Дезавенель побледнел еще больше.
— Господи Иисусе, — воскликнул он, — перед вами, господа, стоит великий, величайший грешник! Могу ли я рассчитывать на пощаду? Может ли чистосердечное признание облегчить мои преступления?
Г-н де Бражелон сразу понял, с кем имеет дело.
— Мало признаться, — сурово сказал он, — надо еще и искупить свои грехи!
— Я сделаю все, что в моих силах, ваша милость!
— Для этого нужно оказать нам какую-либо услугу, сообщить нам какие-нибудь ценные сведения…
— Я постараюсь… сообщить… — сдавленным голосом произнес адвокат.
— Это будет трудновато, поскольку мы знаем все, — небрежно заметил де Бражелон.
— Как! Что вы знаете?
— Все! Я должен вас предупредить: в вашем положении нельзя быть уверенным, что запоздалое раскаяние спасет вашу голову.
— Мою голову! Боже мой! Но если я пришел сам…
— Поздно! — де Бражелон был непреклонен. — Все, что вы можете нам поведать, наперед известно.
— Вполне возможно, но все-таки позвольте спросить, что именно вы знаете?
Но тут раздался громыхающий голос де Муши:
— Прежде всего то, что вы один из заклятых еретиков!
— Увы, такова истина! — захныкал Дезавенель. — Я принял эту веру, а зачем, сам не знаю. Но я отрекусь, ваша милость, если вы меня пощадите!
Де Муши продолжал:
— Это еще не все. Вы у себя скрываете гугенотов!
— Но пока у меня не нашли никого! — сказал адвокат.
— Конечно, — заметил де Бражелон, — потому что в вашем доме есть какой-нибудь чулан, подземелье или просто тайный выход на улицу. Но в один прекрасный день мы разрушим ваш дом до основания, и уж тогда-то все ваши тайники сразу обнаружатся.
— Я вам сам все покажу. Я действительно иной раз принимал и держал у себя этих проклятых протестантов. Они хорошо платят за постой, а судебные дела дают очень мало. Жить-то ведь надо! Но этого больше не будет, клянусь!
— Кроме того, — продолжал де Муши, — вы неоднократно выступали на протестантских сборищах.
— В качестве адвоката, — жалобно простонал Дезавенель. — И притом всегда призывал к умеренности. Это вы должны знать, если знаете все.
И наконец, подняв глаза на зловещих собеседников, он добавил:
— Но в то же время я замечаю, что вы знаете далеко не все…
— Ошибаетесь, любезнейший, — произнес начальник полиции, — и сейчас мы вам докажем обратное!
Де Муши хотел было остановить его, но тот возразил ему:
— Я вас понимаю, господин Великий инквизитор, но какой смысл скрывать наши карты перед этим человеком? Ведь он все равно не скоро отсюда выйдет!
— Как! Я отсюда не выйду? — ужаснулся Пьер Дезавенель.
— Уж не думаете ли вы, — преспокойно объяснил ему де Бражелон, — что, побывав здесь и кое-что пронюхав о наших делах, вы поспешите обратно к своим друзьям с доносом? Так не будет, любезнейший, с этого момента вы арестованы.
— Арестован?! — переспросил Дезавенель.
Сначала он был совершенно убит, но, поразмыслив, примирился со своей участью. В самой его подлости крылась какая-то отчаянность.
— Ну что ж, может быть, это и к лучшему, — покорно вздохнул Дезавенель. — Здесь я в большей безопасности, нежели у себя дома. И если уж вы меня, господин начальник полиции, оставляете тут, не сочтите за труд ответить мне на некоторые почтительнейшие вопросы. Мне все-таки думается, что я смогу проявить свое благочестие и благонамеренность каким-нибудь достойным разоблачением.
— Гм… сомневаюсь! — буркнул де Бражелон.
— Известно ли вам, ваша милость, о последних собраниях гугенотов?
— Это вы насчет Нанта?
— А, это вам уже известно! Хорошо… Но что же там происходило?
— Вы намекаете на состряпанный заговор?
— Да. Этот заговор…
— …заключается в том, чтобы похитить короля, заменить братьев Гизов бурбонскими принцами, созвать Генеральные штаты и так далее. Все это старая песня, милейший господин Дезавенель, и тянется она с пятого февраля.
— А заговорщики думают, что все хранится в тайне! — вскричал адвокат. — Они пропали! И я тоже! Вам, конечно, известны имена главарей?
— Вот, посмотрите, в этом списке все имена…
— Господи Боже мой! До чего же ловка полиция, до чего безумны заговорщики! — снова завопил адвокат. — Неужели я все-таки вам ничего не поведаю? Насчет принца Конде и Ла Реноди?.. Известно ли вам, где они?
— В Париже.
— Ужасно! Еще одно слово, сделайте милость! Если в Париже, то где именно?
Г-н де Бражелон ответил не сразу и пронизывающим взглядом впился в глаза Дезавенелю.
Тот, с трудом переводя дыхание, повторил вопрос:
— Известно ли вам, где именно находятся принц Конде и Ла Реноди?
— Мы найдем их без труда.
— Но вы еще не нашли их! — возликовал Дезавенель. — Слава тебе, Господи! Я еще могу заслужить прощение! Я один знаю, где они, ваша милость!
В глазах у де Муши вспыхнул жадный огонек, начальник же полиции казался равнодушным.
— Где же они? — спросил он.
— У меня, господа, у меня, — с гордостью заявил адвокат.
— Я это знал, — спокойно заметил де Бражелон.
— Как, знали? — побледнел Дезавенель.
— Конечно! Я просто хотел вас испытать, проверить вашу порядочность. А теперь я вами доволен! Но все-таки ваш случай крайне серьезен. Ведь вы давали приют таким закоренелым преступникам!
— Вы так же преступны, как и они, — поучительно изрек де Муши.
— Ох, и не говорите, ваша милость! — заохал Дезавенель. — Когда принц Конде и господин Ла Реноди явились ко мне в начале недели, я знал, что имею дело с протестантами, но не с заговорщиками. Заговоры и заговорщики мне ненавистны. Они мне тогда ничего не сказали, но когда я узнал об их страшных планах, то перестал спать и есть. А если ночью удается иногда задремать, то снятся всякие трибуналы, эшафоты, палачи… Я просыпаюсь в холодном поту и начинаю гадать, что со мной может случиться.
— Что с вами может случиться? — переспросил г-н де Бражелон. — Первым делом — тюрьма…
— Затем пытка, — подхватил де Муши.
— А там, возможно, и виселица, — продолжил начальник полиции.
— Может быть, и костер, — допустил Великий инквизитор.
— Не исключается и колесование, — для вящего эффекта присовокупил г-н де Бражелон.
— Тюрьма! Пытка! Виселица! Костер! Колесование!.. — то и дело восклицал мэтр Дезавенель с таким видом, будто уже испытывает обещанную ему муку.
— А как же? Вы адвокат, вам ли не знать законов! — заметил де Бражелон.
— Мне ли не знать! — возопил Дезавенель. — Вот потому-то я и пришел к вам, господин начальник полиции.
— Так-то оно верней, — ответил тот. — И хоть от ваших признаний толку мало, мы все-таки учтем вашу добрую волю.
Он о чем-то посоветовался с де Муши, который, видимо, согласился с каким-то его предложением.
— Но прежде всего я прошу вас об одной милости, — взмолился Дезавенель, — не выдавайте меня моим бывшим… сообщникам… Если они угробили президента Минара, то и со мной могут сыграть такую же шутку.
— Мы сохраним вашу тайну, — заверил его де Бражелон.
— Вы будете меня держать в тюрьме? — жалобно и покорно спросил адвокат.
— Нет, вы можете вернуться к себе домой.
— Домой? Ага… понимаю… Значит, вы арестуете моих постояльцев!
— Ни в коей мере. Они будут на свободе, как и вы.
— Даже так? — растерянно протянул Дезавенель.
— Слушайте и хорошенько запоминайте, что я вам скажу, — внушительно заговорил де Бражелон. — Сейчас вы вернетесь домой, чтобы не возбуждать лишних подозрений, и ни слова не скажете своим постояльцам ни о своих страхах, ни об их тайнах. Ведите себя так, будто вы никогда не бывали в этом кабинете. Вы меня поняли? Ничему не противиться, ничему не удивляться. Так и поступайте.
— Это дело нехитрое, — заметил Дезавенель.
— Если же нам понадобятся дополнительные сведения, — добавил де Бражелон, — мы пошлем к вам или пригласим вас сюда. Если будут обыскивать ваш дом, вы нам поможете.
— Уж коли я начал, то доведу до конца, — вздохнул Дезавенель.
— Вот и прекрасно! И последнее. Если по ходу событий нам станет ясно, что вы действительно точно повиновались нашим указаниям, вас пощадят. В противном же случае вас постигнет скорая и жестокая кара.
— Вас сожгут на медленном огне, клянусь Богоматерью! — зловеще отозвался де Муши.
— Но все-таки… — попытался возразить трясущийся адвокат.
— Довольно! — остановил его де Бражелон. — Вы слышали все. Запомните, и до свиданья.
И он отпустил его повелительным жестом. Воспрянувший духом и вместе с тем озабоченный, адвокат ушел.
Начальник полиции и Великий инквизитор промолчали.
— Я поступил так, как вы предложили, — начал де Бражелон, — но, признаться, не уверен, что это лучший выход.
— Что вы! Вы поступили именно так, как нужно! — воскликнул де Муши. — Ведь если события пойдут своим чередом, заговорщики ни о чем не догадаются. Пусть они думают, что шествуют в кромешной тьме, а мы тут как тут! Великолепно! За двадцать лет нам ни разу не представился такой удобный случай, чтобы одним ударом покончить с ересью. Я знаю, каких взглядов на этот счет придерживается кардинал Лотарингский!
— Вы правы, — согласился де Бражелон. — Но что нам предстоит сейчас сделать?
— Вы останетесь в Париже и следите с помощью Линьера и Дезавенеля за двумя вожаками заговора. Я же ровно через час еду в Блуа, дабы предупредить братьев Гизов. Они потихоньку сплотят вокруг короля все наличные силы. Гугеноты же тем временем, ни о чем не догадываясь, попадут, как глупые скворцы, в расставленные нами силки. И вот мы держим их в руках! Всеобщая резня!
Великий инквизитор большими шагами мерил комнату и радостно потирал руки.
— Дай только Боже, — сказал де Бражелон, — чтобы никакая случайность не провалила столь великолепный план.
— Это невозможно! — отвечал де Муши. — Всеобщая резня! Они у нас в руках! Я считаю, что с ересью на сей раз покончено. Всеобщая резня!