой — отрезал дорогу на Докшицы. Из кавалеристов бригады был создан подвижный заслон в сторону Парафьяново, Крулевщины и Докшиц[800].
Какие внутренние причины толкнули командира «Дружины» на переход?
Желание остаться в живых для Гиля всегда было важнее, чем какая-либо идеология. Он не мог не замечать, что дела у немцев идут все хуже и хуже, а над ним самим уже сгустились грозовые тучи, как над человеком, вызывающим подозрения у руководства СС. Понятно, свое желание выжить Гиль умело маскировал, используя для этого демагогию: якобы он глубоко переживал за судьбу русского народа. Хотя речь шла о совсем других вещах. Привыкнув к власти, он не хотел просто так с ней расставаться. Попытаться сохранить эту власть, пусть и в другом качестве, а также собственную жизнь, можно было, вернувшись на советскую сторону.
Идя на вторичную измену, Гиль понимал, что с ним очень быстро могут разобраться органы НКВД — НКГБ. Но за время службы у немцев он, во-первых, получил доступ к секретной информации, которую можно было предоставить чекистам. Во-вторых, чтобы сохранить себе жизнь, можно было принести в жертву ряд фигур из своего окружения, которыми весьма интересовались на Лубянке. На этих людей в случае чего можно было переложить и ответственность за собственные преступления. И, в-третьих, завоевать доверие можно было путем проведения операции, которая повлечет за собой большие потери у немцев.
Переход бригады на сторону партизан
Утром 16 августа подразделения, верные Родионову, заняли оборону на опушке леса, сразу за деревней Будиловка. Как было условлено заранее, в самой деревне, с каждой стороны, должны были быть только патрули (по 12 человек). Гиль приехал на переговоры в сопровождении полковника Орлова и майора Шипатовского. От бригады «Железняк» на переговоры отправились И.Ф. Титков и начальник особого отдела бригады, заместитель комбрига по разведке А.В. Скляренко. К месту встречи партизанских командиров доставил на мотоцикле адъютант Родионова — капитан И.И. Тимофеев.
Титков вспоминал: «Почти в самом центре деревни возле избы, что вдавалась в огород, стояли легковая машина и два мотоцикла. Капитан довез нас к этому месту и сказал:
— Ну вот и приехали!
Возле крыльца нас встретил полковник В.М. Орлов, мужчина среднего роста, худощавый. Пожимая нам руки, Орлов сказал, что командир бригады ждет нас в избе. Мы переступили через порог. В.В. Гиль-Родионов сидел за столом лицом к двери. Он вышел на середину избы: подвижный, плотно сбитый, среднего роста, моложавый, сероглазый.
Мы представились друг другу:
— Владимир Владимирович.
— Иван Филиппович».
В начале беседы Титков поинтересовался, известно ли Гилю о разгроме немцев в районе Курска и Орла. Родионов усмехнулся, сказав, что ежедневно слушает московское радио. Затем Гиль, сделав серьезный вид, перешел к вопросу, наиболее важному для него: «Скажите нам откровенно, безо всякой философии: если мы перейдем к вам, сохраните ли вы нашу бригаду под моим командованием? Это очень важно для меня. Чем вы можете подтвердить свои гарантии для моих солдат и офицеров?»
Титков дал Родионову радиограмму начальника ЦШПД П.К. Пономаренко, где говорилось о гарантиях для «дружинников», которые перейдут к партизанам. Но переход был возможен только на следующих условиях:
— бригада в полном составе, с вооружением, складами боеприпасов, запасами продовольствия, переходит в подчинение командования партизанского соединения и сразу же начинает активные боевые действия против немецких оккупантов;
— командование бригады доставляет и передает в распоряжение партизанского штаба для предания суду Богданова и Святополк-Мирского, а с остальными поступает по своему усмотрению;
— если эти требования будут соблюдены, командование партизанского соединения обещает сохранить жизнь всем солдатам и офицерам «Дружины» и предоставить им возможность «в боях искупить свою вину перед Советской Родиной и ее народом»[801].
Родионов согласился с условиями и обещал выполнить все пункты договоренностей. Кроме этого, он протянул Титкову приказ, который намеревался объявить по своей бригаде 16 августа:
«Приказ частям 1-й Антифашистской партизанской бригады
16 августа 1943 г.
д. Бересневка
Существование русской национальной бригады имело целью:
1. Накопление русских вооруженных сил для дальнейшей борьбы за Родину.
2. Для всемерного препятствования и предотвращения чингисханской политики порабощения германскими фашистами русского народа на оккупированной русской территории.
Несмотря на то, что за время существования первоначально малочисленной дружины с апреля 1942 г., немецкое командование, боясь русских национальных сил, на дальнейшее увеличение не идет, силясь превратить существующие русские подразделения и части в послушное орудие для порабощения русского же народа.