Уровнем выше — на первом этаже — была уже более элитная обстановка. Высокие, от пола, окна давали много света, хотя сейчас, на дневной жаре, и были зашторены. Паркетный пол, изящная мебель из дорогих сортов дерева, обтянутые белоснежными чехлами стулья. На столах тончайшие льняные скатерти, посуда из фарфора и столовое серебро.
Прислуга здесь тоже отличалась от нижнего этажа. Все официанты были облачены в белые рубахи и фартуки. Марту сразу вспомнилась манера русских купцов-раскольников кутить в Москве. Как говорится, те же яйца, вид в профиль. Пусть мир другой, а нравы все те же. Верхний этаж и мансарда были разделены на две равные части. В одной находились гостиничные номера, в другой проживал сам владелец ресторации с семьей.
Вахрамеев сходу заказал кружку пива и, оглядевшись, предпочел обосноваться на примыкающей к залу ресторана террасе. Широкая, тенистая, обвитая зарослями роз, надежно защищенная кровлей от солнца. Ее помост нависал уступом над обрывистым берегом Белой. С реки тянуло хоть какой-то свежестью. Да и сам вид большого количества чистой, искрящейся на солнце воды давал отдых глазам. Устроился в гордом одиночестве, да и не хотелось никакого общества. Расслабленно сидя за столиком, он молча созерцал красоты природы, слушал шум воды на перекатах и с удовольствием потягивал пиво.
Первая кружка прошла на ура. Захотелось чего-нибудь поосновательнее. Да и время давно обеденное. Просмотрев меню, выбрал себе для начала тарелку сырной и мясной нарезки, на главное блюдо — запеченную на углях форель с овощами. И само-собой, еще одну большую порцию пенного. Пока дожидался заказа, с улыбкой вспомнил бессмертное: лётчик полжизни смотрит на авиагоризонт и приборную доску, полжизни — на зад официантки. И впервые за долгое время ощутил, что ему просто хорошо.
Вся еда оказалась свежей и отлично приготовленной. Разделавшись с обедом, он уже собирался уходить, как его окликнули.
— Вахрамеев⁈ А я-то все думала, кто это такой нарядный устроился на моем любимом месте.
Прямо перед Мартом, подобно видению из прекрасного сна с легким эротическим оттенком, стояла и задорно улыбалась сама Елизавета Старогод — его бывшая одноклассница, а нынче первая красавица, самая желанная и богатая невеста в Таре, никогда прежде не обращавшая на него внимания (по крайней мере, ему так казалось). Глубокие, как два речных омута, широко распахнутые, зеленые глаза сияли из-под соломенной шляпки и с легкостью могли отнять у всякого душу и сердце. Рыжие кудри над белоснежным лбом, розовые губки и просто великолепная фигура с осиной от природы талией, не ведавшей корсетов, и высокой, упругой грудью под светлым, легким платьем венчали великолепный образ юной красавицы.
— Не угостишь бокалом лимонада утомленную солнцем путницу? — чуть игриво, бархатно низким голосом осведомилась Лиза.
— Да, присаживайся, конечно. Рад тебя видеть, — обернувшись к прислуге, сохраняя невозмутимый вид, распорядился. — Эй, человек, кувшин лимонада со льдом и бокал.
— Может, еще чего-нибудь хочешь?
— А ты стал настоящим кавалером, Вахрамеев. Нет, спасибо, ничего больше не надо. Такая духота, что есть совершенно не хочется.
Настаивать он не стал и продолжил откровенно разглядывать свежие прелести девушки. Лиза не могла этого не заметить, видно было, что внимание Марта ей льстит, она очаровательно запунцовела, от чего стала еще привлекательнее.
— Что, нравлюсь? Вот неприлично так пялиться, так ведь можно и смутить девушку…
— Виноват, но исправиться не обещаю. Это выше моих сил, — он шутливо развел руки в стороны.
— Какой ты стал бойкий. Прежде все молчал… Неужели одна стычка могла так тебя изменить?
— Кто знает…
— Расскажи, как там все было, на дороге… — с извечным женским любопытством спросила Лиза. Март сумел заинтриговать ее. Никогда прежде он так себя не вел. Что-то новое, взрослое и сильное проявилось в нем, в его неожиданно спокойном и уверенном взгляде. Она, конечно, уже слышала про вчерашний бой на дороге и сама для себя решила, что парень разом возмужал, став вдруг очень привлекательным…
Двойдан пожал плечами, сделал еще один глоток из своей кружки, прищурился как Клинт Иствуд и, скривив губы в своей самой кровожадной ухмылке, произнес:
— Стреляли все. Только они умерли… — выдержал драматическую паузу и добавил, — а мне повезло.
Лиза на миг распахнула и без того огромные глаза и звонко рассмеялась, хлопая в ладоши.
— Это просто ве-ли-ко-леп-но!!! И почему я не видела тебя таким раньше? Может быть, я бы даже влюбилась. Ты ведь вздыхал по мне в старших классах, верно, Март? — никогда прежде за все годы учебы она не называла его по имени. А сейчас это прозвучало легко и естественно, как должное.
— Никогда не поздно исправить ошибки прошлого.
— Это тост или предложение?
— Как тебе будет угодно. Пожалуй, за это точно стоит выпить.
Они подняли бокалы и легко соприкоснулись краями.
— Две Сестры скоро соединятся. Ты пойдешь на Встречу? Я думаю, что это лучшая ночь Лунной недели. Ее нельзя пропускать.
— Пока точно не знаю. Вот если ты согласишься быть со мной в паре…
— Приглашаешь? Ну как я могу отказать такому герою и острослову? Говорят, что ты еще и танцуешь отлично?
— Если слухи и преувеличили мои таланты, то совсем немного.
— В таком случае, все мои танцы завтра твои.
— О, это очень щедрый подарок.
— Ну что ты, — отмахнулась изящной рукой девушка, мило улыбаясь, — это даже не полподарка.
Допив бокал, она поставила его на стол.
— Мне пора. Дела-дела… До встречи, везунчик.
Март поднялся вслед за красавицей. Некоторое время он любовался ее изящной легкой походкой и стройными ножками, просвечивавшими на ярком солнце сквозь даже два слоя тонкой ткани.
— Будем считать, что этот день прожит не зря. До чего же хороша Лизавета… Теперь уже точно надо идти на танцульки. Это явно будет твой бенефис, т-ащ Вахрамеев.
Старогод открыла дверцу дожидавшейся ее машины, издали помахав на прощание наблюдающему за ней Марту. Сама уселась за руль компактного, но явно шикарного кабриолета. Зарычав мотором, бело-зеленый автомобиль резво тронулся с места и покатил, ослепительно блестя на солнце хромированными деталями, вверх по улице.
— Хорошая вещь. Мне бы вот тоже не помешало. Если лошади для меня не айс, а на велосипеде по пампе не наездишься, а пешком по ней ходить могут только хлопы, то остается единственный вариант. Тачка, мотоцикл, трицикл, багги, пикап или еще что-нибудь с мотором и колесами. И лучших специалистов, которые смогут меня сориентировать в теме, чем лепший друг Бас и его батя, я просто не знаю.
Оставалось расплатиться, и он попросил счет. Выяснилось, что за все про все рубль с мелочью, еще немного от щедрой души добавил чаевых официанту. Выходило, что с нынешними средствами он мог вполне комфортно прожить пару месяцев.
«Интересно, а чего так дешево? Или нормально? Надо прикинуть в привязке к золоту. Почти три с половиной грамма чистого злата в червонце — это треть грамма на рубль. А если учесть, что на Земле грамм стоил почти три тысячи, выходит, здешний рубль равен тысяче в России 21 века. То есть обед обошелся мне примерно в полторы штуки. Не так уж и дешево. Но и заведение пафосное, вроде как лучшее в Таре. И зал верхний, опять же для „чистой публики“. Наверняка можно отыскать обед ничем не хуже и вдвое дешевле где-нибудь поблизости».
Глава 8
За время объезда города признаки технически развитой цивилизации в Таре попадались ему нечасто. Но все же они были. Столбы с электропроводами, уличные колонки с питьевой водой, люки колодцев канализации. Радиоантенны на башнях и крышах домов. Труба угольной ТЭЦ на окраине, водонапорная башня на берегу реки. У причала стоял и дымил трубой самый настоящий пароходик. А вот заправок пока не было, как и уличного освещения. Местные власти почему-то этими вопросами еще не озаботились. Топливо для немногочисленных машин покупали бочками или на розлив в скобяных лавках или на складе в порту.
Механическая мастерская Фадея Басаргина находилась всего в паре кварталов от соборной площади. В Таре пока было не так много автомобилей и прочей сложной техники, и почти вся она обслуживалась и ремонтировалась именно там. Вместе со своим отцом в ней с двенадцати лет трудился и его сын Васька по прозвищу Баской или просто Бас — одноклассник, вечный сосед по парте и просто лучший друг Мартемьяна Вахрамеева.
Бас встретил Вахрамеева, стоя у мойки, стараясь отмыть руки от въевшегося в них черного, отработанного масла и грязи.
— О, какие люди почтили наши скромные стены! Здорово, Март! Рад тебя видеть живым и здоровым.
— Не поверишь, Вася, я и сам рад! Как твое ничего?
— Я в порядке. А вот ты не забыл случайно, что завтра Встреча? Из нашей ватаги там все будут. Ромыч Рамзай, Гена Сараев, Санек Катаев, Триша Кривулин и Костян Берестов, ему, к слову, на той неделе восемнадцать стукнуло, последнему из нас, — Бас в их компании был самый старший — в январе родился. И это свое мнимое старшинство всегда ненароком, да и вворачивал. Небольшой и простительный грех, на который и внимания обращать не стоило. — Он завтра днем собирает у себя всю компанию, хочет подарком отцовским похвалиться.
— Епрст! Во сколько?
— К двум пополудни.
— Принято. А на счет похвастаться, лучше бы он сам добыл или заработал. А так, как дите малое…
— Ну, это успеется еще. На наш век работы хватит, — примирительно заметил Васька.
— Ты сам сколько лет трудишься, — логично возразил ему Март.
Бас пожал сильными, чуть сутулыми плечами, мол, не мы такие, жизнь такая:
— А то я смотрю, ты деньгами разжился. В новых ботинках… Когда купил?
— Только что. Но это так, мелочи.
— Не скажи… — и, спохватившись, Бас вернул разговор к прежней теме. — Так я к чему про вечерку заговорил? Ты уже решил, с кем пойдешь? Помнишь сестру мою двоюродную Феню, то есть Феклу Мамонову? Она не против с тобой в