Рубцов озадаченно почесал затылок.
— Уел, салага, — расстроено сказал он. — Как есть уел. Тогда давай еще раз попробуем.
— Второй раз мой номер не прошел. Разошедшийся капитан валял меня, как хотел по песку. Через полчаса он закончил экзекуцию и встав заключил:
— Потенциал у тебя есть, но заторможенный ты какой-то. Никак не могу понять почему?
Мне то было понятно почему. Но рассказывать об этом было бессмысленно. Никто не поверит. Хорошо еще, что у тела остались кое-какие наработанные движения, а то и этого бы не смог продемонстрировать, Все же занимался борьбой пятьдесят лет назад.
Рубцов глянул на часы.
— Так, давай собираться, сейчас мы заедем кое-куда.
Пока я собирал все вещи, он включил рацию и сказал в нее несколько слов. Затем снял китель и надел выгоревшую гимнастерку с старшинскими полосами. На мой удивленный взгляд толькоподмигнул и ухмыльнулся.
Мы проехали с десяток километров, когда он похлопал меня по плечу.
— Сейчас поворот будет, поверни направо и остановись.
Я остановился на наезженной грунтовке. Рубцов, внимательно глядя мне в глаза, сказал:
— Сегодня мы займемся с тобойпроверкой боеготовности некой воинской части. Твоя задача вести мотоцикл, выполнять мои команды и не отсвечивать. Понятно.
— Так, точно, — ответил я, хотя непонятно было все.
Мы двинулись дальше. Через пару километров дорога уперлась в хлипкий шлагбаум. В стороны от него в лес уходила высокая ограда колючей проволоки. Рядом располагался небольшой КПП.
— Сигналь! — шепнул мне из-за спины Рубцов.
На мой сигнал из будки лениво вышел рядовой с повязкой на рукаве и направился к нам.
Рубцов соскочил с мотоцикла и заорал:
— Какого х… плетешься, как баба беременная⁉ Быстро бл… поднимай шлагбаум. С какого подразделения? Кто командир?
Ленивый шаг у дежурного превратился в бег. Он шустро поднял шлагбаум и отдал честь, браво вытянувшись, когда мы проезжали. Довольный тем, что строгий старшина забыл уточнить подразделение, он ушел обратно в будку.
— Езжай прямо, — шепнул мне Рубцов, — Видишь здание штаба,сейчас поверни и подъезжай прямо к нему.
Я остановил напротив дверей. Капитан слез с сиденья, одернул гимнастерку и, козырнув выходящему офицеру, зашел в штаб.
— Прошло полчаса. Мимо периодически проходили военнослужащие, кое-кто кидал любопытствующие взгляды, но в основном никто внимания на меня не обращал.
Еще через полчаса на улицу вышел капитан, рядом с ним перебирал ножками толстый майор, то и дело вытиравший шею платком.
— Товарищ капитан, — может, задержитесь, поужинаете у нас в офицерской столовой, — заискивающим голосом произнес он, когда Рубцов подошел к мотоциклу. — Вам ведь еще обратно ехать.
— Нет, спасибо, — сказал капитан, — Поедем пока светло. Мне еще на доклад к генералу надо успеть.
— После этих слов майор окончательно побелел и еле нашел в себе силы попрощаться с нами.
Зато когда мы подъехали к КПП, оттуда пулей вылетел сержант, потребовал документы и прочитал от корки до корки.
— Поздно пить шампанское, -вздохнул Рубцов.- Вероятный противник подорвал штаб, похитил знамя полка, и убил командира части.
— Когда мы выехали на шоссе, я остановился в раздумьях.
Вроде бы капитан говорил, что надо возвращаться.
— Что задумался, едем дальше на север, у нас еще дел полно, — бодро сказал Рубцов. — До Сегежи всего ничего осталось, там, в гостинице заночуем, а завтра уже рванем дальше.
Чем ближе оставалось до Полярного круга, тем выше над горизонтом поднималось солнце, леса становились заметно ниже а болота обширней.
В Кандалакше мы повернули в сторону границы. Каменистая грунтовка сменялась песком, но ехать было достаточно легко.
На одном из поворотов на дорогу неожиданно вышли два пограничника и требовательно махнули рукой.
Я остановился и ждал когда они подойдут.
— Молодцы, парни, — прошептал мне в ухо Рубцов, — еще двое страхуют из леса, да как грамотно встали, директрисы огня не перекрывают.
После того, как погранцы просмотрели наши документы, капитан спросил у старшего наряда:
— Сержант, мне нужно переговорить с капитаном Филипповым.
После чего он с сержантом ушел в лес, а остальные остались на своих местах, внимательно наблюдая за дорогой, а заодно и за мной.
Рубцов вышел из леса необычно хмурым, и что-то ворча под нос.
— Поехали, — сказал он мне и уселся на свое место.
Мы проехали еще километров пятьдесят, когда он приказал остановиться и, вытащив планшет, начал разглядывать карту.
— Так, пролетели мы с тобой поворот, — сказал он огорченно, поворачивай назад.
Глава 4
Назад, так назад, я развернулся и проехав пару километров повернул на лесную дорогу. На ней были хорошо заметны следы тяжелых машин.
— Ракеты, наверно везли, — подумал я.
Еще через пяток километров, мы остановились, закатили мотоцикл в лес и закидали его сосновыми ветками.
Затем, надев маскхалаты, пошли пешком по дороге. Вскоре впереди послышался гул техники. Рубцов сразу повернул с дороги и крадущим шагом пошел в сторону.
— Сейчас посмотрим, как у них боевое охранение служит,- шепотом сообщил он.
Мы уже приближались к месту, где шла тренировка расчетов. Острая макушка одной из ракет хорошо была видна среди невысоких сосен.
Внезапно капитан остановился.
— Замри! — прошептал он мне.
Я остановился.
— Вот он, где, сука, -удовлетворенно прошептал он. — Надо же, как повезло!
— Стой, где стоишь, — обратился он ко мне, вытаскивая Стечкин из кобуры, и упав на землю, бесшумно пополз к неприметному бугорку. Только сейчас я понял, что в пятидесяти метрах впереди на земле лежал человек в маскировочной накидке Не услышал он нас, только из-за рева моторов на площадке, где ракеты готовили к учебному старту.
— Надо бы подойти ближе, — думал я, смотря, как Рубцов подбирается к непонятному наблюдателю.
Стараясь держаться за деревьями, я начал тоже двигаться в этом же направлении.
Я был метрах в пятнадцати, спрятавшись за толстым стволом сосны, когда, вроде бы лежащий безучастно, наблюдатель рывком вскочил и прыгнул на капитана, ползущего с АПС в руке.
Выбитый из руки Рубцова пистолет упал неподалеку от дерущихся в схватке мужчин.
Я рванулся на помощь капитану, однако, когда подбежал к дерущимся, то шпион уже поднимался с земли, а Рубцов лежал навзничь, раскинув руки.
— Убил! Падла! -вспыхнуло в мозгу, и я кинулся на вставшего врага. Что-то шелкнуло и я почувствовал удар в плечо. Но меня было уже не остановить. В прыжке я ударил ногой противника в лицо. Тот упал на землю вместе со мной. Видимо Рубцов его успел помять, так, что он не смог уклонится от моего удара. Вскочив на ноги, я в запале еще раз ударил его ногой по голове и попал сапогом в висок.
Мужчина захрипел, закатил глаза, на его губах выступила пена.
— Убил! — проскочила опасливая мысль.- Да и хер с ним, Надо глянуть, что с капитаном.
Рубцов был жив, но без сознания. Похоже, шпион успел чем-то приложить его по голове.
Я разорвал маскировочную накидку на полосы и начал заматывать ими шпиона с ног до головы. Тот в это время слабо замычал. А я почувствовал, что правая рука перестает слушаться, а в рукаве подозрительно мокро.
Когда закончил с завязыванием, в голове уже шумело во всю.
Пошатываясь, я направился в сторону ракетчиков.
Когда меня остановил часовой, я успел только сказать:
— Особый отдел штаба армии, там задержанный шпион и раненый офицер.
После чего наступила темнота.
Сначала появилась нудящая боль в правом плече. Потом послышался шум ветра. Я открыл глаза и взглядом уперся в белый полотняный потолок. Попытка повернуть голову отозвалась резкой болью. Но удалось понять, что я лежу в большой медицинской палатке.
— Все понятно, я в медсанбате, притом развернутом на учения. И сразу в мозгу вспыхнули последние воспоминания, щелчок бесшумного пистолета, боль в плече и я лихорадочно заматывающий лежащего без сознания шпиона.
Повернувшись, я невольно охнул, и в палатку сразу зашли пара человек.
Первым из них оказался капитан Рубцов.
— Ну, что Аника-воин, пришел в себя? — радостным голосом спросил он. — Мы уж заждались.
— Что со мной было? — еле шевеля пересохшим языком, спросил я.
— Что, что, пулевое ранение правого плеча, большая потеря крови, кости целы. Заштопали тебя капитально. — сообщил Рубцов. Выглядел он не очень.
Левую половину лица занимал багровый отек, из-за которого не было видно глаза.
— И что теперь? — спросил я.
Рубцов, оглянулся на высокую пожилую женщину в белом халате и сказал:
— Об этом спрашивай товарища майора Барышеву Галину Михайловну. Ты у нее единственный такой пациент, так, что она тебя долго не выпустит.
Барышева в ответ сразу заявила:
— Товарищ капитан,оставьте раненого. Он нуждается в уходе и покое.
Рубцов спорить не стал, встал и, наклонившись, сообщил:
— Завтра снова зайду, меня тоже пока не выписывают. Некоторые доктора, — он покосился на Барышеву, — считают, что у меня сотрясение мозга.
На следующий день мне стало намного легче, ушла слабость, появился аппетит. Только плечо по-прежнему болело при любом движении.
Оказалось, что я в госпитале третий день. Оперировали меня позавчера вечером.
Когда приперся Рубцов мы с ним вышли на улицу и уселись у курилки.
Он собирался завтра уезжать, меня же Барышева не отпускала, обещая подумать дней через десять
— Ну, Сашок, даже не знаю, как тебя благодарить, — сообщил он, — Если бы не ты, не представляю, что бы было. А сейчас можешь считать я уже майор, а у тебя орден в кармане. Тут он поспешил поправиться.
— Ну, я так думаю, по крайней мере, представление уже пишется. Задержал шпиона, получил ранение, спас жизнь офицера — полный набор. Что еще надо?
— А кто этот шпион, можно мне узнать? — спросил я без особой надежды на правдивый ответ.