его спиной. Увидите, что дело свое я знаю.
Арно так и сделал. Расставшись со своим достойным компаньоном, он пошел в ратушу и, смиренно войдя в комнату, где Габриэль беседовал с Жаном Пекуа, спросил его, не нужен ли он ему. Не успел он договорить, как вошел стрелок. Англичанин, придав себе подобающий вид, подошел прямо к виконту, изумленно глядевшему на него, и поклонился ему.
— Я имею честь говорить с господином виконтом д’Эксмесом? — спросил он с той учтивостью, с какой торговец обращается к покупателю.
— Да, я виконт д’Эксмес, — ответил Габриэль с возрастающим удивлением. — Что вам от меня нужно?
— Вашу шпагу, господин виконт, — склонился перед ним стрелок.
— Что?! — с презрением воскликнул Габриэль, отшатнувшись.
— Я говорю с вами от имени моего начальника, лорда Грея, господин виконт, — сказал стрелок, человек не из гордых. — Вы состоите в числе пятидесяти военнопленных, которых должен передать победителям адмирал. Не сердитесь на меня, что я вынужден сообщить вам такую неприятную новость.
— Сердиться? И не думаю. Но лорд Грей мог бы сам попросить у меня мою шпагу. Только ему могу отдать ее.
— Как угодно господину виконту.
— И я полагаю, что он задержит меня только до выкупа?
— О, будьте в этом уверены, господин виконт, — поспешил заявить стрелок.
— Тогда идем, — сказал Габриэль.
— Но ведь это же возмутительно! — сказал Жан Пекуа. — Напрасно вы уступаете, господин виконт. Сопротивляйтесь! Вы не сен-кантенец, вы не здешний!
— Мэтр Жан Пекуа прав, — горячо вмешался Арно, украдкой подмигивая стрелку. — Да, мастер Пекуа дело говорит: вы, господин виконт, не сен-кантенский уроженец. И это лучше может засвидетельствовать мэтр Жан Пекуа. Мэтра Жана Пекуа знает весь город. Он здесь сорок лет живет. Он старшина своего цеха и командир стрелкового отряда. Что вы на это скажете, англичанин?
— Скажу, — отозвался стрелок, поняв его, — что если передо мной мэтр Жан Пекуа, то мне приказано и его арестовать — он числится в моем списке.
— Меня? — воскликнул тот.
— Именно вас, мэтр.
Пекуа вопрошающе поглядел на Габриэля.
— Что делать, Жан, — с невольным вздохом сказал виконт д’Эксмес. — После того как мы исполнили свой солдатский долг, нам лучше всего признать теперь права победителя. Придется примириться, мэтр Жан Пекуа.
— И пойдем за этим человеком? — спросил тот.
— Ну да, друг мой. Я даже рад, что меня не разлучают с вами.
— Это верно, господин виконт, — проговорил растроганный Жан Пекуа, — и раз такой доблестный воин, как вы, примиряется с подобным жребием, то мне ли роптать, ничтожному горожанину? Идем, негодяй! — обратился он к стрелку. — Решено! Я пленник твой или твоего начальника.
— Вы тоже пойдете со мной к лорду Грею, — сказал стрелок, — и останетесь у него до тех пор, пока не внесете подходящий выкуп.
— Так я у него до гроба останусь, чертов сын! — крикнул Жан Пекуа. — Не видать твоему начальнику моих экю! Скорее подохну. Пусть он меня кормит, если он христианин, до последнего моего часа, и кормит сытно, предупреждаю тебя!
Стрелок испуганно посмотрел на Арно дю Тиля, но тот успокоил его, показав взглядом на Габриэля, которого рассмешил выпад приятеля. Англичанин оценил шутку и благодушно рассмеялся.
— Итак, господин виконт, и вы, мэтр, — сказал он, — я вас пове…
— Вы нам покажете дорогу к лорду Грею, — высокомерно остановил его Габриэль, — и мы обо всем договоримся с вашим начальником.
— Как вам будет угодно, господин виконт, — покорно ответил стрелок.
И, шагая перед ними на почтительном расстоянии, он отвел их к лорду Грею. Следом за пленниками шел Арно дю Тиль.
Лорд Грей был флегматичным, до крайности скучным солдафоном, смотревшим на войну как на деловое предприятие. Узнав, что ему и его людям предстояло удовольствоваться лишь тремя пленными, он впал в дурное расположение духа и посему принял Габриэля и Жана Пекуа с холодным достоинством.
— Значит, на мою долю выпала честь иметь пленником виконта д’Эксмеса, — бесстрастно усмехнулся он, с любопытством присматриваясь к Габриэлю. — Наделали же вы нам, сударь, хлопот!
— Я сделал, что мог, — скромно ответил Габриэль.
— Вы способны на многое, с чем вас и поздравляю, — продолжал лорд Грей. — Но речь не о том. Жребий войны — хотя вы и творили чудеса, чтоб его отвести, — отдал вас в мои руки вместе с вашей доблестной шпагой. О, сохраните, сохраните ее, сударь, — заторопился он, видя, что Габриэль собирается отстегнуть шпагу, — но, чтобы иметь право ею пользоваться, вы должны чем-то поступиться, не так ли? Обсудим это. Я знаю, что богатство и храбрость не всегда идут рядом. Однако я не могу нести чрезмерные убытки. Как вы полагаете? Пять тысяч экю, сударь, подходящая цена вашей свободы?
— Нет, милорд, — сказал Габриэль.
— Нет? Вы находите ее слишком высокой? Ах, проклятая война! Ну, так четыре тысячи экю — вполне сходная цена, черт возьми!
— Недостаточная, — холодно ответил Габриэль.
— Как? Что вы сказали? — воскликнул англичанин.
— Вы неправильно поняли мои слова. Вы спросили меня, нахожу ли я достаточным выкуп в пять тысяч экю, а я вам отвечаю: нет. Ибо, по моей оценке, я стою вдвое больше, милорд.
— Вот это хорошо! — радостно закивал англичанин. — И ваш король действительно должен не пожалеть этой суммы, дабы сохранить такого удальца.
— Надеюсь, что к нему не понадобится обращаться, ибо мое состояние позволяет мне самому справиться с этим непредвиденным расходом.
— Стало быть, все складывается отлично, — продолжал несколько озадаченный лорд Грей. — При таком положении вещей вам придется уплатить мне десять тысяч экю. А когда, простите, вы их уплатите?
— Вы сами понимаете, — сказал Габриэль, — что я не привез с собой таких денег в осажденный город. К друзьям же неудобно обращаться. Но если вы мне предоставите немного времени, я могу получить эти деньги из Парижа…
— Очень хорошо, — согласился лорд Грей, — и в случае надобности я удовлетворюсь вашим словом, которое дороже денег. Но так как дела надо вести аккуратно, а натянутые отношения между нашими и испанскими войсками побудят меня, быть может, вернуться в Англию, то вы, надеюсь, не будете в обиде, если до уплаты выкупа я задержу вас не в этом испанском городе Сен-Кантене, а в Кале, английском городе, где губернатором мой зять, лорд Уэнтуорс. Подходят вам такие условия?
— Вполне, — горько усмехнулся Габриэль. — Я только попрошу у вас разрешения послать моего оруженосца за деньгами в Париж, дабы мои планы и ваше доверие не пострадали от чрезмерной задержки выкупа.
— Это совершенно справедливо, — ответил лорд Грей, — и будьте уверены, что в ожидании возвращения вашего доверенного мой зять окружит вас таким почетом, какого вы достойны. В Кале вам будет предоставлена полная свобода, а лорд Уэнтуорс создаст вам наилучшие условия, тем более что он сам любит хорошенько поесть и повеселиться. Впрочем, это его частное дело — моя сестра, его жена, умерла. Я хотел только сказать, что там вы не заскучаете.
Габриэль молча поклонился.
— А вы, сударь, — обратился лорд Грей к Жану Пекуа, который во время этой сцены не раз недоуменно пожимал плечами, — вы, как я вижу, горожанин?
— Я Жан Пекуа, милорд.
— Прекрасно! На какой же выкуп от вас я могу рассчитывать?
— Что ж, милорд, я не прочь поторговаться. Кто поторгуется, тот и столкуется, как говорится. Вы изволили нахмуриться, но я не лорд и, думается, не стою и десяти ливров…
— Довольно! — брезгливо остановил его лорд Грей. — Вы заплатите сто ливров.
— Сто ливров? Пусть так, милорд, если вы меня так высоко цените, — сказал хитрый ткач, — но не наличными же все сто ливров?
— Как! У вас нет даже такой ничтожной суммы?
— Деньжонки у меня водились, милорд, — ответил Жан Пекуа, — но во время осады я все роздал больным и бедным.
— Но у вас есть друзья? Или, наконец, родные? — спросил лорд Грей.
— Друзья? На них не очень-то приходится рассчитывать, милорд. Родственники? Близких у меня нет. Жена умерла, не оставив детей. И братьев у меня нет. Есть один дальний родственник…
— Ну, а он? — спросил нетерпеливо лорд Грей.
— Он даст мне взаймы сто ливров, я в этом не сомневаюсь, и живет он как раз в Кале.
— Вот как? — недоверчиво протянул лорд Грей.
— Уверяю вас, милорд, — сказал Жан Пекуа таким правдивым тоном, что нельзя было ему не поверить. — Его зовут Пьер Пекуа, и он уже тридцать лет держит оружейную мастерскую на улице Мартруа.
— И он с вами в дружбе?
— Еще бы! Я последний Пекуа в своем роду, значит, он должен меня почитать. Больше двух веков назад наш предок Пекуа имел двух сыновей. Один из них стал ткачом в Сен-Кантене, другой — оружейником в Кале. С тех пор сен-кантенские Пекуа ткут, а те Пекуа, что в Кале, куют. Но хотя живут они врозь, дружба между ними не тускнеет. Пьер ссудит меня деньгами для выкупа, хотя не видался я с этим славным родственником около десяти лет, а потому не видался, что вы, англичане, не слишком-то легко даете нам пропуска в свои крепостные районы.
— Да, да, — любезно подтвердил лорд Грей, — вот уже скоро двести лет, как ваши Пекуа в Кале — англичане.
— О, — с жаром воскликнул ткач, — Пекуа!..
И вдруг осекся.
— Что Пекуа? — удивился лорд Грей.
— Пекуа, милорд, — сказал Жан, в смущении теребя в руках свою шапку, — Пекуа политикой не занимаются, вот что я хотел сказать. Англичане ли они, французы ли, только бы иметь им там наковальню, а здесь — ткацкий станок, чтобы можно было кормиться, и Пекуа довольны.
— Как знать, — благожелательно заметил лорд Грей, — а может, вы откроете ткацкую мастерскую в Кале, станете тоже подданным королевы Марии, и обе ветви рода Пекуа наконец воссоединятся после стольких лет.
— А что ж, очень может быть, — добродушно проворчал Жан Пекуа.
Габриэль ушам своим не верил. Доблестный горожанин, так храбро оборонявший свой город, вдруг преспокойно заговорил о переходе в английское подданство! Словно для него это было то же самое, что переменить белье. Но Жан подмигнул ему, дав понять, что здесь кроется какая-то тайна.