– И он тоже. Хотя пару раз я ловил на себе его взгляд… такой, будто он хочет что-то сказать. Но не случилось. Так что я не убивал его и даже не помышлял об этом. Если хотите, могу дать магическую клятву…
– Не нужно, – прервала его Полина. – Мне достаточно вашего слова.
– Согласна, – кивнула леди Камилла.
– Благодарю.
Тут возле камина раздался шелест, из тени выступила фигура камеристки. Биддер подошла к столу и сказала:
– Я кое-что вспомнила о Клаусе Шмидте.
Суб-лейтенант встал и, показывая на кресло, предложил:
– Прошу вас, кирия Элени, садитесь.
Полине на миг стало стыдно: совершенно чужой человек, оказывается, знает имя этой женщины, а она только сегодня удосужилась спросить… Но любопытство пересилило всё, даже смущение, и Полина превратилась в слух. Что же Биддер могла вспомнить о секретаре Сони Мингард?
Камеристка села на краешек кресла и привычным жестом разгладила на коленях платье.
– Точнее будет сказать, что я не вспомнила, а поняла. Поняла почти сразу же, как познакомилась с ним, но осознала только сейчас, – тут она посмотрела на свою госпожу; леди Камилла ободряюще кивнула, и Биддер продолжила. – Он не из Дойчланда и не из Острейха. Вообще, его родной язык – не дойч.
– Почему вы так подумали? – спросил суб-лейтенант.
– По его произношению. Не знаю, замечали ли вы, что на всеобщем бритвальдцы говорят совсем не так, как галлы, а жители Лация иначе, чем россы? И я сейчас не о любимых словах или оборотах, а о произношении.
– Поясните, пожалуйста, кирия Элени, – попросил Костас.
– Пожалуйста. Московиты смягчают твёрдые согласные и говорят «зерькало» и «дожжь». Галлы картавят и говорят чуть в нос. Дойчландцы смягчают твёрдую «л» и грассируют, их «р» звучит раскатисто, чего в речи господина Шмидта нету вовсе.
– А что есть? – Полина даже вперёд подалась, так ей было интересно.
– Полагаю, что он из Лация, более того – из Венеции. Только там так мягко шепелявят, заменяя шипением все «ч» и даже «с». Прошекко вместо просекко, вы помните, миледи?
– Разумеется, – кивнула леди Камилла. – Надо же, я не обратила на это внимания. Правда, с этим господином я разговаривала очень мало…
– Я тоже не заметила, хотя несколько раз беседовала с Клаусом Шмидтом подолгу и на разные темы, – нахмурилась Полина. – Да вот хотя бы во время вечеринки у Манолакисов!
– А он там был? – отчего-то в голосе суб-лейтенанта прозвучало беспокойство.
– Был. Скажите, а откуда вы всё это знаете?
Биддер пожала плечами.
– Мой младший брат – лингвист, и специализируется как раз на взаимодействии национальных языков и всеобщего. Когда он писал свою первую студенческую работу по этой теме, я уже работала у миледи, но выходные проводила с ним и ему помогала. Вы себе не можете представить. – она улыбнулась, и суровые черты её лица смягчились, – сколько кристаллов с записями мы прослушали, и как спорили! Теперь Джеймс преподаёт сравнительную лингвистику в Кембридже, а я… – Биддер замолчала.
Леди Камилла наклонилась к ней и похлопала по руке.
– Спасибо, моя дорогая, это очень важно. И мы сами никогда в жизни не догадались бы это проверить.
– В таком случае, я оставлю вас, миледи, – камеристка встала. – Есть дела по хозяйству.
И она вышла из гостиной.
Помолчав, суб-лейтенант тихо проговорил:
– Значит, венецианец… Занятно. Еще занятнее – если он не имеет отношения к смерти отца Георгия.
– Почему? – удивилась Полина.
Подруга её только усмехнулась, а Костас пояснил:
– Потому, что Керкира всегда была в сфере интересов Венеции. Собственно, их владычество над нашим островом продлилось не так мало, больше трёх веков, потом Керкира была завоёвана османами. Но венецианцы утверждают, что никогда не уходят полностью из тех мест, над которыми были простёрты крылья Льва.
– Интересно, что думает по этому поводу эллинская корона?
– Дорогая мисс Майнд, – перебила её леди Камилла. – Не будем углубляться в дебри политики. Давайте лучше поразмыслим, чем так называемому Клаусу Шмидту мешал тихий священник из здешнего храма Единого. Кстати, а прихожанином какой церкви является сам Шмидт?
Суб-лейтенант и Полина переглянулись.
– Я ни разу не видел, чтобы он входил в какой-то из храмов, – сказал Костас.
– Это не так и важно, интереснее другое: где Соня Мингард его взяла? – Полина уставилась в окно, будто серп стареющей луны мог ответить на её вопрос. – Она ведь ничего об этом не говорила, так? Просто вернулась из поездки… Куда же она тогда уезжала?
– В Медиоланум, – тренированная память леди Камиллы не давала сбоев; во всяком случае, в пустяках. – По-моему, это была серия благотворительных концертов в помощь пострадавшим от землетрясения в Аквиле.
– То есть, нового секретаря она обрела в Медиолануме?
– Не факт, – вмешался суб-лейтенант. – По-моему, она говорила, что на два дня ездила в Гамбург.
– И Гамбург прекрасно вписывается в легенду о Клаусе Шмидте из Дойчланда! – подхватила Полина.
– И что нам это даёт?
– Ну-у… Примерно ничего, – признал суб-лейтенант с должной самокритичностью. – Отправлю более широкий запрос, по базе Союза королевств. Отпечатки его у меня есть, мы у всех снимали после смерти отца Георгия. Посмотрим.
– Посмотрим, – согласилась леди Камилла. – Скажите, господин суб-лейтенант, а удалось что-нибудь выяснить о том загадочном любителе редких пресмыкающихся? Ну, том, который живёт где-то в уединённой вилле в горах?
– Думаю, завтра к вечеру будут сведения. Честно говоря, не знаю, каким я вернусь из того села, в которое должен завтра отправиться – это в одной из долин, и туда даже дорога не всегда есть. Но, если доберусь до Ахарави живым, загляну к вам, чтобы поделиться информацией.
– Благодарю, – Камилла милостиво улыбнулась. – Полин, дорогая, а о визите госпожи Эуфании мы ведь суб-лейтенанту не рассказывали? – Костас насторожился, а дама продолжала. – Представьте, сразу после шторма, под проливным дождём к нам пришла игуменья храма Великой Матери, чтобы задать единственный вопрос: о чём говорил с нами отец Георгий.
– Да ей-то какое дело? – вырвалось у Костаса.
– Вот и нам очень интересно, какое ей до этого дело? Более того, она пыталась весьма неумело и совершенно безуспешно надавить ментальной силой, до такой степени, что словила серьёзный откат. На мои вопросы не ответила, предложенным обменом информацией не заинтересовалась, просто ушла.
– Тьма её побери… – суб-лейтенант выглядел раздосадованным. – Это было вчера?
– Д-да… Вчера ведь? – Полина обнаружила, что совершенно потеряла счёт дням.
Леди Камилла кивнула.
– А сегодня утром матушка Эуфания спешно собралась и уехала, оставив храм на помощницу. – сообщил Костас. – И никто не знает, куда именно.
– Вы хотите сказать, что она может быть замешана в убийстве?
– Я хочу сказать, что не понимаю, что послужило причиной преступления. А пока я этого не пойму, не смогу и найти убийцу…
Когда Костас попрощался и ушёл, Полина разлила по бокалам остатки белого вина и спросила у леди Камиллы:
– Вы считаете, что все эти странные случаи связаны между собой?
– Вы имеете в виду…
– Я имею в виду змею, появление загадочного Шмидта, который не Шмидт, закопанную кратисию и смерть отца Георгия? А, и ещё то, что мы лишились кухарки?
Камилла оторопела, а после рассмеялась.
– Однако! Мне кажется, что вы смешиваете красное с горячим. В конце концов, Шмидт появился много позже смерти секретаря певицы, а традиция создания кратисий вообще чисто эллинская. Да к тому же такая древняя, что о ней знают только специалисты да местные старухи.
– Я тоже так думала, – мрачно ответила Полина. – Поначалу.
– А теперь?
– А теперь мне кажется, что дождаться не могу начала учебного года в Кембридже, чтобы наконец отдохнуть!
________________________________________
* Ямас – греческий тост, что-то вроде «за ваше здоровье»
Глава 25, (в которой дамы волнуются, встречаются с Клаусом Шмидтом и получают новую информацию)
Новый день отпуска мало чем отличался от предыдущих – то же лазурное море, то же жаркое солнце, нагретая им галька пляжа и лёгкий бриз, тот же дивный голос Сони Мингард, поющий оперные арии. Вот только дамы, начиная с обеда, то и дело поглядывали на часы и морщились.
Да, суб-лейтенант Стоматули явно не торопился возвращаться в родной Ахарави.
Может, конечно, и впрямь плохой была дорога в безвестную горную долину, а может, сладким оказалось тамошнее вино и красивыми девушки, кто знает? Бывают же выходные дни и у доблестных сыщиков из городской стражи!
Завтрак готовила Полина. Обещанные ещё вчера оладьи получились пышными, нежными и сладкими, а уж политые мёдом и йогуртом, посыпанные свежей ежевикой и кусочками инжира практически ничем не отличались от пищи богов.
О чём и заявила леди Камилла, откинувшись на спинку плетёного кресла.
– На приготовление обеда я не подпишусь! – Полина замотала головой. – Если наша Хрисула не придёт, отправимся снова в таверну.
– Можно поменять их местами, чтобы не было скучно, – предложил Юра.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, сегодня пообедать у Павлоса, а поужинать у Стефаноса.
– Ага, только разницы нет никакой, – пожала плечами Полина.
– Можно отправиться обедать в Керкиру, – предложила леди Камилла.
– Конечно, но вдруг… новости? Мне хотелось бы уехать отсюда, уже зная подоплёку произошедшего!
– Судя по тому, с какой скоростью проводят следствие наши друзья, она вполне может выясниться, когда мы приедем в отпуск в следующем году! – Камилла рассмеялась. – Или через год!
Вяло махнул рукой, Полина поднялась из-за стола.
– Я иду переодеваться и в море. А кто добежит последним, тот лопух!
И Юра, всё ещё поддающийся на такие примитивные подначки, сорвался с места.
Где-то около полудня, когда леди Камилла начала неодобрительно поглядывать на поднимающееся к зениту солнце, из Ахарави прибежал мальчишка лет семи. Безошибочно выбрав в качестве главы прайда имен