— Значит, и правда обошлось без ранений. Это хорошо… Комм, где Роза? С ее гаджетом есть связь?
— Объект находится в десяти метрах, — на экранчике коммуникатора высветилась стрелка направления.
Он подошел и склонился над неподвижно лежащей девушкой.
— Сердечный ритм в норме, давление низкое, пульс сто — тахикардия, дыхание не затруднено, — отчитался комм, транслируя данные с персонального браслета медички.
Март направил фонарик на лицо девушки и коснулся ее побледневшей кожи. Но никакого липкого пота и мертвенной белизны не было.
— Пусть отлеживается. наверняка тяжелый сотряс. Тут неподвижность рулит. Ей там уже вколол медпак что-то?
— Да, весь набор доступных средств введен через инъекции.
— Хорошо. — И Вахрамеев заковылял, припадая на левую ногу, которой особо досталось, назад к своему снаряжению.
Котенок, про которого он совсем позабыл, как только закончилась стрельба, сам вышел навстречу, бесстрашно обнюхивая убитых врагов. Подойдя вплотную, Курсант лизнул каплю крови с руки мертвого стражника и посмотрел на Марта.
— Что, нравится? Экий ты кровожадный… Нам надо наверх, забирайся обратно в карман. Только сам. Не факт, что я не свалюсь. Ну, ты умеешь.
Закрепил на талии патронташ с оставшимися гранатами, сунул за пояс Базер, на плечи крест-накрест нацепил ремни автомата и «Шершня». И, покачиваясь от слабости, медленно побрел, увешанный оружием, как елка, к выходу.
— Ждите, черти, я за вами.
[1] Далее текст идет сразу с переводом — как услышал Март через коммуникатор.
[2] Tiltrotor — конвертоплан на языке рахдоним. То же Kipprotor или Schwenkrotor (поворотный ротор) — на хохдойче (верхненемецком).
[3] Слава Махакали, гуркхи идут! (Махакали — Великая Кали, она же Великая богиня войны и супруга Шивы)
Глава 23
Всякое дело необходимо доводить до конца, не откладывая на завтра то, что можешь сделать сегодня. Так говорил мой дед. А он, пройдя Великую Отечественную от первых дней и до самой Победы, в жизни разбирался. Мы часто не спешим следовать этому простому правилу. Откладываем на потом или, наоборот, спешим. На войне этот принцип обладает особым смыслом. Потому что пока последний враг не уничтожен, не бежал или не сдался, тебе надо идти вперед и сражаться. И каждый следующий миг может, несмотря на все прежние победы, награды и успехи, закончиться для тебя фатально. Потому преследование и добивание все еще не прекратившего сопротивление неприятеля — безусловное требование боевых уставов.
Вот и сейчас Мартемьян отчетливо сознавал, что тянуть время недопустимо. Каждая не то, что минута, секунда на счету. Ему повезло, что первый отрезок пути шел по строго горизонтальной поверхности центрального коридора. Ноги еле шевелились, а в голове царила пустота. Но постепенно знаменитая Вахрамеевская двужильность и по большей части влитый в кровь коктейль начали работать. Боль перестала ощущаться, надежно заблокированная. Пошла вверх, все разгоняясь, волна бодрости. К тому времени, когда он добрался до лестничной шахты, к нему даже начала возвращаться привычная ясность мысли.
— Комм, дай картинку с вертушкой черных. Где они, что делают?
— Двигатели заглушены, штурмбот стоит на взлетной площадке верхней палубы. Пилоты в своих креслах.
— Это замечательно. Вот пусть все так и остается.
— Приказ не понятен.
— Забей. Продолжай наблюдение. О любых изменениях срочно докладывай.
— Принято.
Вахрамеев, преодолев первые пару десятков ступеней, быстро ощутил, что подъем — это совсем другая история.
— Зачем я эту бандуру тяжеленную схватил? — отдуваясь, пробурчал он на ходу, хмуро поглядывая на «Шершня». — Оставить его здесь, что ли? Нет, нельзя.
Действительно, плазменный гранатомет, успевший доказать свою высочайшую эффективность, мог стать отличным решением всех проблем и в стычке со стоящим на крыше ангара конвертопланом. Один-два заряда в кабину или плоскость крыла и все. Уже никто никуда не полетит. А что там в итоге получится, Март пока и сам даже не подозревал. Никакого плана, главное было просто поскорее добраться до врага. А там видно будет.
— А серьезная у рахдонитов химия… стильная, модная и молодежная… Прямо второе дыхание включила. Интересно, какая у этой волшебной пилюли обратка и есть ли вредные последствия? Слышь, комм, чем мне грозят вколотые дозы?
— Концентрация активных веществ в пределах нормы и опасности для организма не представляет.
— Не очень понятно, зато позитивно. Ладно, поживем-увидим.
Пройдя за минуту[1], шесть из одиннадцати лестничных маршей и перевалив за середину, Март вспомнил сценку из второго «Брата». Для поднятия настроения принялся негромко повторять, то и дело поглядывая на экранчик комма, который продолжал упорно транслировать картинку с неподвижно стоящим конвертопланом черных:
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья:
И тропинка, и лесок,
В поле — каждый колосок!
Речка, небо голубое —
Это все мое, родное.
Это Родина моя!
Всех люблю на свете я! [2]
Вспомнилось про Розу.
— Комм, у тебя еще есть связь с браслетом Бакановой?
— Да.
— Как там показания? Не очнулась еще?
— Без изменений. Негативной динамики нет. Она все еще без сознания.
— Быстренько раскидаемся с импами и вернемся за ней в энергоблок.
Принятое решение еще больше подстегнуло его темп восхождения. Или виной тому были мудреные вещества в крови? Добравшись до нижнего уровня надстройки, Вахрамеев все же не без облегчения выдохнул. Сорокапятиметровая лестница его почти доконала. Оставалось подняться еще на один этаж, и вот она — взлетка.
Теперь можно было не спешить. Мгновенно сняться и уйти с остывшими движками пилоты технически никак не могли. Отложив в сторону «Шершня» и сняв патронташ, он дал себе тридцать секунд передышки и в это время еще раз внимательно изучил, что показывали камеры.
Приземлился борт кормой к горловине лестницы, ведущей вниз. Аппарель десантного отсека до сих пор оставалась открытой, очевидно, в ожидании панцерегерей. Пилоты в полной готовности сидели на своих местах. Подробностей их оснащения видно не было, но судя по всему, ни о каких БСК речи там не шло. Стандартные СИБЗ[3]. Стильно выглядящие ЗШ[4] и темные, в серых разводах плитники[5]. Да и оружия в руках не заметно. Вражеские летуны допустили как минимум один просчет. Правак[6] должен был взять автомат и занять позицию, ведя наблюдение и контролируя обстановку. Но видимо дойчи оказались или не пуганные, или слишком в себе уверенные. Что особенно странно после того, как он сжег совсем недавно их напарников.
Вывод напрашивался сам собой. Если ситуация позволяла, всегда лучше действовать напрямик, любое усложнение чревато эксцессами. Это он по опыту прошлой жизни усвоил давно и прочно.
Секунду колебался, чем вооружаться. Автомат или пистолет? Выбор пал на Базер, с которым уже, можно сказать, сроднился и от которого точно знал, чего ждать. Но штурмовой карабин все же подвесил на удобном трехточечном ремне под левую руку, а кукри ушедшего в вечность воина-гуркха прицепил сзади на пояс.
— Комм, голосовой режим. Громко переводи все, что я буду говорить и слова немца тоже.
— Принято.
Собрался, напружинился и рванул вперед. Выскочил из люка и, набирая скорость, полетел к боту. С разбега без труда перескочив грузовую рампу, ворвался в десантный отсек, не тормозя, ломанулся прямо к пилотской кабине, у которой даже не имелось двери, что являлось, к слову, важной составной частью его плана захвата летательного аппарата.
И все же в одном он допустил просчет. Черные летуны не вели личного наблюдения, но вот обзорные камеры на борту имелись, а искин был настроен отслеживать несанкционированные действия вокруг борта. И правак таки дежурил, держа автомат под рукой. Так что он почти успел разглядеть угрозу и отреагировать. Ухватив оружие, дойч передернул затвор и попытался повернуть ствол в сторону надвигающейся угрозы. Этого оказалось достаточно, чтобы Вахрамеев без колебаний дважды выстрелил на ходу. Первая пуля ударила в шею, вторая в переносицу.
Тело летчика отбросило силой попадания тяжелых пуль. И заливая все вокруг хлынувшей фонтаном алой кровью, он повалился на дисплеи приборной панели.
Март, вломившись в тесноту кабины, ткнул стволом Базера в шею командира винтокрылой машины и почему-то без перевода проорал:
— Хальт! Хендехох! — именно так слитно это у него прозвучало. Интересно, что далеко не самый продвинутый искин коммуникатора не стал повторять или переводить его слова. То ли не понял, то ли посчитал, что и так все ясно.
Молодой, лет тридцати, не больше, летчик отчетливо понял, что от него требуют и сразу поднял руки. Он, не отрываясь, изумленно смотрел на Вахрамеева, совершенно не понимая, что происходит и как это оказалось возможным. Да и расправа над его вторым пилотом сильно его придавила.
— Слушай меня внимательно. Левой рукой достань оружие и отдай мне. И не дури, пристрелю сразу.
Дойч, скосив глаза на Базер, медленно потянул двумя пальцами свой пистолет. Дождавшись, пока подторможенный летун выполнит приказ, Март забрал новый трофей и задал вопрос.
— Имя, звание, воинская часть?
— Гауптман Люфтваффе Карл Эрманн. Наша эскадрилья входит в состав авиакрыла авианосца «Имперский Штандарт».
Нашивка на груди летчика подтверждала: «Hauptmann Karl Hermann».
— Герман, вылет был оттуда? С его борта?
— Да, — дисциплинированно подтвердил пленник.
— Следующий вопрос. В грузовом отсеке большой ящик лежит — это бомба с таймером?
— Да, — только и смог выдавить из себя гауптман.
— Какие у заряда характеристики?
— Я не знаю.
Март коротко ткнул стволом в зубы вздумавшего изображать героя противника, не сильно, но так, что кровь брызнула из разбитых губ, а лицо немца скривилось от боли.
— Ты хочешь, чтобы я применил к тебе пытки? Это несложно. Ответь еще раз отрицательно, и тебе будет куда хуже. Вставай, — Март дернул Эрманна за шиворот и потащил за собой из кабины. Добравшись до массивного и даже на вид тяжелого, сделанного из литого черного пластика корпуса мины, едва н