Именно о мисс Кеклингтон думал полковник Паттерсон, входя в кабинет заместителя начальника штаба флота его величества. И чем больше думал, тем более несуразной казалась ему история рассказанная женой и её подругами. Ну что, в самом деле, за шантажист, курам на смех? Нет, никак это на полноценный рэкет не походило. Но и попытка таким образом воздействовать на адмирала Бедфорда тоже никак не вытанцовывалась…
Конечно, проще всего было бы плюнуть на пересказанные женой выдумки престарелой светской дамы, забыть о них, да и отправиться домой, вечер давно уже наступил.
Но забыть как раз и не получалось. Майя не стала бы болтать зря, да и леди Камилла Конвей, вдовствующая графиня Торнфилд, была кем угодно, но не светской болтушкой. А раз так, нужно обратиться к первоисточникам: адмиралу Бедфорду и его дочерям.
Секретарь Бедфорда, молодой щеголеватый флотский офицер, открыл перед Паттерсоном дверь кабинета.
В комнате было почти темно, только настольная лампа горела да огонь в камине освещал шахматный столик и две фигуры за ним.
Две фигуры? Минуточку… Тени так легли, что ему померещилось, будто у одного из играющих три головы.
Паттерсон ощутил, что у него рот раскрывается сам собой, спохватился, откашлялся и сказал:
– Добрый вечер!
– А, полковник! – хозяин кабинета вышел ему навстречу. – Рад видеть вас. Не возражаете, мы закончим партию? Чувствую, через пару-тройку ходов почтеннейший Триакефал разгромит меня, словно Великую Армаду…
– Через один ход, дорогой Роберт, и он уже сделан, – проговорил мягкий бас, от которого по спине Паттерсона пробежали мурашки. – Вам шах и мат.
– Какие… необычные у вас шахматы, – сказал полковник.
– Если быть точным, это не шахматы, а трёхмерный чатурандж, – весело сообщил адмирал, щелчком пальцев отключая светящийся куб, внутри которого висели фигуры. – И мне ещё ни разу не удалось выиграть! Я не спросил, вы знакомы?
– Не имел удовольствия…
– Прошу прощения, исправляюсь! Разрешите представить: полковник Дэниел Паттерсон, глава городской стражи Люнденвика – Триакефал Археофаг*, первый страж королевского флота.
Дэн коротко поклонился.
Две головы цербера посмотрели на него благожелательно, третья усмехнулась:
– Кажется, леди Майя Паттерсон – ваша жена? Очаровательная женщина. Она придумала мне весьма… примечательное уменьшительное имя.
– Какое?
– Не скажу. Спросите у неё. Итак, Роберт, наш с вами счёт в игре пять – ноль. Помните, после десятой победы подряд вы будете должны мне желание! Прощайте, господа!
И массивная фигура мифического зверя растаяла в воздухе.
– Уменьшительное имя для цербера? – тихо спросил Паттерсон. – Трёхмерный чатурандж?
– Мы живём в удивительном мире, правда? – адмирал дружески похлопал его по плечу. – Прошу вас, полковник, присаживайтесь! Аква виты? Келимаса? И рассказывайте, вы ведь пришли по делу, а я вас отвлёк!
– По делу, да… Скажите, вы в курсе, что именно произошло в последнее время с вашей старшей дочерью?
Бедфорд закаменел скулами, потом выдавил:
– Более или менее.
– Тогда я хотел бы в этом разобраться. Школа, где мисс Кеклингтон директорствует, краем упоминалась в одном из дел, по которому сейчас ведётся следствие. И мне необходимо понять, имеет ли отношение вся эта… эта фантасмагория к расследованию, Тьма меня побери!
– Никакого. Даю слово.
Адмирал ронял слова так скупо, словно за каждое ему приходилось платить алмазами.
– Мне нужно знать детали, чтобы быть уверенным, – сказал Дэн с сожалением. – Я готов поклясться, что это не пойдёт дальше меня.
Рассказ Бедфорда оказался коротким…
– Вы хотите сказать, что затеяли всю эту ерунду, шантаж и прочее, только для того, чтобы дочь обратилась к вам за помощью? – переспросил Паттерсон, не зная, то ли смеяться ему, то ли плакать от умиления тем, как далеко может завести отцовская любовь. – Слушайте, Роберт, а поговорить вы с ней не пробовали?
– Делия ушла из дома, когда ей только исполнилось восемнадцать, – адмирал говорил с трудом, хотя Дэн понял: вот это он даже не вспоминает, а помнит каждый день. – Мы смертельно разругались из-за моего второго брака, она даже не была против. Просто просила не торопиться, выждать срок траура. А мне хотелось продолжать жить. Я… долго злился. Очень долго. Уже подросла Лаура, когда впервые задумался, что… тоже был неправ. Стал разыскивать Делию, и нашёл, конечно, – он бледно усмехнулся. – Тогда она ещё не была директором школы, просто преподавательницей. Пытался встретиться и поговорить, но она наотрез отказывалась меня видеть. Я подумал, что нужно поставить Делию в ситуацию, когда ей придётся попросить моей помощи. Ну, с такими проблемами к чужим не ходят, а из родных у неё только я. Ей всего-то нужно было бы переломить гордость!
Да уж, Паттерсон многое бы мог сказать, мог бы едко прокомментировать сделанное адмиралом, но промолчал. Это в море, в бою, на острие атаки Бедфорду нет равных, а в семье всё по-другому. И бравый моряк – всего лишь растерявшийся отец, дети которого вдруг взяли и выросли.
– Младшая дочь в курсе вашей… интриги?
– Ну что вы! Лаура столь же бескомпромиссна, как в своё время Делия, она бы тоже… – адмирал достал платок и трубно высморкался. – Простите. Что-то я расклеился.
– Будем склеивать, – обещающе ухмыльнулся Паттерсон. – Благодарите Великую Матерь, что эта история стала известна моей жене и её подругам, наши дамы повернут её в вашу пользу.
– Как?
– Увидим…
_____________________________
* Имя цербера переводится как Триглав Древний Пожиратель.
* * *
Домой Дэн Паттерсон пришёл поздно, благоухая келимасом, которому они с адмиралом отдали-таки должное. Честно говоря, он рассчитывал, что жена будет уже спать, но Майя сидела в гостиной и задумчиво смотрела на рдеющие угли.
– Как ты думаешь, мне пойдёт, если я покрашусь в зелёный цвет? – спросила она, не поворачиваясь.
Дэн поперхнулся.
Он принадлежал к той категории мужчин, которые предпочитают не блондинок или брюнеток, а конкретную женщину, вне зависимости от масти. Так удачно сложилось, что для Дэна это была его жена. До сих пор и его, и Майю вполне устраивали её светлые волосы.
– Зелёный? – он откашлялся. – Дорогая, тебе пойдёт даже наголо обритая голова. Но ты же знаешь, я консерватор, зачем менять то, что и так прекрасно?
– Льстец.
– Никогда! Я простодушен и правдив. Кстати, скажи мне… – тут Дэн выдержал театральную паузу. – Какое прозвище ты придумала для цербера?
– Для которого? – жена нисколько не удивилась этому вопросу.
– Э-э-э… А что, ты знаешь многих?
– Знаю двоих, Тусика и тётушку Салли. Про третьего только слышала, у него такое громкое, устрашающее имя, как же… А, Триакефал!
– Вот-вот, я о нём и говорю.
Тут Майя хихикнула.
– Кефирчик, – сказала она. – Ну, невозможно же жить, всегда оставаясь громыхающим чудовищем, иногда можно побыть и милым.
– Действительно… – только и оставалось ответить её мужу.
– И где ты с ним познакомился?
– У Бедфорда. Ходил выяснять, что за история с шантажом.
– И до сих пор молчишь? – Майя всплеснула руками. – Рассказывай скорее!
Она молча, без комментариев выслушала рассказ о попытке адмирала вынудить старшую дочь к примирению. Только когда Дэн договорил, припечатала:
– Старый дурак. Будем надеяться, что Делия Кеклингтон его простит. Пойдём спать, милый, что-то я устала…
Глава пятнадцатая,в которой выясняется удивительная история колыбели, а семейные связи используются на пользу расследованию
Дирижабль «Королева Боудикка» приземлился в воздушном порту Люнденвика точно по расписанию, в половине восьмого утра. Сыщики позавтракали на борту, так что заезжать домой ни один не стал: они отправились прямиком в городскую стражу, где и попали на утреннее совещание в кабинете полковника Паттерсона. Шеф куда-то торопился, немедленного отчёта от них требовать не стал, так что молодые люди могли заняться изучением добытых материалов. По молчаливому соглашению Стэмфорд занялся гербом, Крис же вытащил из сумки зачарованный коробок с драгоценной щепочкой и отправился в лабораторию.
– Материала маловато, – первым делом заявил лаборант Джошуа (по прозвищу Кривые Лапки), повертев в пальцах коробочку.
– Сколько дали, всё наше, – сухо ответил Крис. – Думаю, тебе хватит, чтобы выяснить породу дерева.
– И всё? – не поверил тот. – Ты хочешь сказать, что тебе не нужно непременно знать, на каком склоне горы это дерево росло и в каком году его срубили?
– Склон горы меня совершенно не интересует, а вот насчёт года было бы неплохо. Если ты сумеешь, конечно.
– Посмотрим, посмотрим… – Джошуа уже колдовал над образцом. – Иди, Спенсер, не мешай.
– Когда готово будет?
– Когда будет, тогда и пришлю отчёт. Вам всем всё надо срочно!
Крис поплёлся к себе в кабинет.
Долго тосковать в безделье ему не пришлось: он успел только сесть на стол и написать первую фразу отчёта о командировке, когда в комнату заглянул Чжао и сказал:
– Давай к нам, будем мозговой штурм устраивать.
Кабинет, где работали Смайт и Чжао, был раза в два побольше, чем другие комнаты, но, когда здесь собирались все девять оперативников отдела, Крису доставалось место на подоконнике. Он не возражал.
Смайт изложил всё, что они с напарником сумели найти, узнать или вычислить накануне: связь между рестораном и фабрикой упаковки, шёлковая бумага, загадочный коммерческий директор, предположительное производство поддельных чиньских пейзажей…
– А причина смерти известна? – спросил Крис.
– Удар в сердце очень острым узким орудием типа стилета, длиной двадцать два сантиметра. Кончик лезвия обломился и остался в ране, но пока что это ничего не даёт. Пока не найдём стилет для сравнения. Так что давайте думать, – сказал Смайт и поглядел поочерёдно на каждого из оперативников. – Мы не нашли причин для убийства Ли Бэя, а ведь, строго говоря, расследуем мы именно его!