— У меня есть хороший приятель, имеющий несколько аэропланов. Он быстро отвезет меня в Балтимор. Я хочу предложить своему учителю покинуть Америку и бежать в Советскую Россию… Борьба здесь немыслима. Ведь, если бы не вы, я бы погиб в этом каменном гробу…
— Не будем терять времени и поспешим…
— Но что вы сделаете с трупом?.. Ведь вас могут заподозрить в убийстве.
— От судьбы не уйдешь. Завтра утром я сам подниму тревогу. Скажу, что, явившись в кабинет Томкинса за поручениями, я нашел сдернутый ковер и раскрытый люк для спуска вниз, здесь же я обнаружил труп… Впрочем, до утра еще много времени, я успею все спокойно обдумать и уничтожить наши следы.
— Но если подозрение все же падет на вас, знайте, что я возьму вину на себя, ибо в действительности я причина случившегося.
Крепко пожав друг другу руки, Ньюкомб и Гарри направились к лестнице.
На другой день, едва занималась заря и пробуждался гигантский город, гоночный аэроплан мчал Ньюкомба в Балтимор.
XIIОтречение
Часы проходили один за другим, а между тем Ньюкомб не приезжал. Взволнованный Джонс нервно шагал по комнате, беспокойные мысли тревожили ученого. То ему казалось, что Ньюкомб убит, и перед глазами стоял бледный труп молодого человека, то приходило в голову, что лаборант арестован… Решетчатое окно — и из него выглядывает знакомое исхудалое лицо…
Наконец, профессор не выдержал и решил вернуться в Нью-Йорк, чтобы лично выяснить причину отсутствия лаборанта и дать отпор оклеветавшим его бесчестным врагам.
Он позвонил лакею, попросил подать счет и потребовал автомобиль.
— На центральный аэродром!..
Медленно двигался автомобиль, — на улицах жизнь била ключом, и тысячи всевозможных моторов препятствовали быстрой езде. Ежеминутно профессор высовывался из окна и торопил флегматичного шофёра.
Вот наконец и аэродром. В ангаре № 16 был оставлен на хранение аэроплан ученого.
Едва только Джонс успел попросить заведующего ангаром вывести воздушное судно, уплатил причитающиеся с него деньги и вышел из конторы, как его внимание привлекли быстро направлявшиеся к нему два полисмена.
— Вы профессор Гамильтон Джонс?
— Да, я.
— Потрудитесь следовать за нами. Вот приказ о вашем аресте.
Краска стыда залила лицо ученого. Дрожащими руками он развернул бумагу и, убедившись в том, что приказ действительно касается его, молча кивнул головой.
Тот же самый автомобиль доставил ученого назад в гостиницу «Виктория».
— Если вы обещаете не покидать своего номера, то я освобожу вас от постоянного присутствия полисмена, — заметил сопровождавший его полицейский комиссар.
— Хорошо, я готов дать согласие… Но долго ли мне придется пробыть здесь?
— Не больше суток. Мы уже отправили депешу по радио в Нью-Йорк.
— Мистер Джонс!
— Мистер Блекфорд!
Ученый радостно приветствовал своего школьного товарища, к которому до сих пор питал дружеские чувства. Блекфорд служил в министерстве Юстиции и занимал крупное место.
Встреча друзей произошла утром на следующий день после ареста Джонса.
— Чем вызван мой арест? Что произошло в моей лаборатории, где Ньюкомб? Что значат нападки на меня прессы? — посыпались вопросы ученого.
— Увы, мой друг, газетные сообщения отчасти основаны на действительных фактах… На другой день после того знаменитого доклада в физическом обществе ваша лаборатория была найдена покинутой и в страшном беспорядке, в одной из комнат полисмены нашли труп сторожа. Производивший следствие полицейский чиновник натолкнулся на улики, которые заставили подозревать, что преступление совершено вами.
— Быть этого не может!
— Конечно, я не сомневаюсь, что вы совершенно не причастны к убийству, но истинные виновники преступления подстроили все таким образом, что подозрение падает на вас. В руке убитого обнаружена пуговица от вашей рабочей блузы, сама же блуза со следами крови была найдена в кухонном очаге.
— Какая низость! Я совершенно невинен!..
— Повторяю, что и я не сомневаюсь в этом, но в руках следствия собраны очень веские улики…
Помолчав несколько минут, чтобы дать Джонсу хотя немного успокоиться, Блекфорд продолжал:
— Мой сегодняшний приезд имеет целью передать вам ультиматум министра отказаться от своего открытия и подписать бумагу с признанием ошибки. В случае согласия, дело об убийстве сторожа и исчезновения из лаборатории университета ценных приборов будет замято и ваше доброе имя восстановлено.
— А если я не соглашусь?..
— Тогда обвинение в преступлениях, публичный процесс и, вероятно, электрический стул… Я выполнил свое официальное поручение и буду говорить теперь, как ваш старый и преданный друг. Нужно признать себя побежденным. Против вас действуют слишком сильные враги, они не остановятся ни перед подкупом свидетелей, ни даже перед убийством из-за угла.
— Но где мой лаборант Ньюкомб? Он может выступить свидетелем моей полной непричастности к убийству.
— Ньюкомб исчез. По-видимому, его убили ваши противники.
— Бедный, бедный юноша!.. Пусть будут прокляты убийцы!.. А я… Я никогда не найду покоя, ведь он пострадал из-за меня…
— Вы сами видите теперь, что силы слишком неравны. Надо соглашаться на поставленные условия.
— Но как же я буду жить без своей обычной работы… Ведь придется бросить университет… Я не смогу показаться там после всего случившегося.
— Могу посоветовать вам поселиться где-нибудь в Южной Америке или даже перебраться в Европу… Вот чек на пятьдесят тысяч долларов — эти деньги обеспечат вам безбедное существование… Что касается научной работы, то никто не мешает вам продолжать ее, только придется оставить опыты по вопросу о передаче энергии на расстояние…
— Хорошо, я подумаю… Спасибо за доброе отношение ко мне… Но теперь оставьте меня одного… Через час я решу…
Когда через час Блекфорд вошел в номер гостиницы, ученый сидел, крепко сжав руками наклоненную над столом голову.
— Я согласен… Давайте бумажки… Я подпишу все, что надо, — говорил он, с трудом сдерживая рыдания.
XIIIСлишком поздно
Вечером в номер гостиницы «Виктория», занимаемый Гамильтоном Джонсом, ворвался Ньюкомб.
— Учитель, вы здоровы?.. Скорее, скорее… Мой аэроплан ждет на аэродроме… Летим в Сан-Франциско, а там мы пересядем на судно, отправляющееся в Советскую Россию.
— Поздно… Слишком поздно…
— Но что случилось?
Когда профессор дрожащим от волнения голосом рассказал Ньюкомбу о своем отречении от великого открытия, молодой человек начал убеждать ученого нарушить данное слово и, переселившись в Россию, продолжать работы.
— Что значит обещание, данное под угрозой смерти?.. Не будет никакого преступления не выполнить его!..
— Гамильтон Джонс всегда держал свое слово, — гордо отвечал старик. — Пусть от меня отняли мое честное имя, но в своем собственном сознании я остался прежним… И то, что я обещал, то будет исполнено…
Молодой человек понял, что бесполезно дальше убеждать ученого, и молча поник головой.
Через год в одном из маленьких городов Южной Америки состоялись скромные похороны человека, когда-то бывшего одним из знаменитейших ученых и умершего в полной неизвестности.
За его гробом шли только двое: Гарри, поступивший в университет после того, как, за отсутствием улик по обвинению в убийстве Томкинса, его выпустили, и Ньюкомб, сделавшийся видным революционером.
Медленно двигалась печальная процессия, везя к последнему жилищу того, кто держал в своих руках великую научную тайну.
ТАК ПОГИБЛА КУЛЬТУРА
1Да здравствует Кресп Астр!
Громадная площадь перед «Дворцом Знания» была полна шумной, разноголосой толпой. Конные милиционеры с трудом сдерживали натиск волн человеческого моря, стараясь сохранить свободной узкую полосу мостовой, по которой один за другим быстро проносились автомобили. Машины останавливались у подъезда дворца, изящно убранного флагами и причудливо изогнутыми трубками, наполненными дрожащими волнами света.
Шел к концу пятый день грандиозных торжеств, устроенных в честь победного, окончания Витанией долгой, упорной войны с другой могущественной республикой Парсом.
Тегра, столица Витании, залита морем огней, и, несмотря на то, что уже давно погас последний солнечный луч, на площади перед дворцом светло, как днем.
В воздухе реют тысячи разнообразных, ярко освещенных воздушных судов. На нижней поверхности многих из них светящимся составом наведены отливающие золотом буксы «К. А.».
Вот один из маленьких аэропланов начал быстро описывать замысловатые петли в воздухе, выбрасывая блестящую струю каких-то паров.
Отчетливо обрисовалась буква К, затем Р, Е, С…
— Кресп Астр!.. — Да здравствует Кресп Астр! — прокатился гул голосов.
На балкончике «Дворца Знания» появился бледный человек невысокого роста, с усталым, но веселым и улыбающимся лицом.
— Ура!.. Ура!.. Слава великому Кресп Астру!.. Да здравствует Кресп Астр! — бесновалась толпа.
Вдруг резкий звонок заставил замолкнуть приветственные голоса.
Кресп Астр поспешно удалился с балкона.
Наступила напряженная тишина.
На особых опорах, высоко над землею, почти на уровне крыши «Дворца Знания» был натянут гигантский экран, над которым располагался рупор.
Взоры десятков тысяч людей устремились туда.
Один за другим гасли феерические огоньки, украшавшие дворец и смежные здания, дабы их свет не мешал видеть изображения на экране.
Снова раздался звонок, и на экране появилась фигура известного ученого, президента Академии Наук.
— Объявляю открытым заседание, посвященное чествованию инженера Кресп Астра, — ясно прозвучал его голос.
Высокий, несколько сгорбленный старик быстрыми шагами пересекал площадь.