— Женя, я понимаю, почему ты увлеклась этим Сашей. И не собираюсь тебя отговаривать. Но подумай вот о чем. Вы сейчас, первокурсники, впереди еще пять лет учебы. Ты хочешь выйти замуж. Допустим, вы уже поженились, ты забеременела, и у вас появился ребенок. Что будет с твоей учебой?
Девушка замялась.
— Ну, я возьму академический отпуск, так ведь многие делают.
— Хорошо, ты взяла отпуск на год, но ребенок ведь никуда не делся, он требует заботы, внимания, о какой нормальной учебе может идти речь? А ты ведь еще недавно утверждала, что не хочешь работать учителем в школе, а надеешься остаться на кафедре, как ты думаешь, у тебя это получится?
— Ну, если папа поможет.
— Папа обязательно поможет. Но одно дело просить за отличницу с красным дипломом, и совсем другое за троечницу с ребенком.
В этот момент в комнату влетела Ира, только что пришедшая с занятий.
— Привет, а чего вы тут сплетничаете? Оставили папу за столом скучать, а сами языками чешете.
— Женя завтра с Сашей собирается к нему в деревню, с ночлегом, дачу смотреть, — сообщила Наталья Николаевна. — Вот мы и обсуждаем этот вопрос.
— Все понятно, моральчитаешь, — засмеялась старшая сестра. — Женька, давай, я поеду с вами, буду охранять твою честь.
— Еще чего! — насупилась та. — Нечего делать.
— А, что это идея! — воскликнула мама. — Ир, ты, серьезно, поедешь?
— Конечно! Хоть посмотрю, какв карельской глубинке живут.
— Глубинка! — скептически засмеялась Женя. — Тридцать километров от города.
— Вот и договорились, — облегченно вздохнула Наталья Николаевна. — съездите вдвоем, подышите свежим воздухом.
В субботу после трех часов дня, я подъехал к дому специалистов. Было холодно, падали редкие снежинки, на замерзших лужах блестели ледышки.
Почти сразу из подъезда вышли две девушки с большими сумками у руках и направились ко мне.
Женя с утра уже сообщила, что с нами едет Ира, поэтому ее появлению я не удивился.
Помог уложить им сумки в багажник, после чего девушки уселись на заднее сидение, явно намереваясь болтать всю дорогу.
По дороге поднялась легкая метель. Но когда мы приехали в деревню, она закончилась, оставив после себя белые полосы снега на траве.
В доме был жуткий дубак, поэтому я быстро растопил русскую печь и поставил самовар.
Сестры не раздеваясь, уселись на скамью стоявшую вдоль стены и наблюдали за моими действиями.
Похоже, им деревня не пришлась по душе.
— Ну, что сидите, как в гости приехали, — обратился я к ним. — Давайте, накрывайте стол, сейчас самовар закипит, будем пить чай.
Обе девушки пришли к жизни и начали потрошить свои объемистые сумки.
Скоро большой стол был завален свертками и заставлен банками.
— Однако, мама у них знает, как нужно собирать в гости, -подумал я, убирая все лишнее в старинныйбуфет.
— А где тут туалет? — пискнула Женя, с того момента, как она переступила порог этого мрачноватого дома, ее обычная смелость куда-то улетучилась.
Пойдемте, покажу, — предложил я гостьям и, открыв дверь в коридор, прошел до дощатой двери туалета.
Пытаясь не засмеяться, я смотрел на сестер, с ужасом разглядывающих дырку в полу.
— Неужели они никогда такого не видели? — думалось мне. — А что, вполне вероятно. Если они детство провели в благоустроенной квартире, дачи у них не было в связи с постоянными переездами,в деревне они никогда не бывали. Вот пусть теперь посмотрят, как живут простые люди в наших селеньях.
Я не собирался рассказывать Жене о покупке дома, все получилось случайно, Любопытная девица обнаружила на сиденье в машине домовую книгу, и немедленно ее просмотрела.Увидев в ней мою фамилию, устроила целый допрос, в результате которого буквально напросилась на экскурсию.
Сразу я не согласился, хотелось подумать, как может отразиться такая поездка на моей жизни.
Мне давно было понятно, что у подруги созрели матримониальные планы в отношении меня. Для человека, прожившего жизнь, это было ясно, как день. Тем не менее, я не знал, как поступить. Вернее точно знал, что связывать себя узами брака в ближайшие годы не собираюсь. Но сейчас Женя играла важную роль в моей жизни, она была щитом, отражающим поползновения однокурсниц на мою скромную особу. И терять этот щит не хотелось. Хотя бы в ближайшие года два.
К сожалению, мне нельзя откровенно бросаться в «пучину разврата», мои товарищи коммунисты этого не поймут. А вот постоянные отношения с дочкой корреспондента «Правды» очень неплохо скажутся на возможной карьере и ничем не портят имидж образцового коммуниста.
Поэтому, в конце концов, я решил выполнить просьбу подруги, только при условии, что родители согласятся на ее поездку.
Женька бурно возражала против того, чтобы я спрашивал разрешения у ее мамы, но я стоял на своем, и она была вынуждена согласиться.
Когда же я узнал, что с нами поедет Ира, то еле удержался от смеха. Похоже, Женьку в очередной раз обломали в ее надеждах.
— Ладно, — бог с ними, свожудевчонок в деревню, пусть посмотрят на сельскую жизнь, — думал я.- А с кем переспать найду не в институте. В баре каждый вечер куча девчонок готовы отдаться просто из любви к искусству.
Когда я закончил топку печи, в доме все еще было холодно. Хотя это уже не была та ледяная стужа, как два часа назад.
К этому времени мы уже успели выпить две бутылки кислющего рислинга и раскрасневшиеся девушки понемногу начали разоблачаться. Для начала они сняли свои демисезонные пальто, модные этой осенью.
Телевизора в доме не было, собственно, как и радиоприемника. Только из включенного в радиоточку громкоговорителя до нас доносились звуки классической музыки. Так, что ничего не отвлекало нас от болтовни.
Дождавшись, когда по углям перестанут бегать синеватые огоньки, я закрыл трубу. После этого по комнатам резко пошло тепло с легким запахом угара.
За окном, между тем, не было видно ни зги. В отличие от города фонари здесь не горели, не шумели проезжающие машины. И если бы не желтоватый, подрагивающий свет тусклой лампочки, можно было вполне представить, что за окном далекое прошлое, а не вторая половина двадцатого века.
Обсудив все и всех, мы угомонились только ближе к двенадцати часам.
Женя уже явственно клевала носом. Поэтому, оставив ее за столом, я отправился с Ирой в соседнюю комнату, куда выходил щит от печи. В небольшой комнатке было уже душно и жарко.
Мы с девушкой накрыли две кровати свежим бельем, и я засобирался уходить.
— А ты где будешь спать? — внезапно поинтересовалась Ирина.
— Да лягу на кухне, на диване, — сообщил я, соображая, к чему был этот вопрос.
Вдвоем мы увели Женю в комнату и усадили на кровать. Непривычная даже к легкому сухому вину, девушка засыпала на ходу.
Оставив сестер готовиться ко сну, я ушел на кухню. На всякий случай, перед этим оставил им ведро, чтобы ночью не пришлось бегать в холодный туалет.
Проверив, что дверь закрыта на заложку, я разделся и улегся на старый продавленный диван, закрывшись тяжелым ватным одеялом.
Все же я перетопил печь, для слякотной осенней погоды дров оказалось с излишком. Во втором часу ночи я проснулся от духоты.
Босиком пробрался к ведрам с холодной водой и залпом выпил полный ковш.
В это время заскрипела дверь, и из комнаты появилось белое привидение.
— Саша, ты не спишь? — в полной тишине Ирин шепот показался слишком громким.
— Нет, — отозвался я. — Очень жарко, перестарался с дровами. Вот решил выпить воды,
— Я тоже хочу пить, — сказала девушка, она подошла вплотную ко мне, и я увидел, что она закутана в простыню.
— Держи, — сказал я и протянул ей ковшик с ледяной водой. Она взяла ковш и начала пить. Удержать простыню одной рукой Ира не смогла и та упала на пол. Девушка стояла обнаженной, ее фигурка, подсвеченная лунным светом, казалась выточенной из мрамора. В темноте не было видно ее лица, но мне казалось, что она улыбается.
Ира шагнула ко мне,поставила ковшик на стол и, обняв за шею, прижалась ко мне всем телом.
— И что теперь? — пытаясь сохранить спокойствие, спросил я.
— Дурачок, разве об этом нужно спрашивать! — шепнула девушка. — Не бойся, Женька спит, я ей таблетку феназепама дала. Она уже десятый сон видит.
— Ну, вы Гордины, даете! — думал я. — А мне то, что делать? С одной стороны глупо было бы отказываться, раз так сложилось, а с другой, не провоцирует ли меня Ирка? Сейчас проявлю активность, и пойдет она сразу в отказ, скажет, я не так ее понял, и вообще предал ее дорогую сестренку.
— Ира, время позднее, иди, спать, пожалуйста, — сказал я, нехотя убирая ее руки с шеи.
— Фи, подумаешь! — раздался гневный шепот. — Строит из себя непонятно кого, дурак! Ну, и ладно, спокойной ночи.
Ирка повернулась, скомкала в руках простыню, и, сверкая круглой белой задницей, ушла в комнату к сестре.
Сходив в туалет, и порядком там продрогнув, я с удовольствием забрался под одеяло.
Однако сон не приходил. Взбудораженный приходом Женькиной сестры, я все проигрывал в голове варианты того, как следовало поступить. И каждый раз приходил к выводу, что все сделал правильно. Ни в жизнь не поверю, что Ирка не разболтает о случившемся, своим подругам с четвертого курса, пусть даже только одной, самой близкой. Через день об этом событии будет знать весь факультет. Мне это нужно? На фиг не нужно!
Умом, понимая правильность поступка, в душе я сожалел о нем. Точеная Иркина фигурка продолжала стоять у меня в глазах, заставляя подниматься, все. что могло подняться.
Где-то около трех часов ночи я все же заснул.
Утром, высунув нос из-под одеяла, убедился, что на ходиках уже семь часов, встал, оделся и первым делом замариновал мясо для шашлыка.
Затем, поеживаясь от холода, сбегал за дровами и затопил плиту.
Девчонки встали только около девяти, когда по кухне разнесся запах кофе.
Ира улыбалась, как будто ночью ничего не происходило, что еще раз убедило меня вправильности своих действий.