Открыв дверцу, я обнаружил за ней маленький зеркальный бар с парой бутылок виски.
— Выпьешь со мной? -предложила она, когда я поставил бутылку на столик.
Вместо ответа я разлил Джек Дэниелс по рюмкам.
Когда мы уже пили кофе. Клара все же поинтересовалась моим именем.
— Саша меня зовут, — сказал я улыбаясь.
— Ох, — вздохнула та.-Откуда ты только такой взялся на мою голову? Саша!
— Странная женщина, — думалось мне в это время. — Другая уже бы наладила меня из квартиры, мол, сделал дело, гуляй смело. А эта виски со мной распивает. Где она его взяла, три варианта на выбор; подарок, Березка, или сама привезла. Газеты иностранные читает.
— Из Петрозаводска — буркнул я.
— Да ты, что! — неожиданно проявила Клара интерес к моим словам. — Надо же, как неожиданно! Там мой один хороший знакомый работает.
Увидев вопрос в моих глазах, она добавила.
— Ну, ты наверняка его не знаешь. Он, от силы, месяца два у вас живет.
Я хмыкнул и сообщил:
— Петрозаводск, город небольшой, может, когда и встречал его.
— Фамилия Эльштейн тебе знакома? -скептически улыбаясь, спросила женщина. Простыня во время разговора у нее сползла, обнажив красивую грудь с розовыми сосками, явно не кормивших грудников.
Меня пробило нахи-хи. Я нервно засмеялся.
— Нет, в нашей жизни может случиться все, что угодно, — думал я. — В который раз в этом убеждаюсь. Вот и опять! Приехал в трехмиллионный город и сразу провел ночь с хорошей знакомой, а возможно, и любовницей своего напарника по работе.
— Тебе не плохо, — озабоченно поинтересовалась Клара.
— Нет, нисколько, а с Иосифом я работаю в одном баре, — сказал я собеседнице.
На растерянное лицо женщины на миг набежала тень, но тут же разгладилась.
— Подумала, что наша встреча неслучайна, — пояснила она свою озабоченность. — Но сразу поняла, что это не так. Я с Олегом вчера зашла в эту забегаловку просто поговорить и больше ничего. Никто бы не смог этого предугадать. Прости.
Сказав это, она вопросительно глянула на меня. Я пожал плечами.
— Конечно, случайность без сомнения, но очень удачная.
Клара согласно кивнула, прикусила нижнюю губу и задумчиво посмотрела на меня, в глазах у нее бегали бесенята.
— это просто шутка богини Судьбы мой мальчик, не думай ни о чем, просто иди ко мне, — выдохнула она и откинула в сторону простыню.
Во второй половине дня я стоял на автобусной остановке, на Наличной улице. Какой автобус идет на улицу профессора Попова, я уже знал и сейчас дожидался его, спрятавшись от моросящего дождика под хилым навесом.
Меня все же выставили из квартиры, правда до этого я успел попасть в душ и даже отобедать с проректором по науке Ленинградского института советской торговли Кларой Николаевной Щукиной, доктором экономических наук и прочая, прочая.
Оказывается и проректора способны на неординарные поступки, она после окончательного разрыва с любимым человеком, смогла, не задумываясь, кинуться в объятия незнакомого молодого парня и отдаваться ему со всей страстью одинокой женщины, потратившей долгие годына карьеру и забывшей о личной жизни.
После того, как мы поднялись с кровати, наступило неловкое молчание. Поэтому мое предложение накатить еще по пятьдесят грамм прошло на ура.
Мы вместе приготовили обед. Поболтали о нашем общем знакомом. Иосиф оказался ее двоюродный братом по маме. То есть, когда-то тетка Клары вышла замуж за очень симпатичного «юриста»
В этот момент я как раз вспомнил слова Иосифа, что у него в институте имеются железобетонные связи.
Когда я рассказал о своих мыслях учиться заочно, Клара сообщила, что все будет сделано без проблем.
Но все же между нами оставалась недосказанность, и я решил разрубить этот Гордиев узел, когда она провожала меня в прихожей.
Взяв ее за плечи, и глядя в глаза, я сказал:
— Клара, не волнуйся, я все прекрасно понимаю, никто и никогда от меня не услышит о нашей встрече. Все было прекрасно, ты необыкновенная женщина,если вдруг захочешь, то всегда можешь мне позвонить, сам о себе я напоминать не собираюсь. Единственное, возможно, через Иосифа передам свои документы для поступления. Прощай. — И, поцеловав ее, вышел в коридор.
Когда добрался до общаги и зашел в комнату триста восемь в ней был полный срач и царил неприятный запах. Вовка с Генкой сидели в трусах за столом, и пили пиво из трехлитровой банки.
— Привет, — сообщил я и сморщился от вони.
— Слушайте, мужики, чем тут у вас воняет? — спросил я.
Вовка громко засмеялся.
— А ты у Абдула спроси, он тебе расскажет. Гы-гы-гы!
Потом они, перебивая друг друга, рассказали, что дальше «Рима» никуда не попали, напились вдрызг и пошли домой. А на обратном пути Генка свалился через каменный бордюр в речку Карповку. У берега было мелко, поэтому он не утонул. Но пока выбирался, весь перемазался в иле.
Даже сейчас после душа и простирки одежды, от обоих студентов подготовительного курса несло, как от ассенизаторов.
От пива я отказался. Даже на глаз было видно, что оно разбавлено водой чуть ли не на половину.
Мы посидели часа два, за это время мой нос вроде бы принюхался к запаху и уже так плохо не реагировал на него.
Вовка, тем временем, рассказывал историю своего поступления в ЛИТМО. Последние полгода службы он провел в Кронштадте. Лодка стояла на ремонте, а они пили и ходили в самоволки, поэтому на хорошую характеристику рассчитывать не могли. В результате, после долгих раздумий, с помощью писаря сделали дубликаты ключей от сейфа капитана и вытащили оттуда бланки с печатями. На них сами себе написали направления на учебу и характеристики.
Наступал вечер воскресного дня, мне надо было возвращаться домой. Вовка проводил меня до поезда, на платформе Московского вокзала мы встретили еще одну нашу одноклассницу Таню Бойцову, и до отбытия поезда обсуждали, кто и где из нашего бывшего класса сейчас трудится или учится.
На прощание мы с приятелем обнялись. Сейчас я даже не мог предположить, когда мы с ним увидимся. Моя жизнь теперь шла совершенно в ином ключе, и что будет дальше, можно было только гадать. Оставалось только надеяться, что я слишком малая «бабочка» в масштабе мира и моя самодеятельность не на много изменит эту реальность.
Утром, когда я появился дома, родители уже позавтракали и одевались в прихожей, Но подарок маме я успел вручить. Она чмокнула меня в щеку и унеслась на работу. Батя нейтрально поинтересовался, как я провел время, и тоже ушел.
Я разделся, прошел на кухню и налив огромную кружку индийского чая, ловил кайф от приезда домой.
— Может послать все дела на хрен, и завалиться спать, — пришла малодушная мысль.
— Нет, ржавчина Москвича стучит в моем сердце! — мысленно переделал я клич Тиля Уленшпигеля. — Надо доделывать машину. Буду ездить на работу и учебу. Сколько времени сэкономлю! Батя все равно без прав. Так что хрен ему, а не машина. Да и дачи у нас пока нет.
Тут мои беспорядочные мысли закрутились именно вокруг дачи. Идея ее приобретения не выходила у меня из головы, пока переодевался, чтобы отправиться в гараж. Я уже закрывал дверь за собой, когда зазвонил телефон.
— Может, не брать трубку? — мелькнула мысль. Но подумав, отбросив ее в сторону подошел к телефону и поднес ее к уху.
— Добрый день, могу я услышать Александра Юрьевича? — прозвучал в трубке незнакомый мужской голос.
— Это я, здравствуйте.
— Александр Юрьевич, Меня зовут Максим Игоревич. Я парторг партийной организации треста ресторанов и кафе. Хочу поинтересоваться, почему вы до сих пор не встали у нас на партийный учет, как должны были сделать еще месяц назад? Если бы товарищ Незванцев не сообщил мне о том, что вы коммунист, я так бы и оставался в неведении об этом факте. К вашему сведенью у нас имеется такое понятие, как партийная дисциплина, которой должен следовать каждый коммунист.
— Э… Максим Игоревич,видите ли, дело в том, что я поступил на факультет иностранных языков в педагогический институт, и планировал встать на учет именно там.
В трубке наступило озадаченное молчание. Через минуту парторг разродился.
— Александр Юрьевич, скажите, на настоящий момент вы уже встали в парторганизации пединститута на учет, или нет?
— Ну, пока не успел. Я хотел сделать это ближе к учебе.
— Понятно, тогда сообщаю вам, что сегодня в четырнадцать часов у нас проводится партийное собрание и вам надо явиться на него непременно. После него мы с вами поговорим и обсудим, в какой парторганизации вам работать.
— Вот, так, дорогой товарищ, — сказал я сам себе, когда в трубке зазвучали короткие гудки. — Коммунист — это не только три килограмма диетического мяса, но и ценная шкурка. Что же делать, придется идти. Скорее всего, Максим Игоревич меня додавит, встать на учет у него, не думаю, что в тресте много коммунистов, ему каждый дорогого стоит. Хм, может, это и к лучшему. По крайней мере, в институте никто ко мне будет лезть с партийными поручениями.
Глянув на часы, обнаружил, что время уже около десяти утра. Выругавшись от огорчения, я скинул с себя рабочую одежду, уселся перед телевизором, с намерением не подниматься до того момента, когда придет время, идти на партсобрание.
Около часа дня я перекусил и отправился в трест. Там, собственно, ничего не изменилось. Когда я, постучавшись, зашел в партком, в нем во главе стола сидел кряжистый усатый мужичок и разговаривал со Шмуленсоном.
Увидев меня, они оба замолчали и принялись внимательно разглядывать.
— Ну, как тебе, Игоревич, наша будущая смена, впечатляет? — усмехнулся Лев Абрамович.
Парторг, кивнув в знак согласия, встал, обойдя стол, вышел навстречу и, протянув руку, сказал:
— Ну, здравствуй, парень. Не успел из отпуска придти, а мне тут о тебе целые легенды рассказывают.
Он крепко пожал мою руку и предложил присесть.
Мы не успели перекинуться парой слов, как в кабинет начали заходить люди.
Некоторых из них я знал. Наталья Петровна приветливо поздоровалась со мной, Незванцев дружески потрепал по плечу. Оба водителя-экспедитора были мне также знакомы. Как ни странно, гардеробщица из шашлычной оказалась коммунисткой и сейчас гордо восседала рядом с Львом Абрамовичем.