В итоге пароход «Риото-Мару» пришлось отпустить, и, отойдя 7–8 миль от берега, он продолжил хищнический лов.
Согласно донесениям пограничников от 22 февраля 1928 г. на берегу (!) Камчатки от устья реки Пеленги были обнаружены четыре японские «рыбалки». Вот, к примеру, «рыбалка» у устья Пеленги. На месте имелось три больших исправных кунгаса, около 70 пудов неводов, около 5000 пудов соли и различный ценный инвентарь. По словам местных жителей, работа на первых двух «рыбалках» производилась осенью 1926 г. и предполагалась в этом году.
12 мая 1928 г. у западных берегов Камчатки, в районе Утколовского мыса, на расстоянии 2,5 миль от берега сторожевым судном «Красный вымпел» были задержаны два японских парохода: «Син-Мару» (краболовное судно) и «Сингу-Мару» (транспорт), стоявшие на якоре, занимавшиеся промыслом и перегрузкой изготовленных консервов. В 2 ч. 13 мин. к месту задержания подошел японский миноносец № 2 и просил отпустить суда. 15 мая подошел второй японский миноносец «Окикадзе». Японцев опять отпустили.
Я мог бы привести еще страниц 40 из отчетов пограничников за 1928 г. о бесчинства японцев у берегов Камчатки.
28 марта 1930 г. промысловые досмотрщики Северо-Большерецкого обхода Сабадаш Я.И. и Митюгинского обхода Селиванов А.И. пытались на катере подойти к флотилии японских браконьеров. К ним подошла японская моторная шхуна «Ани-Мару», с нее спрыгнули 10 японцев и схватили досмотрщиков. Затем их перевели на эсминец с бортовым № 5. Досмотрщиков обыскивали, грозили револьверами. В конце концов Сабадаша и Селиванова высадили на берег.
Из-за использования японцами дрифтерного лова они перекрывали на несколько часов или даже дней выход судов из порта Петропавловск.
«Из-за того, что выставленные японцами неводы загораживали путь, по которому обычно ходят пароходы в Камчатский залив, 27 мая шедший в адрес завода “Люри” (что на мысе Красный в Камчатском заливе) пароход “Тасенрай-Мару” был задержан на полчаса японским миноносцем “Асакадзе № 13”.
На неводном заграждении в Камчатском заливе работают под охраной миноносца “Асакадзе № 5” пароходы “Хакусан-Мару”, “Санно-Мару”, “Кинки-Мару № 1”, “Кинки-Мару № 2”, плавучий рыбоконсервный завод, шхуна “Мацу-Мару”, 2 катера, 2 кавасаки (моторных кунгаса) и шхуна Минземлеса “Сунконцу-Мару”»[138].
Радиостанции японских эсминцев и рыболовецких судов регулярно глушили радиосигналы Петропавловска и Усть-Камчатска.
«7 июня [1930 г.] в 15 милях от нашего берега против рыболовного участка № 201 (8 км южнее устья р. Большая на западном берегу Камчатки) стали на якорь 4 японских военных судна: 2 миноносца, 1 канонерская лодка и 1 транспорт. В 13 час. 30 мин. канонерская лодка полным ходом подошла на 0,5 мили к берегу и, круто повернувшись, ушла обратно. 8 июня в 6 час. канонерская лодка вторично зашла в нашу зону, останавливала тресколовные кавасаки акционерного общества и встала на якорь в 1,5 милях от берега.
<…>
К 30 июня японские хищники начали устанавливать в море заторы против устья рек Большая и Голыга. В районе р. Сопочная — р. Ича у западного побережья Камчатки хищничает японский краболов “Кантон-Мару” под охраной приходящего туда время от времени японского миноносца. Сам краболов стоит вне трехмильной зоны, но его катера все время заходят в нашу зону. В середине июня хищники при погоне за ними продосмотрщика Дальрыбы угрожали ему убийством. Кроме незаконной ловли крабов в наших водах, хищники срезают сети наших краболовов. Факт хищничества подтверждают японцы — арендаторы рыболовных участков»[139].
Для охраны дальневосточных вод на Тихий океан 14 июля 1924 г. из Архангельска отправился СКР «Воровский» (бывший посыльный корабль «Ярославна»). 20 ноября того же года СКР благополучно прибыл во Владивосток. Водоизмещение его 3315 т, скорость хода 14/18 узлов. Вооружение: два 120‑мм орудия.
30 апреля 1931 г. «Воровский» был передан морпогранохране НКВД и направлен к берегам Камчатки.
«27 июня [1931 г.] сторожевой корабль “Воровский” пришел в этот район, но краболов “Кантон-Мару” ушел в открытое море. В 3 милях от нашего берега стоял японский миноносец “Хатакадзе-5”. По-видимому, о приближении “Воровского” было передано по радио попутными хищниками»[140].
29 июня на рейд села Усть-Большерецк прибыли и встали на якорь два эсминца типа «Хатакадзе».
3 августа японская газета «Осака Майници» сообщила, что «13 краболовных пароходов, находящихся на западном побережье Камчатки, и 6 краболовных пароходов, находящихся на восточном побережье Камчатки, получат 16 пулеметов и 400 винтовок с необходимыми боеприпасами».
15 июля 1930 г. пограничный корабль «Воровский» с промысловым надзором на борту, возглавляемым старшим инспектором рыболовства К. Русских, подошел к «месту установки хищнического забора фирмы Яги… В два часа ночи “Воровский” вошел в неводные заграждения, причем уничтожил один невод, и во избежание его намотки на винты вышел задним ходом из сетей. Всего “Воровский” прорвал тройную линию невода, оттяжку, ловушки и крыло, причем крыло было на стальном полуторадюймовом тросе, так что трос пришлось рубить на лапе якоря». После этого корабль ушел к рыбоконсервному заводу № 1 Акционерного Камчатского общества (АКО).
Во время этой операции японских эсминцев вблизи не было, но здесь находились четыре японских парохода, «из которых один, после того как мы начали выходить из невода, начал давать гудки и в это же время по-русски начал нас запрашивать по радио: “Кто находится в северных сетях, что делаете?” Ответа мы никакого не давали, и выйдя из неводов, изменив курс, скрылись в налегшем опять тумане».
Стоимость уничтоженного «Воровским» невода оценивалась в 50 000 руб., а всего ставного забора из шести ловушек — в 500 000 рублей.
Утром на место происшествия пришел японский эсминец, около которого собрались все пароходы и обе шхуны. Видимо, они обследовали повреждения. В 12 часов дня эсминец полным ходом направился к «Воровскому», зашел в трехмильную зону территориальных вод СССР и, находясь примерно в полукилометре от корабля, выпустил дымовую завесу. Затем он развернулся и сыграл боевую тревогу, направив пушки и пулеметы на «Воровский». Этот маневр корабль проделал дважды, поворачиваясь к сторожевику то одним, то другим бортом. После этого он вышел из территориальных вод и встал на якорь.
12 мая 1931 г. советский пароход «Свирьстрой» при выходе из Усть-Камчатска в Петропавловск в Камчатском заливе в 4–5 милях от нашего берега был остановлен японским катером, выбросившим сигнал опасности пароходу, который предложил «Свирьстрою» следовать за ним, сообщив при этом, что на катере есть лоцман. Следуя за катером, «Свирьстрой» прошел вдоль установленных японцами неводов, перегораживавшими течение реки Камчатки. С парохода заметили, что около невода стоят 7 японских судов-хищников в разных пунктах. Катер после выхода из сетей «Свирьстроя» вернулся к своей базе.
2 мая 1932 г. в Авачинскую бухту зашел эсминец «Юркозе № 3» и остановился в 3 милях от Петропавловска. Причем его командир нагло заявил, что простоит там до 20 мая, то есть еще 18 дней, в ожидании японского танкера.
Несколько слов стоит сказать о деятельности японских дипломатов на Камчатке. Впервые японское консульство появилось на Камчатке в 1918 г. В его состав обычно входило 3 человека: сам консул и два его секретаря. И лишь в 1934 г. появился и четыертый дипломат — вице-консул.
Прибывали консулы в Петропавловск-Камчатский на боевых кораблях. Так, первый консул С. Огата прибыл в Петропавловск 11 августа 1918 г. на борту вспомогательного крейсера «Мусаши-ка».
До 1927 г. японское консульство в Петропавловске-Камчатском являлось постоянным, и его сотрудники находились в городе круглый год. Начиная с 1927 г. консульство начинает функционировать только в период летней навигации и рыболовного сезона на Камчатке, ежегодно открываясь весной и закрываясь осенью. На зимний период в консульстве оставался только сторож. Такая практика была введена по инициативе японцев, которые высказали свое намерение «закрываться на зимний период, исключая особые обстоятельства».
Для работы с японским консульством в Петропавловске было создано дипломатическое агентство Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) СССР. Его задачи советский дипломатический агент Г. Тихонов сформулировал так: дипагентство «стремилось в своей работе добиться сведения к минимуму возникающих из года в год конфликтов между японскими рыбопромышленниками, миноносцами и советскими властями на Камчатке, и, вместе с тем, принимать меры против нарушения японцами законов и правил, действующих в конвенционном районе».
В 1930‑х гг. дипагентство имело всего двух сотрудников, так как считалось нецелесообразным иметь трех работников, исходя из того, что работа сезонная — с мая по сентябрь. В рыболовный сезон для контроля за японцами одновременно с сотрудниками консульства на западном и восточном побережьях полуострова находились и советские «дипломатические агенты». Хотя им и предлагалось: одному агенту быть на побережье, а второму — находиться в городе, где находится японский консул и все областные организации.
В 1931 г. в Петропавловск приехал японский генеральный консул Симада Сигеру. Не заехав в Петропавловск и без предварительного посещения председателя окружного исполкома, он отправился по западному и восточному побережьям Камчатки. Во время этой поездки Симада на заводе «Ничиро» № 34 в Усть-Камчатске вмешался в действия представителей Рыбнадзора, которые пришли на завод конфисковать рыбу, нелегально выловленную с восточного побережья.
В разговоре с управляющим таможней Симада особенно резко высказал свое недовольство по адресу «диктаторства» ГПУ и закончил свою беседу угрозой: «Если ГПУ будет творить беззакония, то для японцев не будет большого труда пригласить стоящие на рейде миноносцы». Ну чем Камчатка не японская колония!